Медицинское милосердие.
Наблюдая спину в белом халате всякий обыватель ожидает увидеть ангельские крылья, поросшие нежным белым пушком. Человек обижается, отчаявшись найти крылья, вместо них обнаружив очертания острых лопаток. Под белым халатом обычно находят другого человека, что вызывает подозрения и расстройства.

Человек – есть высшая точка природной эволюции, выше него только Господь Бог и врач в белом халате. Медицина поддерживает хрупкий человеческий организм в промежуточный период между хрестоматийными точками отсчёта “Бог дал – Бог взял”. Восприятие медицинского персонала происходит сквозь происходит сквозь призму Божественного света. От любого медицинского работника ожидается святость по дефолту. Существует специальный дефолт для медиков, который называется - клятва Гиппократа. Врач клянётся входить в дом и жизнь больного для пользы оного. Хранить конфиденциальность услышанного. Не помогать уходу больного в мир иной.

...
Исходя из обрывков клятвы, донесшихся до уха обывателя, складывается впечатление, что медик больному должен. Радостной обыватель уверенно садится на шею мед.персонала, полагая, что именно так и должно быть. Не сгоняйте обывателя. Пусть сидит, свесив бледные волосатые ноги по обе стороны медицинской шеи. Подобное положение вещей объясняется и извиняется милосердием. Читаем первый попавшийся словарь, где говорится “милосердие”– это сострадание. Это бескорыстная искренняя помощь нуждающимся.

В каше общественного сознания часто происходит подмена понятий, когда на место милосердия встаёт розовенькая добродетель. Прислушайтесь к голосу обывателя, случайно увидевшего медицинские слайды. Говорит гордая деревенская девушка:
- Я случайно оказалась на ориентации для студентов-медиков. Смотрела слайды из ожогового и онкологического отделений. Придя домой я рыдала от безысходности и жалости к страданиям других людей. Не понимаю, как можно идти в медицину, ведь это же так страшно и кощунственно. Я – хорошая, я не могу смотреть на мучения и пороки. Люди, которые любят заниматься подобными вещами – извращенцы.
Гордая деревенская девушка осуждает лекарей.

Прислушайтесь к голосу медработника среднего звена:
- Я несколько лет проработала с детьми, страдающими тяжёлыми врождёнными пороками, и ушла в обычную больницу, потому что не могла в полной мере помочь нуждающимся. Не могла видеть чужие страдания.

Оба голоса говорят об одном и том же предмете. Существует болезнь и существует человек. Первое обезображивает второе. Гной, рвота и прочие атрибуты болезни могут и должны вызывать чувство брезгливости. Милосердие и сострадание служат фильтрами, снижающими порог чувствительности наблюдателя. Высокие материи перекрывают отрицательные раздражители. В мозгу здорового человека, оказывающего помощь человеку больному, постоянно происходит диссонанс:
- Вот оно – говно. Говно-то пахнет. Но мы будем убеждать себя, что не чувствуем запаха, потому что подобные мысли противоречат сострадательному образу мышления.

Запах говна является прекрасным лекарством от розовенькой добродетели и мнимого сострадания. Для того, чтобы изо дня в день спокойно сталкиваться с говном нужно однажды сознаться себе, что оно – неприятно, но при этом найти в нём тайную прелесть. Единожды ужившись с атрибутами болезни человек обретает цинизм, то есть умение спокойно принимать и оценивать то, над чем обычные люди плачут навзрыд.

Медицинское милосердие идёт рука об руку с медицинским цинизмом. Милосердие, лишённое цинизма, начинает запинаться при ходьбе. Хромает. И в конце концов падает лицом в грязь.

источник-kitobow@lj

читать полный текст со всеми комментариями