М.М.

* * *
Желудь в миске оловянной и разбросом кирпичи, -
зашпаклеванные раны счетом не перетолчи!

Рань степная - вновь по мокрым головешкам бег трусцой.
Парашютом желудь попран, а храбрится, как большой,

держит душу поплавочно - чиркается от подошв.
За кого меня, как почта, с обознаток в печь метнешь?

Нет развязки без «Фетяски», чекуша, «Спотыкача»,
гонит мэйл иные сказки, городок израильтянский,
полтора ли, два ключа

впрыснет нотных и впесочит: «Распрягай-ка свой талант
саду ягоду Рабочих! Ах - и не успеет кочет
кукарекнуть - налетят

со двора в иные выси, вспархивая, огоньки,
ветровому «Мицубиси» клеишь отпечаток лисий
и желтей вперегонки!

Там на фото Ляльки (обе), Яшка, Звягиных семья…
Белый миг еще не пробил, ком, как в горле затая,
или нет меня в природе, или внове я не я.

Гарцевали – тили-тили! – под советскою фатой
а теперь я нежный киллер ностальгиям крокодильим,
точечен – до запятой.

Можно летопись развала отмерять с того щелчка,
небу копия упала – от Васильева от Павла
хулигана соль сладка.

Жёлудь вертится юлою, скачет миска по бревну,
выдержка, ты будешь мною? Не узнаю, не верну
берег – свету, глянец – сну в рамке с тягой горловою.

…