Ненужные слова о собаках: трансформации трагедии Итак:
девушка хотела спасти собаку и задавила пенсионера. История бытовая, понятная психологически и трагическая. Всякий раз, когда случается трагедия, мы бежим за книжкой, пытаясь в наборе сюжетов и мотивов раскопать те, что позволят справиться с трагедией: придав осмысленность не имеющему смысла, поименовать причины и следствия. Я остановлюсь ниже на стихах, которые обсуждают интересующую меня тему, оставив без внимания произведения, излагающие сюжет
Поглядим, кто куда и как бежал.
С.М. (начнем с конца)
предлагает метаописательный ход: объяснению подлежит не сюжет сам по себе, но попадание сюжета в ленты новостей. Это позволяет отвлечься от разговора о смысле происшествия, переложив тяжесть на плечи глотателей пустот.
В сюжете можно попытаться усмотреть работу Провидения. Собственно, поговорить о судьбе.
Анна Ванна и Наталья Николаева (восстановлю заглавные буквы в подписи, а то выйдет неловко) варьируют тему божественного вмешательства:
первый текст выдержан в лиро-эпическом плане (вот что случилось на самом деле),
второй представляет монолог, обращенный к счастливой собаке, речь приписана потустороннему субъекту, везение собаки объявляется невезением, но добрый автор оставляет надежду и адресату (отмечу в скобках строгость загробного графика, все расписано, как у Спивакова с Башметом).
Баллада Ишмаэля Ишмаэлева устраняет из сюжета Бога: цыганка - агент потусторонних сил, имеющих довольно косвенное отношение к справедливости и милосердию, приведенный в исполнение приговор, вынесенный ею герою этого перволичного текста, воскрешает приснопамятную Аннушку на постном масле, равно как и белого человека на лошади. Автор складывает из трех карт вполне набоковский пасьянс, закономерно разрешающийся торжеством Мак-Фатума.Тема пифической невнятицы вписана в реальную историю, как и в
стихах Григория Видоплясова (несколько злоупотребляющего приемом введения лирического "я" в финале, на мой вкус), где никаких пророчеств нет, но первая случайная встреча персонажей будущей трагедии (педалирующая тему
рождения на фоне заката СССР), позволяет екклесиастически снять вопрос о смысле трагедии.