Азербайджанская нефть: поиски равнодействующей (2001) - 2
Начало

К прикаспийской нефти условно можно было бы отнести и запасы нефти в Узбекистане, оцениваемые в 5,3 миллиарда тонн, хотя по последним высказываниям экспертов ведущих нефтяных компаний мира они могут превышать запасы нефти всех центральноазиатских стран вместе взятых. Несколько хуже обстоит дело с запасами в иранском секторе Каспия. Разведка там ведётся, но впечатляющих результатов пока нет. Скорее всего, это и подтолкнуло южного соседа Азербайджана настаивать на двух радикальных принципах раздела Каспийского моря: либо по кондоминиуму, когда все месторождения равно принадлежат всем, либо по принципу равного деления моря, когда доля Ирана становится значительно больше. Запасы иранской нефти на самом Каспии пока не очевидны, но при этом Иран в целом располагает 90 миллионами баррелей нефти и 23 триллионами кубических футов газа, что составляет соответственно 9 и 16 процентов от доказанных мировых запасов нефти и газа.

Данные по запасам газа весьма впечатляющи. Регион становится истинной кладовой газа. Хотя сами газовые месторождения большинства прикаспийских стран достаточно удалены от Каспия, доля трёх прикаспийских стран - Ирана, России и Туркменистана - в мировых запасах газа составляет, по некоторым оценкам, не менее 70 процентов. Сюда же можно присоединить Казахстан и Узбекистан, достоверно располагающие, как утверждается, 3,9 триллиона кубометров газа, и Азербайджан, запасы которого оценивают в 4,4 триллиона кубометров газа. Отсюда становится понятным желание России сколотить что-то вроде “газового ОПЕК”, чтобы контролировать мировой рынок газа, переживающий сегодня бум из-за развития электроэнергетики на газовом топливе и приватизации энергетического сектора в ряде западных стран.

Мы утомляем читателя этой порой противоречивой статистикой, чтобы ещё раз продемонстрировать, как открыто выглядывают иногда уши политики. Например, совершенно непонятно, на первый взгляд, почему российская и армянская пресса на протяжении последних нескольких лет утверждают, что никакой нефти на Каспии нет и что, по преимуществу, это - блеф. Ну, нет - и нет, чего тут беспокоиться. Значит, все эти статьи предназначены для чьего-то иного слуха.

Особую интригу нынешним страстям вокруг запасов углеводородов на Каспии придаёт тот факт, что запасы Северного моря, вторые по значимости после Саудовской Аравии, иссякают. По утверждению некоторых экспертов это может произойти уже в 2010-2015 годах, и это тоже поднимает значение Каспийского углеводородного бассейна.

Внутренние потребности стран
Внутренние потребности стран-нефтепроизводителей также могут стать важным фактором, влияющим на проблему строительства новых нефтепроводов. Именно они определяют, в конечном счёте, возможные экспортные потоки нефти. Ниже предлагается таблица прогнозов потребления нефти, нефтепродуктов, конденсата, газа в странах СНГ по докладу Межгосударственного экономического комитета стран СНГ в 1997 году.

Специалисты делают из этой картины вполне определённые выводы. Например, как только заработает промышленность стран СНГ, сразу возникнет острый дефицит топливно-энергетических ресурсов в этих странах. Они полагают, что уже время определиться с дилеммой - быть готовыми завтра к сокращению экспорта нефти для удовлетворения внутреннего потребления, либо сегодня же принимать меры к изысканию необходимых для ТЭК инвестиций.

(Стоило бы также напомнить в этой связи существующую в мире практику продажи квот на выбросы углекислого газа. Россия, медленно выбирающаяся из спада промышленности, собиралась присоединиться к этим соглашениям, продав свою долю за 105 миллиардов долларов. Однако это вызывает активное возражение специалистов, которые полагают, что как только начнётся серьёзный рост промышленного производства, России самой за большую цену придется выкупать эти квоты у других стран. С подобными соблазнами может столкнуться и Азербайджан.)



Особую обеспокоенность в связи с проблемой удовлетворения внутренних потребностей проявляют, конечно, большие страны, которым важно своевременно направить на себя транспортные потоки нефти и газа из других стран. Это и объясняет, почему борьба вокруг нефтепроводов разворачивается между тремя основными странами региона - Россией, Турцией, Ираном. Запасы первой, по отзывам некоторых российских специалистов, могут заметно иссякнуть к 2010 году, так как “сбита” естественная пропорция добычи и разведки. Турция вообще не располагает энергоносителями. Иран имеет их сполна, но желает быть региональным гегемоном по энергоносителям. На втором плане этой борьбы - США и Европа, располагающие и рынками сбыта нефти, и энергосберегающими технологиями. Они ищут для себя надёжные энергетические гарантии на будущее. На подступах к этой большой игре Дальневосточный регион.

Проблема баланса нефтепереработки и экспорта сырой нефти довольно остро стоит и для Азербайджана. С двумя нефтеперерабатывающими заводами мощностью в 20 миллионов тонн Азербайджан в советское время импортировал нефть, чтобы загрузить эти мощности. Рекордный уровень мощности заводов приходится на 1975 год, когда они переработали 23 миллиона тонн. Но уже в 1985 году эти объемы составляли 11 миллионов, а к началу 90-х лишь 9 миллионов тонн. После обретения независимости Азербайджан практически не экспортировал нефть, чтобы обеспечить сырьём свои НПЗ. Экспорт азербайджанской нефти, как можно видеть из приведенного ниже графика, практически только начинается.

Сравнительные данные по добыче и переработке нефти (1993-1999)

Источник: Туран-энержи. Годовой отчет (1999). По данным Госкомстата Азербайджана.

“Играющие” цены
В не меньшей степени накал борьбы за трубопроводные маршруты определяется мировыми ценами на нефть. Их управляемость из единого центра остается сомнительной. Но есть несколько ключевых факторов, которые определяют ценовую политику. Самые низкие в мире затраты на добычу нефти в странах Персидского залива открывают для ОПЕК возможность сокращения её добычи с соответствующим ростом цен на нефть. При таких затратах (примерно 1 доллар за баррель) страны Персидского залива пока спокойно относятся к развитию Каспийского региона. В наиболее рентабельно работающем АМОК цена за баррель составляет около 3 долларов. Иными словами, у стран ОПЕК всегда остаётся шанс “посадить Каспийский регион на место”, снизив цены на нефть ниже её себестоимости в нашем регионе. При этом любопытно, что эта организация с опаской относится к реализации тех больших, и в первую очередь высокорентабельных проектов вне стран ОПЕК, которые могут создать ценовую конкуренцию. А вот сами по себе крупные инвестиции в новые нефтеносные регионы она втайне приветствует. Чем больше первоначальные инвестиции, которые ещё надо возместить, тем легче затормозить эти разработки резкими ценовыми играми. Особенно с учётом динамичности нефтяного рынка.

ОПЕК первое время иронически относилась к новому “каспийскому резервуару”. Однако последние ее шаги (обращение к России с предложением вступить в ОПЕК, предложение Азербайджану наметить формы сотрудничества) говорят о том, что этой организации приходится по вкусу роль законодателя цен на нефть. В мире, где есть страны с огромным ядерным или технологическим потенциалом, всегда есть искушение полностью реализовать все возможности своего огромного сырьевого потенциала. Для этого надо собрать под один “зонтик” все страны-нефтепроизводители.

В свою очередь большие транснациональные корпорации ограждают себя от ценовых кризисов за счёт постоянного варьирования объёмов добычи и переработки. Здесь, в Баку, мы могли наблюдать, как западные компании, входящие в АМОК, немедленно вслед за снижением цен на мировом рынке ввели жёсткий режим экономии, начался даже процесс слияния крупных компаний. Так что амбициям ОПЕК на фоне растущих потребностей в нефти противостоит пока мобилизованность нефтегигантов. Несмотря на некоторое увеличение добычи нефти в странах ОПЕК, цены на нефть ползли вверх на протяжении всего лета 2000 года, достигая в отдельные дни уровня 37,5 доллара за баррель. Западным странам всё труднее обуздывать рост цен на бензин, но надо учесть, что мобильный и технологичный Запад мгновенно отвечает на эти вызовы новыми энергосберегающими технологиями (малолитражные автомобили, герметичные дома и офисы), а сегодня еще и процессами дерегуляции в электроэнергетике. Так уже было однажды в 70-е годы, и это может повториться сейчас. Приходится признать, что достаточно широкий набор первичных факторов, влияющих на цены на нефть, делает их практически непредсказуемыми: политика самого ОПЕК, давление со стороны экономических агентств, новые технологии, ситуация на Ближнем Востоке, давление со стороны налоговых законодательств, ситуация в России и СНГ. Правительства должны быть очень гибкими, чтобы угадать направление перемен.

Геополитика заявляет о себе
Наконец, над всем этим комплексом вполне экономических соображений есть серьёзная политическая надстройка - мифологизированные геополитические идеи, которые постоянно заявляют о себе. Самым ярким их образцом является политический бестселлер Збигнева Бжезинского “Великая шахматная доска”, в которой Азербайджану отводится особая роль. В других построениях Каспийскому региону в целом отводится роль стратегического резервуара углеводородных источников энергии в обширном районе, включающем как Персидский залив, так и Каспийский бассейн, и названном “Стратегическим энергетическим эллипсом”. Последнее определение звучит пьяняще значительно. Чисто психологически такого рода определения поддерживают нефтяные амбиции “обитателей эллипса”.

Конечно же, самой простой и точной является мысль о том, что маршруты можно проводить по любым направлениям, и чем их больше, тем лучше. На деле финансовые возможности стран ограничены, а политические пристрастия трудно преодолимы. “Комбинация большого эго, больших денег и больших амбиций западных нефтекомпаний и большого эго и больших амбиций лидеров Центральной Азии и Закавказья создаёт гремучую смесь”, - писал “Экономист”. Но даже если строить маршруты по всем направлениям, то остаётся вопрос темпа их строительства и последующего наполнения, и какой-то маршрут неизбежно становится приоритетным, выходя на наиболее выгодный рынок. Потребности в нефти различных регионов - весьма динамичный фактор. Например, по оценкам бывшего заместителя Минтопэнерго России Андрея Коноплянина в последующие полтора десятилетия потребность в нефти будет расти в следующем порядке: Китай - на 170-180 миллионов тонн в год, Юго-Восточная Азия - 300-310 миллионов, Европа - 70-80 миллионов. Как притормозить или способствовать развитию того или иного региона - это снова политика.

Дискуссии по маршрутам
Переходя непосредственно к проблеме выбора маршрута экспортных трубопроводов, отметим, что он стал принципиально важен уже на первом этапе разработок на Каспии. Прикаспийские страны не имеют выхода к морям и к мировому рынку нефти, и весь темп роста нефтедобычи на Каспии определялся развитием трубопроводной инфраструктуры. Сегодня почти забыто, что и выбор маршрутов трубопроводов для ранней нефти происходил довольно напряжённо. Однако в конечном счёте было принято дипломатичное решение с верным на тот момент балансом экономических и политических интересов. Северный маршрут (пропускная способность 5 миллионов тонн), который проходил по России, существовал и прежде и нуждался лишь в технологических доработках. Нефть фактически перенаправили с юга на север, и проект обошёлся довольно дешево (56 миллионов долларов). Западный маршрут для ранней нефти Баку-Супса обошёлся примерно в 560 миллионов долларов (почти на 200 миллионов дороже, чем по смете), зато тарифы были в несколько раз ниже, чем на северном маршруте, 4 доллара за тонну. Грузия не имела на тот момент выбора и довольно легко согласилась на предложенные тарифы по транспортировке нефти.

Небезынтересна, даже красноречива здесь и хронология. Соглашение по экспорту ранней нефти с каспийских месторождений по северному маршруту было подписано еще в январе 1995 года в Москве президентами Ельциным и Алиевым. Примерно через год, в начале 1996 года было подписано соглашение по строительству нефтепровода Баку-Супса. А 11 июля 1997 года в Баку было заключено сообщение о транспортировке ранней нефти через Чечню. С 1998 года начали работать оба маршрута, однако, если западный маршрут работал практически бесперебойно, то с северным маршрутом постоянно возникали проблемы.

В трубопроводной дипломатии политика и экономика постоянно “перебивают” друг друга. Двух относительно свежих примеров совершенно достаточно для подтверждения этого тезиса. Процесс создания Каспийского Трубопроводного Консорциума (КТК) и строительство трубопровода, который должен перегонять казахстанскую нефть в Новороссийск, на повестке дня с начала 90-х годов, и первоначальным инициатором его был Оман, входящий в группу нефтедобывающих стран Персидского залива. Однако именно эта страна начала искусное торпедирование проекта, что дало повод говорить о том, нефтедобывающие страны залива, входящие в ОПЕК, пытаются приостановить развитие Каспийского региона. После выхода Омана из консорциума работы пошли активнее, и в настоящее время реализация проекта КТК близка к завершению. Россия придает этому достижению и политический смысл. Другой пример - с середины 90-х годов, когда Чечня начала борьбу за национальную независимость, лидеры этой республики предлагали построить ветку трубопровода от Грозного в сторону Грузии с дальнейшей врезкой в нефтепровод Баку-Супса. Очевидно, что эта идея носила политический характер, особенно с учётом относительно небольших запасов нефти в Чечне. В данном случае фактически инициировалось начало “поворота” системы трубопроводов на юг.

И все же настоящие страсти закипели, только когда на повестку дня встал вариант строительства Основного Экспортного Трубопровода (ОЭТ). Вновь приходится констатировать, что обсуждение вариантов транспортировки большой нефти зачастую носит чисто политический характер. Косвенным подтверждением является и то, что идея прокладки нефтепровода Баку-Джейхан впервые прозвучала в 1992 году и ее инициаторами выступили тогда ГНКАР, “Амоко”, “Пензойл”, “Бритиш Петролеум” и турецкая компания “Боташ”. Трудно представить более неподходящее время для такой идеи. В стране идёт война, еще не заключён ни один контракт по освоению месторождений. И в этих условиях обсуждается очень дорогой проект, работа над которым со скрипом начинается только сейчас. Кстати, даже сегодня поиск денег на реализацию этого проекта является проблемой, хотя нет сомнений, что сумма в 2,4 миллиарда долларов будет аккумулирована.

Переговорный процесс по основному экспортному трубопроводу начался ещё в сентябре 1997 года, кода были созданы рабочие группы по этому вопросу. Потенциально существовало много вариантов прокладки ОЭТ, но, в конце концов для обсуждения остались три варианта.



* По материалам “Туран-энержи”. (Стоимость строительства ОЭТ Баку-Джейхан снижена в настоящий момент до 2,4 миллиарда долларов. Все расходы сверх этого лимита по соглашению гарантированно берет на себя турецкое правительство.)

Усилиями правительств и, прежде всего, США акцент с самого начала делался на ОЭТ Баку-Джейхан, и одобрения этого проекта ожидали уже в октябре 1998 года. Однако люди, хорошо осведомлённые в нефтяной политике, утверждали, что сроки подписания соглашения значительно передвинутся. Например, тогдашний российский министр топлива и энергетики Сергей Кириенко высказал уверенность, что политика может временно править бал, но рано или поздно сработает экономическая целесообразность. Проект ОЭТ Баку-Джейхан встретил неожиданно острое сопротивление АМОК, который настаивал на превращении в ОЭТ существующего маршрута для ранней нефти Баку-Супса. Не последнюю роль сыграло здесь и падение мировых цен на нефть, которое, свою очередь, спровоцировало начало массового объединения крупных нефтяных компаний. Позиция АМОК была очень мотивированной. Первый консорциум настаивал, чтобы были немедленно инвестированы 700 миллионов долларов на расширение нефтепровода Баку-Супса, а проект ОЭТ Баку-Джейхан был отложен до лучших времен. Даже в год наибольшей добычи консорциум и ГНКАР не смогли бы наполнить экспортную трубу мощностью в 50-60 миллионов тонн, что заранее делало этот проект коммерчески невыгодным. Первоначально ставка делалась на строительство нефтепровода по дну Каспия, который должен был “влить” в ОЭТ Баку-Джейхан казахстанскую нефть. Однако форсирование строительства КТК, по которому Казахстан планировал транспортировать бoльшую часть своей нефти (50-60 миллионов тонн нефти ежегодно), как будто похоронило идею этого транскаспийского нефтепровода. Подписав на саммите ОБСЕ в Стамбуле в 1999 году соглашение о транспортировке нефти по ОЭТ Баку-Джейхан, Казахстан заявил почти сразу же, что его участие в проекте связано с результатами разработок в казахстанском секторе и с западной помощью в финансировании строительства подводного трубопровода.

За проблемой транспортировки большой нефти почти всегда отчётливо просматриваются политические мотивы. Нередки искушения разрешить “через трубопроводы” вполне локальные проблемы. Даже такой сложный конфликт, как карабахский, постоянно связывается с нефтяным фактором. Нелишне вспомнить, что вариант прокладки нефтепровода Баку-Джейхан через Армению и сегодня составляет шесть томов документов на русском и английском языках. Искушение разрешить конфликт, связав экономические интересы, было слишком очевидно. Ереванский институт “Армгазпроект” разработал в 1998 году целых восемь вариантов транспортировки нефти на Джейхан через Армению и даже назвал самый оптимальный из них - Казах-Айрум-Гюмри-Джейхан длиной в 1600 километров.

Однако Армения категорически отказалась увязывать этот вопрос с разрешением конфликта, и можно допустить, что в своём отказе она была далеко не самостоятельна. В конце концов, Россию абсолютно не устраивает реализация строительства нефтепровода Баку-Джейхан. Можно вспомнить также предупреждающие голоса из Еревана и Степанакерта, что никто не может гарантировать безопасность нефтепроводов в конфликтном регионе.

Турция, имеющая опыт демократии и крепкую армию, решив острый для себя энергетический вопрос, выходит на лидирующие позиции в регионе. ОЭТ Баку-Джейхан в экономическом смысле нужен в первую очередь ей. Интерес США, Азербайджана, Грузии можно назвать преимущественно политическим: трубопровод Баку-Джейхан ещё более ослабит узы зависимости двух последних стран от России. Доказательством тому является тщательное “замазывание” любых упоминаний о возможности строительства ОЭТ в том же направлении Баку-Супса. Идея прокладки второго нефтепровода в этом же направлении очень долго отстаивалась, как экономически выгодная, первым каспийским консорциумом. У нее много сторонников среди европейских стран. В Баку одно время зачастили представители Болгарии, Румынии, Польши, Украины. Естественно, что каждый раз речь шла об одном и том же - о нефти. Украинский терминал в Одессе, болгарский в Варне, румынский в Констанце готовы к перевалке больших объёмов нефти. 11 нефтеперерабатывающих заводов Румынии готовы были “переварить” значительную часть каспийской нефти, а нефтепроводная сеть Румынии позволяла довольно дёшево обеспечить её доставку в Средиземноморье.

Однако эту идею смогли только проговорить. Она была отринута с порога. Осенью прошлого года, когда шли интенсивные переговоры по ОЭТ Баку-Джейхан, вице-президент ГНКАР Ильхам Алиев отверг даже такую возможность, как простое увеличение мощности трубопровода Баку-Супса. (Кстати, принято решение об увеличении мощности этого трубопровода до 7 тонн.) О накале страстей говорит и то, что в 1998 году Турция приняла даже решение о введении санкций в отношении БП и “Амоко”, выступающих против реализации проекта ОЭТ Баку-Джейхан. Правительство предложило приостановить закупку нефти у этих корпораций и исключить “Амоко” из тендера на строительство теплоэлектростанции в турецком городе Алиага.

Но и Россия охвачена желанием повернуть на себя буквально все потоки нефти и газа из Закавказья и Средней Азии. Причем вызвано это не только политическими мотивами, хотя они достаточно весомы, но и желанием, как мы отметили выше, держать под контролем весь рынок нефти и газа в регионе. Россия не располагает, например, достаточными запасами нефти, чтобы заполнить ещё один нефтепровод в западном направлении. Специалисты утверждают, например, что если российская нефтедобыча и сможет развиваться стабильно в ближайшие 12-15 лет в условиях резкого дисбаланса между приростом новых запасов и нефтедобычи, то только на нынешнем уровне в 305-310 миллионов тонн. Однако она уже объявила, что строительство такого нефтепровода не исключается. Россия пытается форсировать также проект “Голубой поток” (с ежегодными поставками в Турцию 16 миллиардов кубометров газа), испытывая при этом большие проблемы с обеспечением собственных внутренних потребностей.

Но коль скоро такого рода проекты отстаиваются, можно предположить, что Россия знает или ищет какие-то способы повернуть на себя все нефтегазопотоки соседних стран. Эти проекты совершенно разномасштабны. Здесь и Балтийский трубопровод, и короткая врезка от Махачкалы до северного трубопровода, и попытки строительства трубопроводов в обход Украины, названный проект “Голубой поток” и, совсем свежая новость, нефтепровод на Иран из России (через Среднюю Азию). Впрочем, любая лихорадка в нефтяной сфере рано или поздно завершается прагматическими решениями. Достаточно напомнить, что во время заметного сближения Азербайджана и Украины в 1997 году, когда Алиев посетил эту страну и обсудил проект восстановления Великого шелкового пути, Украина была в эйфории. Она рассчитывала получить до 4 миллионов тонн ранней каспийской нефти, а к 2002 году - даже 29 миллионов тонн. Все это осталось далеко позади. Даже ранняя нефть продаётся сегодня в платежеспособной Италии, а Украине приходится довольствоваться пока закупками в Азербайджане дизельного топлива.

Шансы на консенсус
В такой энергетической лихорадке консенсус по поводу судеб каспийской нефти будет, видимо, труднодостижимым. Но у России остается пока набор инструментов для воздействия на ситуацию - политическая и экономическая экспансия в регион, будирование вопроса о правовом статусе Каспия, раздоры между нефтегазодобывающими странами региона, дестабилизация политической обстановки в “недружественных” странах. Слово “экспансия” не должно здесь пугать, если в это не вкладывается военно-политический смысл. В конце концов, все большие страны стараются держать под контролем рынки соседних стран.

Раздел моря по дну между Россией и Казахстаном по сути дела стал частичным признанием Россией принципа деления Каспийского моря по национальным секторам. Речь теперь идёт о поверхности моря (важной с точки зрения открытого для всех судов водоёма и - гипотетически - приглашения в акваторию иностранных флотов) и о толще воды (принципиально важной для прокладки трубопроводов). Остаются также не менее острые проблемы биоресурсов и экологии, которые априори должны решаться сообща. (Последние два момента намного серьёзней, чем кажется - учёные предсказывают, что к 2007 году может начаться истощение осетровых запасов Каспия.) Но исходная точка для соглашения по Каспию задана. Принцип консенсуса, необходимый для достижения соглашения, делает ситуацию особенно щекотливой. Азербайджан и Туркменистан по сути дела хотят применить к Каспию озёрный принцип раздела водного пространства на национальные сектора. Иран, как мы отметили, желал бы разделить Каспий на пять равных долей, расширив, таким образом, свои морские границы, или добиться равного права всех на все месторождения (но этот “поезд” давно ушёл). Россия и Казахстан (особенно первая), разобравшись с главным вопросом, о недрах дна, хотели бы применить принципы морского права с предельной сорокапятимильной зоной, находящейся под юрисдикцией прикаспийских государств.

Не менее сложна и ситуация в отношениях между странами бассейна. Сегодня России удалось повернуть туркменский газ на Россию. Но Туркменистан продолжает игру и по Транскаспийскому газопроводу. Запасы газа в этой стране достаточно велики, что оправдать поиск экспортных маршрутов по всем направлениям. К тому же, сохраняя переговорный формат по ТСГ, он имеет возможность давления на Россию по тарифам перекачки и по стоимости газа. Летом нынешнего года Россия покупала туркменский газ по 36 долларов за тысячу кубометров, а продавала Турции такой же объём собственного газа по 130 долларов. Нужны особо изысканные игры, чтобы полностью сбить интерес среднеазиатских стран к прокачке нефти и газа в западном направлении. Туркменистан упорно ищет выходы на внешние рынки (но только не через Азербайджан). На горизонте замаячил еще один газопроводный проект: Туркменистан-Иран-Армения-Грузия-Крым-Германия. Кстати, неожиданно мягкой оказалась реакция США на намерение Казахстана гнать часть нефти через Туркменистан на Иран.

Инициировать раздоры между нефтедобывающими странами Прикаспия - совсем не такая сложная задача, как может показаться. Российская политика в значительной мере продолжает оставаться “постимперской”, особенно в ближнем зарубежье. Термин “постимперская” Павел Баев определил как “тающую мощь, которая стремится компенсировать отступления новыми авантюрами и пытается предотвратить угрозу распространения различных яростных конфликтов, являясь при этом основным источником нестабильности”. В 1997 году разразился, например, скандал вокруг месторождения “Кяпаз”. Летом того года Ельцин и Алиев скрепили подписями соглашение по освоению этого месторождения, затем Туркменистан выступил с резким протестом (заодно объявив о своих притязаниях на “Азери” и “Чыраг”), и Россия столь же легко отказалась под этим напором от подписанного соглашения. Вся эта история дала экспертам повод высказать версию о “разведке боем”, где все три стороны нащупывали новую систему взаимоотношений. Более того, туркменские самолёты стали облетать месторождение “Кяпаз” на предмет выявления того, не ведутся ли там какие-либо работы. А министр иностранных дел Туркменистана успел даже задать риторический вопрос: “Нужен ли Азербайджану еще один Карабах, на Каспии?” Иными словами, был спровоцирован конфликт, и сразу стало очевидно, кто на какой позиции находится и с кем. Заметим, что в случае введения сорокапятимильной зоны и такого понятия морского права, как исключительная экономическая зона, вопрос о “Кяпазе” мог бы решиться в пользу Азербайджана. Возможно, это - мотив, по которому Туркменистан твёрдо настаивает на принципе деления Каспия на национальные сектора, так как в этом случае “Кяпаз” наверняка попадает в туркменский сектор. Но что очень серьёзно - отношения между Азербайджаном и Туркменистаном расстроились основательно и фактически не восстановлены по сей день. Более того, Туркменистан уже обратился в международные арбитражные организации в попытке “отсудить” месторождения “Азери” и “Чыраг”. Совсем недавно, летом 1999 года, Иран сбил пловучие буйки на границе Азербайджана и Ирана, демонстративно подчёркивая свое несогласие с нынешними границами на Каспии. Иранские вертолёты стали даже облетать эти места. В июле Азербайджан вновь восстановил буйки вдоль линии границы, скреплённой двумя договорами между СССР и Ираном. Затем последовало довольно грозное заявление духовного лидера Ирана Али Акбара Хаменеи: “Азербайджан “претендует” на некоторые пограничные территории на Каспии. Иран не намерен нападать или враждовать со своими соседями, но он будет решительно отстаивать исторические права своего народа как на суше, так и на Каспии. Иран не допустит оскорбительных действий вражеских государств на своих границах”.

Но даже “дружественные” страны Каспия ревниво следят друг за другом. Так, Ирану не понравилось соглашение по разделу дна между Казахстаном и Россией, означавшее шаг в определении статуса Каспия. А России вряд ли понравится то, что Иран изыскал средства на строительство газопровода из Ирана в Армению, так как это ослабляет экономические позиции “Газпрома” в этой стране. И вполне дружественный Туркменистану Иран, тем не менее, проводил демарши на туркмено-иранской морской границе. Прикаспийским странам приходится прибегать к очень сложным манёврам, чтобы сохранить свою независимость. Тот же Туркменистан, объявивший о своём нейтралитете, пытается поддерживать хорошие отношения с Ираном, Россией, талибами и странами Дальнего Востока, и Туркменбаши ввел даже должность спецпредставителя президента по вопросам Каспия и афганского урегулирования. Заметим также, что президент Алиев ведёт себя весьма уступчиво по отношению к странам, от которых зависит судьба “мегапроектов”. Азербайджан передал Грузии свои будущие тарифные доходы по транспортировке большой нефти. По первому же обращению президента Назарбаева Алиев распорядился сдать в аренду Казахстану два танкера сроком на 15 лет.

О какой-либо опасности прямой интервенции России на Южный Кавказ сегодня говорить смешно. Время от времени ситуацию, конечно, накаляют политические заявления. Так, в условиях оккупации своей территории Азербайджан болезненно воспринял призывы в Армении к вступлению в союз Россия-Белоруссия. Вслед за этим в Азербайджане зазвучали призывы к созданию конфедерации с Турцией и даже к прямому объединению с этой страной. И в том и в другом заявлении - много блефа.

Но дестабилизация обстановки в Грузии и Азербайджане вполне возможна. У России всё ещё достаточно инструментов для этого. Два действующих и несколько потенциальных сепаратистских конфликтов в Грузии. Один действующий и два латентных - в Азербайджане. Однако приведение в этих странах к власти абсолютно пророссийских сил уже не представляется возможным. На первый взгляд могло бы показаться, что в Азербайджане, например, и сегодня хватает пророссийских настроений. В них иногда много здравого, но они все обращены к воспоминаниям советского прошлого. К тому же у Азербайджана уже возникло множество новых завязок (например с Турцией), которые никак не рассечёшь одним махом.

Рискованность подобных игр заключается не только в том, что Россия может испортить отношения с западным миром. Она также и в том, что в случае постоянного некорректного обращения с таким тонким инструментом, как поощрение сепаратистов разного толка, она может навсегда потерять Грузию и Азербайджан не только как страны, входящие в сферу её влияния, но и просто как экономических партнёров. Россия пока ищет другие, обходные пути. К назначению бывшего министра топлива и энергетики России В. Калюжного специальным представителем российского президента по Каспийскому региону следует прибавить факт создания Открытого акционерного общества “Каспийская нефтяная компания”, которую только что учредили “Лукойл”, ЮКОС и “Газпром”. Основной мотив создания компании - открытие запасов нефти в российской и казахстанской зоне Каспия. Наиболее занимательный момент - интерес к региону “Газпрома” и появление в Баку связанной с ним компании “Итера”.

Нельзя забывать и про чеченский фон событий. Он, конечно, иной, чем в 1997 году, когда возникли гигантские утопические проекты вроде кавказского общего рынка, при благословении таких фигур, как Маргарэт Тэтчер и Жак Аттали. Но при всей решимости России покончить с чеченским сепаратизмом война продолжается. И нестабильность там, судя по всему, надолго, так что вполне понятно, почему Россия потратила около 163 миллионов долларов, чтобы построить участок нефтепровода в обход Чечни. Причём нефтепровод длиной в 312 километра был построен за рекордные 5 месяцев (вместо 14 полагающихся по норме). “Транснефть” спешила.

Ситуация на сегодня
Потенциальные шансы того, что ОЭТ пройдёт через Россию, практически исчерпаны. Теперь главная задача нашего северного соседа - “отговорить” Казахстан от прокладки маршрутов в юго-западном направлении. Кроме того, даже по ранней нефти Азербайджан смог получить ответ лишь на часть своих вопросов “Транснефти”: надёжен ли этот маршрут (на него частично ответили строительством обходного маршрута), возможно ли по этому маршруту транспортировать нефть в “чистом” виде, снизятся ли тарифы “Транснефти” (они в несколько раз выше тарифов по западному маршруту). Россия, в свою очередь, требует от Азербайджана и производителей, работающих здесь, гарантированных поставок нефти, обещая в этом случае подумать о снижении тарифов.

В 2000 году отношения обострились до предела. АМОК транспортирует свою нефть по более удобному и дешёвому западному маршруту, а Азербайджан со второй половины года прекратил транспортировку в северном направлении, ссылаясь на потребности собственной нефтеперерабатывающей промышленности. Периодически дело доходит до угрозы судебных исков со стороны “Транснефти”. Такие обострённые отношения только по ранней нефти делают даже постановку вопроса об ОЭТ через Россию весьма проблематичной.

Но надежда умирает последней, и всегда возможны неожиданности. Так, Бжезинский еще в 1994 году считал, что нефть Каспия вполне можно перекачивать и по иранскому маршруту, что, по его мнению, могло бы усилить изоляцию России. Это заявление нашло неожиданное продолжение. Бывший министр обороны Чейни, входящий в команду Джорджа Буша-младшего в качестве кандидата в вице-президенты, заявил в ходе предвыборной компании, что самый предпочтительный маршрут для этой нефти - через Россию и Иран.

Продолжение