Владимир Анатольевич Пшеничный (1976 г.р.). В прошлом году была публикация на страницах журнала "Новый мир"
        Томич.

        Портрет: молодой, бородатый, черноволосый, худощавый, пытливые темные глаза.

        Пишет в основном верлибром.

        Вот образец его стихов:

"старик умер
осталось лишь море
сохранившее соль его слез
старик умер
остались лишь волны
ветер-парус
его унес"

        или

"забросали камнями
сердец"

        Я отношусь к такой поэзии настороженно. Эта многозначительность… Ты тоже иногда вдруг такое произнесешь – "многозначительное", но оформлять это и выставлять? Представляешь: вдруг над тобой вихрем пронеслось откровение, оно было предназначено другому – философу, поэту, который бы оформил ее в рамку своего таланта, преподнес в виде драгоценности людям, и те залюбовались бы ею, почувствовали красоту, запомнили, цитировали, благодарно вспоминали того, кто сделал эту работу. Но по дороге эту же мысль-откровения вдруг перехватит человек, глубоко чувствующий, тонкий, часто поднимающий лицо к небу, но не владеющий в совершенстве техникой складывать "лучшие слова в лучшем порядке".

        Как относиться к такой поэзии? Думаю - с благодарностью. Потому что это замирание бобра перед ручьем с бабочкой на носу (тоже образ Пшеничного), это прикосновение к откровению пусть и не в божественной форме рифмованной строчки (легкой для запоминания и мысленного возврата в подходящую минуту), но все равно дающее ощущение тоже удивления невиданным доселе, или безразличным для тебя ранее, и вдруг вот так раскрытым, приближенным к твоим глазам («поэзия – не зеркало, поэзия – увеличительное стекло») и испытаешь благодарность к жизни за то, что она открыла перед тобой еще одну свою до селе скрытую сверкающую грань И благодарность эта распространится и на человека, донесшего до тебя это ощущение, это чувство.

        Поэзию Пшеничного надо читать, возвращаться к строкам, перекатывать их в мозгу, "пробуя на вкус" и форму.

        Владимир читает свои стихи, немного стесняясь и скороговоркой. Но они не для чтения вслух, по крайней мере – не для такой они манеры чтения.

        На вечере поэта был разговор, ему предложили "заполнить" Анкету, содержание которой позаимствовано у М.Пруста .

        Были вопросы к нему. Выяснилось – Владимир глубоко верующий человек, хорошо знающий многие вероисповедания: и восточные и западные. Увлекался рок-музыкой. Глубоко чтит христианские заповеди. Очень любит свою семью – жену и дочь.

        Особенно внимательно мы слушали о моментах творческого озарения, о которых попытался рассказать Владимир. Он воспринимает сначала свои стихи – как музыкальную тему. И когда в голове в ответ на внешнее впечатление раздалась музыка, он берется записывать (на чем угодно, что оказывается под рукой – даже на трамвайном билете) те образы, что возникают из этой темы. Или запоминать, если писчих принадлежностей рядом не оказалось. "У меня этих обрывков – тьма. Иногда я их выбрасываю, потому что позже, взглянув, не могу опять войти в то состояние и образы не развиваются. Но часто, взглянув в эти записи, я снова ощущаю себя в том моменте, опять слышу эту мелодию, и тут я начинаю подбирать самые подходящие слова, которые те возникшие в голове образы наиболее полно бы отражали".

        Я не стенографировала слова Владимира, поэтому это не дословно он, это так я его поняла. И вот это моё восприятие примирило меня с Пшеничным – это несомненно поэт. Потому что мы знаем, что верлибром очень часто злоупотребляют люди "квазиглубокомысленные". Нет, Владимир действительно отвечает всем признакам поэта, о которых говорил А.Блок: "уловить, оформить, донести".

        Нина Яковлева