ГОД 86-й

С Искренкою припрыжкой в два шага
оравой светлой после семинара,
хамя под видом подыши, натура!
пасуемся на перехват «ага!»

Апрель апрельский – в жирно-голубом
стрит Горького (Тверскою не замылясь),
еще не крутит бегемот «Макдоналдс»
скакалку-очередь, вперед, мой балабон:

- Стихи? Ведь это, Нина, как за плугом
приплясывать!
- Толстой сказал? - сощурься.
- Нет, я не обольщусь Английским клубом!
- Глянь, во дворе его троллейбус – из кощунства

поставлен-убран смертью трёх блаженных!
- Не рано ли про путч? Давай про комикс!
- Пан Пастернак – семейства баклажаньих?
- Я не участник, нет, другой Камоэнс!

... Вот шли бы так, обласканы вертепом
до первой крови на троих в тоннеле,
лент и шаров по траурным портретам
а пули мимо мстительно стонали, -

поочередно рукописи мокнут,
горят и мстят, вменяя возвращенность
антенне, братству, варежкам, котенку
- любитесь, чтобы сила изощрялась!

Свободы жупел наш или клочочек
совпасть и раствориться соблазняет,
есть, есть скромней окраина и четче -
кладбищенской оградой на бальзаме.

- Поранься об неё по-цирковому!
- Без реверансов ныне опростимся.
- Одной ногой не спорщики – любимцы,
другая - хворост утрясает в яму.

Одной ногой живые здесь виновны,
но есть не где-то, в блочной же деревне
простой амвон и цокольный терновник,
как будто вырванный у «Пушки» забубенной.

- Да не «как будто», а вотще избави!
- А чем еще ухватишь рай заплечный:
рулеткой? Игровым ли забеганьем?
- Неправильно!
- Нет, правильно, что нечем!

Самим себе и соло, и на пару
в полшаге от исходов перекрестных:
- Останови мгновенье-амбразуру!
- Оставь слезам их красочные слезы!