Скрепя сердце и скрипя зубами, я вынужден признать, что большинство девочек при всей своей детской устремленности не в состоянии искренне быть преданными одному человеку достаточно долго (средний срок - 2 года) и их энергия в поисках свежести нового знакомства и неловкой но такой волнующей влюбленности ищет выход в этих очередных увлечениях.
Примем это как данность. Отпустим их. Как невозможно удержать стаю разлетающихся голубей, но возможно лишь насладиться мигом доверия, когда они клевали хлебные крошки из наших рук.
Им на смену идут новые ростки. Как весной всякий раз я с замиранием сердца смотрю на новые листочки, вылупляющиеся из почек на ветвях, расправляющие как крылышки свои прозрачные на свету зубчатые кромки - так и девочки, раз в несколько лет сменяющие друг друга на улицах, приходят новой звенящей волной.
Можно лишь наблюдать за этим гребнем волны, за этим динамическим эффектом, не имеющим постоянного носителя, но сформированным потоком сменяющих друг друга частиц. Существует ли водопад, как неизменный объект? А солнечный зайчик, скачущий по стене? (для кошки, которая за ним охотится - очевидно существует). Но я понимаю, что это диссипативная структура, псевдо-объект, который существует благодаря моему вниманию к одному признаку (возрасту), и не имеющий постоянного носителя. Это похоже на любовь к закату, который невозможно удержать, взять с собой и положить в коробку. На любовь к диким цветам, которые так же хороши лишь до тех пор, пока я их не сорвал. К летящей птице, пока я в нее не выстрелил (чтоб унести с собой восхищение ее полетом). Нельзя унести водопад в банке или в цистерне. Но возможно подставлять руки и лицо под его струи, жмуриться от ослепительных брызг, растворяться в одном мгновении бегущего времени и не пытаться его удержать.
И тем страшнее смотреть вдаль улетающим струям, глядя как они распадаются и разбиваются в пузырящуюся клокочущую пену. Глядя на 30-летних девиц на улице и в кино, я пытаюсь представить, какими они были в детстве: что могло предшествовать этим дряблым целлюлитным ляжкам, жировым складкам на животе и потухшим раздраженным глазам; как и когда чистые детские улыбки могли превратиться в эти лживые гримасы, единственными искренними чувствами которые они могут выражать стали  смертельная усталость, отчаяние и злость. И глядя на пожилых женщин и бабулек, я тоже пытаюсь догадаться, что лет 50-60 назад они были другими. И мне становится совсем жутко. Если каждую из хрупких и лучащихся феечек ждет такой бесславный конец, то как дальше жить! Остается лишь вернуться и встать на тонкую как грань лезвия позицию, сказать себе: это все разные люди. Девочка никогда не повзрослеет, тетка никогда не докажет, что была девочкой. Это несвязные миры, иллюзия перехода между которыми возникает по причине того, что в одном что-то исчезло, а в другом при этом что-то прибавилось.