В Москву
Разрозненные вещи, лежащие тут и там. Так называемая тахта и другая мебель в небольших количествах.

Сбор вещей. Этот процесс называется «собирать вещи». Или «собираться».

Складывание вещей в сумку. Свет и серость белого дня. Влажная серость домов на улице Белы Куна.

Укладывание в сумку папки с документами, это совершенно не важные документы, их можно без какого-либо ущерба потерять или выбросить или раздать бедным, хотя зачем бедным нужны эти ненужные, ничтожные документы. Тем не менее, это папка с документами, и укладывание этой папки в черную сумку с полуоторванной ручкой все же имеет некоторый смысл.

Прямоугольные дома улицы Белы Куна. Туманы и плесень района Купчино.

Укладывание в сумку свитера, футболки, трусов. Укладывание в сумку пакета с зубной пастой и зубной щеткой.

Необходимость уехать. Хотя еще рано, а ехать вечером, еще очень много времени.

Укладывание в сумку одной книги и одного журнала. Лежание на тахте на спине с закидыванием обеих рук за голову, вернее, под голову. Легкая дурнота, смутное раскаяние и дурнота.

Не сон и не дремота, просто воспоминание: Центральный стадион им. Ленина в Москве, футбол, чемпионат СССР 1984 года, конец лета, теплый солнечный день, играют «Спартак» и «Зенит». «Зенит» лидирует в чемпионате, «Спартак» в группе преследователей. «Спартак» играет в своем обычном отвратительном комбинационном стиле, используя мелкий пас, так называемые спартаковские кружева, созерцание которых вызывает подташнивание. «Зенит» вспарывает эти кружева резкими вертикальными передачами. Мельтешение «Спартака» и быстрые контратаки «Зенита». «Зенит» выигрывает 3:2. Радость не столько от победы «Зенита», сколько от поражения «Спартака». Боязнь выразить эту радость из-за преобладания агрессивно настроенных спартаковских болельщиков. В 1984 году «Зенит» в первый и единственный раз стал чемпионом СССР.

Равномерный гул транспорта, катящегося по улице Белы Куна.

Бесцельное обследование кухни, обследование холодильника. Обнаружение половины лимона. Дикая, причудливая мысль: из этого лимона можно выжать сок, и получится лимонный сок. И его можно будет выпить. Отбрасывание этой мысли как неприличной и почти опасной.

Равномерно серое небо, располагающееся над районом Купчино, над пересечением улиц Белы Куна и Бухарестской.

Улицы Белы Куна и Бухарестская пересекаются под прямым углом.

Сидение на табуретке и наблюдение за тем, как по улице Белы Куна едут машины, маршрутки и автобусы, и как по Бухарестской улице, чуть вдали, едут машины, маршрутки, автобусы и трамваи.

Бела Кун родился в 1886 году в местечке Силадьчех (Австро-Венгрия) в семье писаря.

Приход хозяйки, Нелли Петровны, с предварительным упреждающим звонком. Присутствие Нелли Петровны в кухне, хождение по кухне, сидение на табуретке. Говорение Нелли Петровны. Вот, значит, поедешь, да. В Москву, да. Как ты тут один, ничего, нормально. Не протекает, нет. Не звонили, нет. Передача Нелли Петровне некоторой суммы денег в долларах США в счет оплаты квартиры. Воспоминания Нелли Петровны о работе в Управлении. Вот мы в Управлении. Николай Казимирович вот так нас всех держал. Засыпание Нелли Петровны на табуретке. Запрокинутая голова, скрежет и стук зубов Нелли Петровны. Скрежет и звон трамваев на Бухарестской улице.

Смотрение в окно на темнеющее небо над скрещеньем улиц Белы Куна и Бухарестской, на стены и окна района Купчино.

Пробуждение Нелли Петровны, осоловелость светлых зеркальных глаз. Попытки Нелли Петровны сделать чай. Вежливое выпроваживание Нелли Петровны. Кряхтение и вздохи, и уход Нелли Петровны.

Приготовление чая в отсутствие Нелли Петровны. Чаепитие, влажные сумерки и огни улицы Белы Куна.

Долгое смотрение на еле заметную точку на стене, чуть выше раковины. Необходимость ухода.

Отсутствие каких-либо ярко выраженных эмоций по поводу предстоящей поездки.

Проверка электроприборов перед выходом, хотя здесь нет практически никаких электроприборов, не считать же электроприборами тусклые лампочки, холодильник и электросчетчик, впрочем, почему же не считать, это тоже своего рода электроприборы, проверка отсутствующих электроприборов перед уходом.

Выход из квартиры, вызов и ожидание лифта, неподвижное существование в движущемся лифте, выход из лифта, выход из подъезда. На плече – черная сумка с полуоторванной ручкой.

Снег и холод Бухарестской улицы. Всматривание вдаль в ожидании трамвая. Отсутствие трамвая, ветер, черно-серые плоскости и параллелепипеды района Купчино.

Возникновение трамвая №25, езда в трамвае мимо строений и просторов Бухарестской улицы. Тихая служебная деятельность бабульки-кондуктора. Остановка «Храм Св. Иова Многострадального». Темень и фонари Волкова кладбища. Расстанная улица.

Если остановиться на тротуаре Расстанной улицы и тихо постоять несколько минут, станет невыносимо грустно, но это не такое состояние, когда хочется плакать и жалко себя и других людей и так далее, нет, тихое, мирное даже состояние, стоять, впитывать исходящую от окружающих домов густую тихую бесконечную печаль, стоять, а потом резко повернуться и уйти, потому что это же ведь совсем невозможно, просто невозможно, не-воз-мож-но.

Сонная и немного угрожающая суета Лиговского проспекта.

Зияющая пустота рядом с Московским вокзалом, здесь собирались построить новый вокзал для скоростной железной дороги Петербург – Москва, расчистили огромное место, но потом скоростную железную дорогу Петербург – Москва строить не стали, деньги, наверное, кончились, не успев начаться, и осталось это огромное пустое место, и высокий брандмауэр со следами стоявшего раньше впритык дома, который разрушили, и от него остался только след на стене.

Подвал, камера хранения Московского вокзала, когда забирать будете, после двенадцати, двадцать рублей, пожалуйста, гулкость и свет Московского вокзала.

Сумку можно было и не сдавать, она легкая, можно было ее с собой взять, ладно.

Улица Маяковского (бывш. Надеждинская) располагается перпендикулярно Невскому проспекту. Небольшое кафе без названия напротив дома №11 по улице Маяковского. Встреча с одним человеком в небольшом кафе без названия напротив дома №11 по улице Маяковского.

Окна, освещенные красным, синим и зеленым люминесцентным светом. Бюст Ф. Э. Дзержинского на подоконнике. Фанатские шарфы разных футбольных клубов над стойкой, в том числе шарфы враждебного клуба «Динамо» (М) и несуществующего клуба «Динамо» (СПб).

Приобретение напитков и закусок, употребление напитков и закусок. Очень мощный текст, да, слышал, нет, не слышал, немного коряво все это сыграно, не знаю, мне в целом понравилось, по-моему, это потеряло актуальность лет тридцать назад, сколько уже можно, я ему оставлял распечатку, но пока что-то ни слуху ни духу, был на открытии, все напились, нет, книжку уже раскупили, галерейка такая небольшая, в подвальчике, обещали в следующий номер поставить, они с ним давно сотрудничают, да, слушай, какая музыка, какая музыка, нет, ну это, конечно, вообще, это я просто ну не знаю, это просто вот мое любимое, да, слушай, конечно, да, слушай, давай, давай, да, ну конечно, да вообще не вопрос, да, давай, давай, правда, а почему нет, действительно, ну, ладно, слушай, давай, ага, ну договорились, да, слушай, ну спасибо тебе, давай, в общем договорились, да это вообще все фигня, не проблема, ну давай, ага, хорошо, ладно, ну давай, давай. Ну, давай.

Тишина, темнота и бледный свет улицы Маяковского. До поезда еще довольно много времени.

Ждать, ждать, ждать, потом ехать, ехать. Спать или лучше не спать, нет, сидеть у окна, смотреть в темное окно, там ничего не видно, только пролетающие мимо пригородные платформы, названия которых фиксирует глаз, но не воспринимает мозг.

Но сначала ждать. Магазинчики и кафе Московского вокзала. Магазин «Машинки», в котором продаются машинки. Магазин «Книги», в котором продаются газеты и журналы.

Скамейки, на которых можно сидеть и ждать. Объявления диктора о прибытии и отправлении пригородных и дальних поездов. Простор и яркое освещение Московского вокзала. Сидение на скамейке и ожидание поезда на Москву, до Москвы. В Москву.


2006