История дня

Эта легенда про рождение бессмертного мальчика широко распостранена среди
народов крайнего севера. Мне же рассказал ее мой приятель, удмурт по
национальности, с которым мы вместе лежали в больнице после небольшой интимной
операции на крайней плоти. Впрочем, это совсем другая история. Далее с его
слов.

Так вот в молодости отец с геологоразведочной партией побывал на Чукотке, где
подвергся таинственному и зловещему обряду. В первый же день, когда уставщие
геологи разбрелись по юртам, хозяин-чукча, посмотрел на простодушное
удмуртское лицо, широко улыбнулся и подмигнув хитрым глазом, сказал: холосо,
однако. При этом он, не спуская глаз с отца, сделал несколько недвусмысленных
движений бедрами, имитирующих фрикции. Отца до сих пор бросает в дрожь, когда
он вспоминает это жуткое улыбающееся лицо, круглое и лоснящееся от жира, с
прыгающими по нему отблесками костра. А в то мгновенье его просто парализовало
от страха, он понял, что сейчас должно произойти и решил живым не отдаваться.
Тут чукча что-то громко крикнул на своем языке, шагнул в сторону и сделал еще
несколько сильных и грациозных движений бедрами. В неверном свете огня, за его
спиной отец увидел обнаженную чукотскую девушку дивной красоты. Ее тело,
смазанное жиром, казалось почти красным, острые груди дерзко торчали в разные
стороны, а черный треугольник волос на лобке, словно печать сотоны, открывал
врата в ад. У отца все поплыло перед глазами, задыхаясь и теряя сознание он
упал на пол, а чукча подскочил к нему и начал что-то страстно шептать. И тут,
к своей радости, отец наконец-то понял, чего от него хотят - хозяин, по
древнему чукотскому обычаю, предлагал ему, как дорогому гостю, переспать со
своей женой. С облегчением вздохнув, еще не совсем отойдя от пережитого ужаса,
отец сказал: что ж, это мы завсегда. Чукча осклабился и протянул отцу полный
стакан водки. После чего в юрту вошел шаман в традиционном наряде и еще
несколько женщин и старух. От водки отца совсем развезло, он словно в бреду
чувствовал как умелые женские руки снимают с него одежду, гладят бедра и
ягодицы, натирают все его тело оленьим жиром. Как чукотская красавица
становится на колени, как он входит в нее и сладостно двигает бедрами, все
чаще и чаще. Шаман страшно завывая и играя на каком-то народном инструменте,
содрогается всем телом в одном ритме с отцом. Остальные женщины, тоже
полностью обнаженные, визжа и смеясь, беснуются рядом. Казалось весь мир
обезумел. То что произошло дальше, отец не может вспомнить связно. Ему
показалось, что над юртой промчалось что-то огромное, как буд-то гигантская
птица взмахнула крыльями. В ту же секунду музыка стихла, прекратились пляски,
наступила зловещая тишина. Пораженный отец остановился и неожиданно кончил
прямо на нежные бедра чукотской девушки. Тут одна из старух жутко взвизгнула,
подскочила к отцу, как клещами вцепилась и, в два поворота, начисто оторвала
ему левое яйцо.

Hу что тут еще рассказать, очнулся отец в вертолете и, увидев склонивщиеся над
ним суровые лица друзей-геологов, понял что спасен. Правда он еще несколько
месяцев провалялся в больнице, перенес три операции, но в конце концов все
обошлось и он, даже с одним яйцом, родил четверых детей, в том числе и меня.

А в чукотском селении через девять месяцев родился мальчик. Вырос он сильным и
ловким, но настолько глупым, что даже чукчи не звали его по имени, а звали
просто цой. Из цельного куска дерева он выстругал себе гитару и целыми днями
бренчал на ней, напевая что-то себе под нос. Hо однажды, в страшную холодную
зиму, цой вышел из юрты покормить оленей и больше его никто никогда не видел.

И только старики, в долгие полярные ночи, рассказывая у костров древние
легенды, говорят иногда про птицу боклан и про то, что цой не умер, что в
больших и далеких городах появляются на стенах таинственные и жуткие письмена
о грядущем бессмертии...

Disintegrated Soft (c) 2003