Воспоминания по карте. До и После.
Окончание. Предыдущая часть здесь.
И вот мы стоим у подножия очередного подъёма. Мы как раз на той полянке, на которой я, будучи ребёнком, обжёг руку.
Но наша цель не она.
Прямо за поляной начинается крутой склон. Самый крутой на нашем маршруте.
Его протяжённость меньше ста метров. Но при этом сил он отнимает больше, чем все пройденные километры.
Присели передохнуть перед трудным штурмом.
Сейчас вспоминаю, как много позже этого дня, поднимался сюда с сокурсниками по военному училищу.
Тогда Андрюха спросил: "Макс, а сколько ещё идти?"
- В горку метров сто, и потом по хребту метров пятьдесят.
На последних десятках метров друг, поливая потом землю, оглянулся ко мне и произнес: "Макс, а сколько в абхазском метре сантиметров? Мы уже, наверное, больше, чем весь путь досюда, проползли!"
Вот так вот выматывает этот небольшой кусочек пути.
Правда, в своё время я как-то забыл на горе фуражку.
Сутра взбежал сюда, и не заметил.
Но, надо признать, что это было под конец месяца пребывания в Абхазии. То есть, я уже порядком вошёл в форму. Да и, к тому же, был налегке.
Но вот наша орава отдохнула.
Я вновь забрал рюкзак и Серёги, и ступил на крутой сыпучий склон.
Шаг, ещё шаг...
Уже не смотришь вперёд - только под ноги.
На кончике носа повисла капля пота. Она неприятно щекочет, но не смахиваю её - кажется, подымешь руку, и последние силы уйдут на это движение.
Рюкзак, висящий на груди, промок от пота, обильно льющегося с лица.
Интересно, сколько ещё воды во мне осталось? Ах, лучше не думать. Не думать ни о чём! Я и в этот год должен пройти это подъём!
Боже, и кто только придумал эти ежегодные самоистязания?
Всё, сейчас рухну прямо здесь, и дальше меня понесут...
А что, идея...
Всё, падаю...
Чего? Что, сума сошёл? Давай, вперёд!
Пусть они удивятся!
Пусть думают, что тебе легко!
Натягиваю на морду улыбку, оборачиваюсь, и, пытаясь изображать бодрый голос, кричу отстающим: "Мужики, соберитесь! Ещё немножко! Давайте, давайте!"
Кто-то подымает голову. И во взглядах таких людей можно прочесть те же мысли, какие посещали меня секунду назад - упасть, и пускай несут!
Но никто не упадёт. Никто не сломается. Это проверено уже много и много раз.
Помню, как на этой вершине у меня случился жуткий приступ с болями в желудке. Состояние было такое, что я и пошевелиться не мог.
И вот эти мужики, те, кто сейчас карабкается там, внизу, несли меня до дома на руках. Меня, мой рюкзак. И даже по пути забежали на родник за водою - там свежее. А это, скажу Вам, в момент, когда силы на исходе, ещё надо заставить себя сделать.
Но вот последние метры.
Подаю руку двоим, идущим сзади меня. Они остаются помогать следующим, а я ступил на тоненькую тропинку, пролегающую по самому хребту.
Направо - заросли, увитые колючками и какими-то лианами, свисающими с ветвей длинными многоцветными гирляндами, словно оборванные нити бус.
А слева открывается вид на Сухумскую бухту.
Отсюда она, как на ладони.
Миниатюрная телевышка на сопке. Лоскутное одеяло зелени и крыш домов. Горы, этакими гигантскими тюленями разлёгшиеся по окраинам города.
И границей всего этого, продолжением земли и неба - до самого горизонта - бирюзовая синь моря.
Солнечная дорожка играет бликами на волнах. Миниатюрные кораблики плывут по своим делам.
Точки чаек.
А вон, на пляже, уже собрались люди. Отсюда они кажутся множеством крохотных пятнышек - будто художник сбрызнул капельки краски с самых кончиков волосков самой тонкой кисточки.
И над этим всем - Солнце. Огромное, тёплое южное Солнце. Изо дня в день ведёт свой путь от горизонта к горизонту, даря нам затак, забесценок этот удивительный мир. Мир, который мы воспринимаем как само собою разумеющееся. Но стоит потерять хоть частичку его, и мы осознаём, насколько он нам дорог.
Но вот мы на месте.
Сваливаю рюкзаки.
Так. Серёга и Макс уже здесь. Выбирают место для пикника.
Полянка Власа представляет собой довольно большой склон с несколькими террасами. На самой вершине склона нависающие кусты образуют плотную крышу, под которой расположена ровная площадка.
Площадка заканчивается небольшой крутой ступенькой, под которой, за полоской ежевики, располагается наклонный зелёный газон, пестрящий цветами.
Южнее площадки, за изгибом вершины горы, есть ещё один горизонтальный пятачок, плавно переходящий в зелёный пологий скат. Здесь, между редкими стволами акаций, то тут, то там, виднеются пучки колючей ежевики и калы.
И всё это залито солнечным светом, играющем в трепещущей на лёгком ветерке листве. Всё это озвучено щебетанием птиц. Всё это обдувается молодыми ветрами, гуляющими по вершинам гор. Поэтому, несмотря на дневное пекло, здесь прохладно.
Ну вот, место для пикника выбрано.
Сваливаю рюкзаки.
Достаём топоры, ножи. Кто-то принялся расчехлять контейнеры с шашлыком. Кто-то жадно глотает воду.
Можно расслабиться...
И тут... Что это? Ветер донёс запах спирта.
- Так, народ, у нас водка разлилась! - делаю объявление.
- Да ладно, Макс! Так и учуял! Ещё рюкзаки с чачей не открывали!
- Да, стопудово, говорю, разлилась!
Народ, посмеиваясь, распаковывает мой тюк. Подшучивая, достаёт целые бутылки. Но я уже не сомневаюсь в том, что водка пролилась - как только подняли клапан, да развязали стягивающую горловину бечеву, запах стал только сильнее.
- Мужики, не прикалывайтесь! Однозначно течёт!
И тут Сашка достал из рюкзака её... Бутылку... Не просто бутылку, а бутылку, у которой оказалась неплотная пробка.
Содержимое бутылки почти не вылилось, но стекло с внешней стороны было влажным.
- Блин, Макс, ты, случайно не на собаку-ищейку у себя в военном учишься?! - все делают квадратные глаза.
- Слушай, ну ничего себе! Учуял! Тебе на таможне работать надо!
- Ну ты, блин, даёшь!
А я стою, и сам обалдеваю... Учуял... Какие-то капли, и учуял! Вот что значит прилив крови к голове!
Ладно, похватали топоры, и пошли наверх, метров на десять выше, на крайнюю точку, где на полянке, в кольце зарослей стоит геодезический знак.
Мы с Максом рубим сухие ветки. Сашки оттаскивают их вниз, к костру. Вот такая связка из тёзок получилась.
- Максы, хватит! - кричит нам Сашка жуков.
А другой Санёк подхватывает: "Давайте фоткнемся!"
Тут подтянулись остальные.
Заправились. И полезли на геодезический знак.
Сашка встал перед нами. Навёл фотоаппарат...
- Вз-з-з-з-з-з- загудело внутри трубчатой арматуры.
- Шершни! - Серёга кубарем покатился на землю.
Прыгать высоко, но знак опустел в мгновение ока. А из трубы - шпиля, словно космические истребители с корабля - базы в фантастическом фильме, посыпались, расправляя в падении крылья, и взмывая верх, чёрно-жёлтые тела огромных ос.
- В-з-з-з-з-з-з-з! - их сердитое жужжание давало понять, что нас тут не ждали.
Тихо-тихо, бочком-бочком - наша группа отошла в сень деревьев, и потом, хохоча над очередным приключением, покатились мы вниз по склону. Я, естественно, как самый смелый, драпаю самым первым. Да и вообще, впереди ещё несколько традиционных фотографирований, и нужно спешить.
- Сань, ты хоть щёлкнуть успел нас? - кричит на бегу Серёга.
- Ага! Как вы драпали с вышки! - хохочет Сашка.
- А ты сам-то не драпал бы?! - обижаюсь я.
- А если бы, да кабы!.. - резонно парирует этот пройдоха - Как я от шершней драпаю, никто не видел. А вот как вы все - я сфотографировал! У меня компромат с собою!
И, тяжело дыша, да смеясь, мы попадали у костра.
Так. Пока готовится жар, надо успеть сделать пирамиду.
Каждый год мы делаем её.
В ряд становятся самые крепкие и устойчивые. На них - народ полегче. Потом, матерясь и отдавливая плечи и головы, карабкаются на самый верх самые младшие.
Тут наступает демонстрация мастерства фотографа. За те доли секунды, что наша пирамида сохраняет устойчивость, он должен успеть сфотографировать нас. Да ещё не просто сфотографировать, что бы всё чётко было, а так, что бы сзади был виден какой-нибудь классный вид.
В позапрошлом году мы фотографировались на фоне геодезического знака. Тогда, падая, Олег расшиб о его стальную опору лоб. Но, к чести сказать, это его нисколько не смутило, и он даже ни разу не пожаловался. Я, наверняка, ныл бы все оставшиеся до конца похода часы.
Прошлым летом мы снялись на фоне горы, которая возвышается по ту сторону ущелья. Тогда я скинул Андрея в колючки. Ну не устоял под тяжестью товарищей! А Влас, тогда же, упав, потянул руку.
В этом году решили фотографироваться на фоне бухты.
Так. Я, Серёга и Макс образовали нижний ряд. Андрей и Алик встали нам на плечи...
Хм... Ничего, стоять можно...
Так, полез Сашёк, брат Макса. Остальные помогают ему...
Чёрт! Как больно-то наступил... Ну чего он там копается? Чего так медленно...
Пирамида медленно поклонилась в сторону. Но я пока удерживаю равновесие...
Так, ещё чуть-чуть...
- Снимаю! - кричит Сашка-фотораф.
По глазам резанул свет вспышки - ну чего он её не отключит-то?!
- Готово!
И наша гимнастическая труппа медленно начала клониться к земле...
- Вау! - промелькнула тень, и Сашка Жуков с треском приземлился в близлежащие кусты. Хорошо, что хоть не колючки.
- Ах! Бумс! - Алик плюхнулся на землю, и быстро откатывается в сторону, что бы его не раздавили.
Ну а там и все остальные с хохотом повалились в траву.
Есть кадр!
А ведь на нём мы будем стоять такие красивые. Пирамида будет такая ровная. Поглядишь на фотографии - ну, прямо, хоть в цирке выступай! Вот что значит ловкость рук фотографа!
Тем временем пришла пора нанизывать мясо.
Отрядили добровольцев. Остальные сидят у костра, жарят сосиски. Это тоже часть традиции.
Вот и шампуры, унизанные крупными сочными кусками свинины, помидорами, кольцами лука - перекинуты через импровизированный мангал.
Мы срываемся с места для ещё одного традиционного фото - на фоне долины.
Ныряем в высокие - выше человеческого роста - заросли папоротника, и мчимся по едва заметной тропе к склону. Не к простому склону, а к нашему секретному склону.
Сейчас, смотря на аэрофотоснимок на экране компьютера, понимаю, что вот, вот это одно из мест, в котором причудливо переплетаются ДО и ПОСЛЕ.
Здесь они сходятся близко-близко. Почти касаются друг друга. Но, в какой бы плотный узел они не завернулись, никогда одно не перейдёт в другое.
Здесь, на этой вершине, время и память дают мне возможность взглянуть на частицу детства с высоты птичьего полёта. Но ни разу в жизни мне не удастся повторить прошлое. Хотя, может и не надо...
Я беру мышку, и перетягиваю карту так, что бы вновь видна была долина у истока Дзигуты. И понимаю, что ДО войны я ни разу не бывал на самой вершине Синопской горки. Подходил близко-близко, но вот на "наш" склон так и не попал.
А ПОСЛЕ. ПОСЛЕ я ни разу не поднимался вверх по течению ручья. Ни разу не повторил "поход за черепахами". Ни разу не ловил рыбу на звенящих перекатиках. Не купался в тени деревьев у крутых излучин.
Ладно, Бог с ними, с сантиментами! Возвращаюсь к воспоминаниям об описываемом походе.
Тропинка оканчивается крохотным пятачком на самом краю пропасти.
Со стороны склона ютится маленькая лужица. Это едва различимый в зарослях родничок. Но ток воды здесь слаб, поэтому пить из него мы не рискуем.
А вот внизу, там, на дне гигантской чаши, раскинулась как раз та долина, в которую мы бегали, будучи детьми, в поисках приключений. Это до неё мы поднимались с Валентином Власенко с надеждой наловить черепах.
Долина, словно на ладони.
Зелёными облачками колышутся сады. Круглое дно чаши между гор поделено на квадраты полей. Разноцветные крыши крохотных домиков выглядят так, будто перенесены сюда из яркого мультфильма.
Вон, среди зелени этакой кучерявой змейки зарослей, поблёскивает быстрая струйка Дзигутки.
А вон миниатюрная ленточка дороги. По ней, поднимая облачко пыли, беззвучно катится малюсенький, словно муравей, автомобильчик.
А вот и стадо коров выходит из-под полога лесочка на изумрудный луг.
Такую картину редко где увидишь. И сфотографировать её, к сожалению, трудно. Я много раз пытался. Снимки получались красивые, но передать всё очарование вида фотоснимком мне так ни разу и не удалось.
Да уж.
Весь мир – на ладони,
Ты счастлив, и нем…
Как говорил Владимир Семёнович Высоцкий.
Конечно, это не снежная вершина, но это тоже победа. И тут понимаешь, что она стоит всех перенесённых трудностей и страданий подъёма.
Мир. Маленький мир, действительно, как в руках. И понимаешь, что в мире не так уж много людей, кто может увидеть, ощутить это. У кого есть возможность взглянуть с края пропасти, с высоты птичьего полёта на нечто такое, что больше ниоткуда не доступно.
Ради такого стоит подниматься вверх по сыпучим склонам. Стоит обессилено падать на коротких привалах. Стоит хватать ртом неподатливый воздух. И стоит, ворвавшись на самую вершину, гаркнуть: «Э-ге-гей! Я снова здесь! Эй, там, внизу! Я поднялся! Я вновь взял её!»
Ну, как принято у нас из года в год, сначала снимаемся на краю пропасти всей группой.
Затем начинаем "щёлкаться" по очереди.
Снимок. Другой.
Я гордо надел на себя чёрный берет. На пояс повесил серёгин штык-нож от АКМ'а. На глазах - зеркальные очки. Рембо, чёрт побери! Ну должен же я круто выглядеть!
Так. Снято? Теперь повтор, но только в стальном шлеме!
Сейчас вспоминаю, и думаю, ну прямо как ребёнок!
Вернулись к костру.
Всё. Традиционные снимки сделаны.
А вот и первая партия шашлыка подошла.
Серёга открывает банку своего фирменного компота из фейхоа. Ох и вкуснятина!
Разливаем по стаканам чачу.
- Ну, друзья, за то, что бы мы, что бы ни случилось, каждый год собирались здесь! Что бы все были живы-здоровы! И не было что бы обстоятельств, которые помешают нам возвращаться домой! - толкает первый тост Алик.
Серёга включает магнитофон. Каждый год первая песня, которая играет на этом сборе - "Группа крови".
Выпили.
Ох, крепка! Градусов пятьдесят, не меньше! Но чистая. Не из алычи. Идёт легко. Точно, не обманула продавщица наших младших - виноградная!
Так, после первой не закусывают.
Наливай вторую!
- Ну, мужики, за нас с вами! Что бы удача от нас не отворачивалась!
- Ах! - осушили пластиковые стаканчики. Закусываем салатом и нежным, ароматным шашлычком, запах которого разносится над лесом.
Разговоры. Анекдоты...
- Ну что, третий?
Все встали.
Серёга, вопреки устоям, толкает речь: "Знаете, у каждого из нас кто-то ушёл.
Все помнят Астика. Здорово его не хватает.
У каждого в последней войне погибли близкие и друзья.
У каждого деды и прадеды защищали нашу землю в Великой Отечественной.
У многих есть друзья, кто был в Афгане, в Чечне. И там гибли наши парни.
Да и вообще, сами знаете, испокон веков наши предки вставали на защиту нашей земли. И все знали, и знают, что соваться к нам очень чревато. И мы гордимся этим, и людьми, которые доказали всему миру это!
Давайте выпьем за них..."
- Давайте за тех, кто не вернулся! - подхватывает Алик - А за вернувшихся - следующим тостом.
- Светлая им память! Благодаря ним мы можем собираться здесь! Благодаря ним мы можем жить!
Стоя, не чокаясь, выпили.
Помолчали.
Тут уже Сашка разлил четвёртую.
- Ну, за бойцов!
- За тех, кто в сапогах!
Всё. Перерыв.
Я скидываю "берцы". Белёсый от пота китель повесил на ветку дерева. Стянул брюки. Расстелил в сторонке мокрые от пота портянки.
Народ налетел: "Макс, можно в твоей форме сфотографироваться?"
Я лежу в одних трусах, загораю... Хорошо!
- Да, конечно! Фоткайтесь!
А сам с наслаждением подставляю бока жаркому солнышку, да ласковому ветерку.
Щёлкает затвором фотоаппарат.
Кто-то прилёг рядом.
Разговоры. Анекдоты.
"Группа крови" давно сменилась "Звездой по имени Солнце". На смену той пришла "Песня без слов".
Аккумулятор у Серёги мощный. Хватит на весь день.
Но мы заглушили магнитофон, достали гитару.
Сначала я бренчу по струнам. Но потом инструмент переходит к нашему таланту - Алику.
Парень - само дарование. Объездил с концертами пол-Европы. Играет на всём, что звучит. Да как играет!
Любую песню подбирает с первой попытки на слух!
И вот он уже выводит свои виртуозные пассы, а мы, сгрудившись рядом, дружно подпеваем.
Ещё рюмка. Вот и ещё порция шашлыка подошла...
Хмеля не ощущается. Зато настроение великолепное.
- Народ, у меня батарейки сели! - ошарашивает всех Сашка.
- Как сели?
- Ну на счётчике ещё десять кадров, а плёнка не перематывается!
Так... Непорядок...
- Слыш, ты же новые купил!
- Наверное, бабка на рынке обманула. "Дюрасел" поддельный!
- Надо пожевать!
Сашка извлекает из фотоаппарата батарейки, и начинает сосредоточенно пытаться жевать.
По очереди погрызли твёрдые цинковые корпуса.
Вставляем в фотоаппарат.
Не помогает.
- В солёную воду надо кинуть - объявляет Серёга.
Находим тару. Наливаем воды, высыпаем соли, ставим в самый жар.
Вода вскипела моментально.
Палками, смеясь и толкаясь, извлекли посудину. Охладили. Кинули внутрь батарейки.
- А долго ли держать-то?
- А не знаю...
Подержали.
Вернули в отсек фотоаппарата.
Не помогло.
Ладно, большинство плюнуло на это занятие, и продолжило петь, И только группа энтузиастов решила не оставлять попытки реанимировать фотокамеру. Успокоились они только тогда, когда батарейки развалились на составные части.
Праздник шёл своим чередом. Вот и все 6 литров крепкой чачи постепенно, потихонечку, влились внутрь желудков.
Вот и шашлык подошёл к концу.
Солнышко уже давно перевалило свой зенит, и клонится всё ближе и ближе к горам.
Пора назад.
Хмеля не ощущается. Вроде много выпито, но все уверены, что время, на которое было растянуто потребление спиртного, да сытная закуска, сгладили воздействие алкоголя.
Прибрали мусор. Что горит, сожгли. Что не горит, загрузили в пакеты, что бы выкинуть в мусорный бак в городе. Все уверены, что нам ещё не раз подниматься сюда.
Оделись.
Затушили угли костра.
Вскинули на плечи значительно полегчавшие рюкзаки.
Двинулись в обратный путь.
Серёга несёт на плече поющий магнитофон.
Я надел на голову каску. Да, я "крут". Будто бы в военном в такой же не набегался!
Так. Вот наш крутой склон. Только теперь нам по нему идти не вверх, а вниз.
- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! - побежал вперёд Серёга.
- Вау! А-а-а-а-а-а-а-а! - последовал за ним Алик.
- А-а-а-а-а-а-а-а-а! - это я полетел вниз метеором.
Земля стремительно несётся навстречу. По-умному, здесь нужно аккуратно, бочком-бочком, спускаться, ставя ногу ребром. Но это не по-нашему.
Не успеваю передвигать ноги. Ещё чуть-чуть, и, кажется, запнусь, и полечу кубарем по сухой шершавой наждачке склона.
- А-а-а-а-а-а-а-а-а! - аж душа в пятки! - А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Подножье склона ближе и ближе. И стремительно приближается.
Бах! - ступня ударила по горизонтальной поверхности.
Топ-топ-топ-топ-топ-топ! - ох, как трудно остановиться! И, прежде чем с облегченьем присесть на траву, успеваю пробежать ещё добрых полсотни метров.
Со смехом и шутками наша группа ступила в тень леса.
Магнитофон исполняет любимые песни. Мы дружно, хором, надрывая глотки, подпеваем ему. Вот тебе и не захмелели! Пробежка, кроме адреналина, выплеснула в кровь порцию алкоголя. И ещё не известно, чего больше, первого, или второго.
А вот и длинный, не одну сотню метров, склон. Это на нём я перехватил по пути сюда сашкин рюкзак у Серёги.
Побежали...
Кричать на протяжении всего склона - глотки не хватит.
Бежим, кто молча, кто со смехом, кто, отпуская дурацкие фразы.
Катится наша разношёрстная толпа под горку.
Ноги проскальзывают. Ненадёжный грунт крошится, сыплется из-под подошв. А мы несёмся туда, вниз.
И тут слышу сзади: "А-а-а-а-а-а!"
Оборачиваюсь, и вижу, что ко мне быстро приближается Сашка. Только он не в вертикальном положении, а горизонтальном. Как истребитель, идущий на таран, несётся параллельно поверхности земли.
Руки раскинуты. В глазах ужас.
Так бы и лететь ему до самого берега моря, да геройски погибнуть, войдя штопором в землю у самого прибоя, но только вот я ни прибавить ходу, ни свернуть ну никак не могу.
И с криком: "А-а-а-а-а-а!" - Сашка влетел головою прямо между моих ног. Руки его, до сего момента распластанные, подобно крыльям, обхватили меня за голени, и в голове моей пронеслось: "Всё, отбегался!"
- Ты что-о-о-о-о-о?! - этот вопрос, полный возмущения, вырвался из моих уст в те доли секунд, пока я менял положение уже своего тела из вертикального на горизонтальное.
Земля метнулась в мою сторону. Руки инстинктивно ухватили каску за края и сдёрнули её с макушки на лицо.
- Бах! - я с грохотом приземлился каской в пыльные камни.
- Только бы в равновесии её удержать! А то пальцам хана! - мелькнула мысль. И я поскользил, уткнувшись носом в подшлемник, вниз.
- Так, не вздумай сгибать колени! - мелькнула вторая мысль. Я чувствовал, что скольжу на шлеме и носках ботинок.
Но тут колени предательски подогнулись.
Боль.
И вслед за этим на наждак склона плюхается туловище: живот, грудь...
А сзади, с диким криком сжимает мои щиколотки Сашка. Икар, понимаешь!
- Шурик! Убью! - ору я, несясь вниз по склону.
Но долго падать не пришлось. Наша каскадёрская, от словосочетания "драть каску", группа попала в промоину на поверхности дороги, ударилась об один из обнажённых дождевой водой валунов, и, расцепившись, да прокатившись с десяток метров, замерла посреди склона.
Лежу, пялюсь в нависающие кроны деревьев.
Где-то там, внизу, грохочет по камням стальной шлем.
Откуда-то доносятся крики: "Эй-эй-эй! Стой! Макс и Шурик упали!"
А мне так хорошо... Живой... Лежу, "тестирую" тело. Всё ли цело?
Саднит. Сильно. Но, вроде, не переломы.
Так, ноги чувствую. Значит, спина цела.
Уф-ф-ф! Пронесло.
- Сань! Ты как?! - окрикиваю паршивца-летуна.
- Живой.
- Руки целы?
- Угу.
- Ноги?
- Ага.
- Голова?
- Цела!
- Это хорошо. Значит, будет, что сейчас тебе отвинтить, олух царя небесного!
Подымаемся.
О Боже! На Сашку смотреть страшно!
Весь изодранный. Лицо в ссадинах, царапинах и крови, смешанной с песком и землёй. Лоб разбит, и из раны струится красный ручеёк крови.
Сашка подымает руки, и я замечаю, что кожа с ладоней содрана.
Я сам выгляжу получше. Только форма протёрта на локтях и коленях, да печёт грудь и живот, под кожу которых вгрызлись десятки мелких песчинок и камешков.
Нет, Сашку бить не буду. На него и так смотреть жалко.
Подошли остальные друзья.
У кого-то во фляге нашлась вода.
Промыли раны. Сашке ко лбу приложили оторванный с моего кителя подворотничок.
Так. Уже получше.
Ба! А это что такое?! Шурик наш не только побит, а ещё и пьян. Вообще никакой! Едва на ногах стоит!
Вот почему водку никогда не брали! Вино такого эффекта не даёт.
Спускаемся дальше осторожно. Но перепад высот очень большой. Те отрезки, которые по дороге сюда проходили час, сейчас проходим за десяток минут. Уши закладывает. Значит, и алкоголь всё сильнее, и сильнее поступает в кровь.
Вот и колодец. Сашку уже приходится вести, поддерживая под руки.
Да и я сам ощущаю, что хмель ударил в голову. И что-то мне подсказывает, что это только начало.
У колодца зачерпнули воды.
Напились. А затем принялись поливать друг другу головы.
Полегчало.
- Народ, пошлите на пляж! - предлагает кто-то.
- Ага! - все согласны.
И наша хмельная компания, не заходя по домам, устало покачиваясь, топает к берегу моря.
Разделись.
Я прилёг на песок.
Боже, как не хочется шевелиться!
- Макс, пошли купаться! - зовут друзья.
- Да ну вас! Пьяными в воду... Потонем сейчас! - больше не поучаю, а ищу отговорку я.
- Ну, как хочешь. - и несколько человек с разбега плюхнулись в прибой.
А я лежу. Наслаждаюсь солнцем. Ветер щекочет бока, студит раны и ссадины.
Плюх! - кто-то плеснул на живот воды.
- Идите к чёрту! - рявкаю...
Проснулся то ли от дружного храпа, то ли от того, что живот и грудь печёт, как на сковородке.
Открываю глаза.
Солнце уже коснулось своим карем гор, и быстро, прямо на глазах, бежит с небосвода в свою ночную обитель.
"Батюшки! Сгорел!" - мелькнула мысль.
Встаю. Жжётся. Так и есть, не только исцарапан, но и красный, как рак.
Остальные члены нашей недавней экспедиции такие же. Только не подозревают об этом - мирно похрапывают рядом на песке.
Вот и погуляли... Сейчас все дружно пойдём к молочнице за мацони, что бы намазать обожженные тела этим продуктом…
Прошла неделя. Все эти дни Сашка на вопрос, проявлена ли плёнка, выдавал разные нелепые отговорки.
И вот в один из вечеров...
Каждый вечер мы собираемся на лавочке около дома Серёги.
В час, когда летнее солнце ещё жарит, что есть мочи, достаём карты. Дурак, преферанс, джокер... Я не особый любитель, поэтому постоянно проигрываю.
Но вот накатывают шумные южные сумерки.
Появляется гитара. Серёга приносит магнитофон. Из девятиэтажек подтягиваются Кунда, Крол и компания...
Поднос с фруктами занимает место карточной колоды.
Притащили арбуз.
Начинается веселье.
Гитара, музыка. Танцы на поляне около лавочки, Танцы на столе. Вновь смех и гомон.
А вот и Санька топает в нашу сторону.
- Слышь, Санёк! Дай мне кассету с фотками! Я сам проявлю!
- Макс... Я, это... Я на следующий день после похода её засветил.
У меня не батарейки сели. Я отщёлкал 10 снимков, и счётчик кадров сбросил. И забыл. И когда пытался снимать, плёнка из кассеты выскочила.
А потом в санаторий МВО пошёл. Там с девчонками познакомился. Ну и пофоткаться предложили. Я перемотку включил. Потом фотик открыл, что бы кассету поменять... А там вся плёнка на приёмной катушке...
- Сань, и что, колодец, знак геодезический, "пирамида" наша - всё засветилось?
Кивает головой.
- Сань, я тебе говорил, что я тебя убью?!
Кивает.
- Ладно, чего уж с тобою поделать, косячник ты?!
Делаю глоток фирменного серёгиного компота. Подымаю взгляд вверх, а там дрожат, подмигивают огромные звёзды. Пьяные настолько, что одна за одной валятся с небес. Только желания успевай загадывать! А идущая на убыль луна удивлённо взирает на наше бесшабашное веселье. Но ещё два дня, и я уезжаю отсюда. Отпуск заканчивается. Но уезжаю, зная, что через год опять буду здесь, под этим головокружительным небом. И, как прежде, звёзды будут падать, одна за одной. И, как всегда, я буду смотреть на эту красоту, и не загадаю ни одного желания. Да и нужно ли мне это?