«Ай да Пушкин!»…

24 декабря выбрались с подругой и тремя детьми (10, 12 и 14 лет) в театр "Сатирикон" на спектакль "Ай да Пушкин!". Честно говоря, больше рассчитывали пообщаться, чем получить эстетическое удовольствие - все детские зрелища по классике примерно однотипны, и если для детишек от 5 до 10 тут раздолье, то с младшими тинейджерами податься почти некуда: малышовые спектакли им уже неинтересны, а взрослые еще непонятны.

Но тут удовольствеи было полным. Во-первых, это не спектакль в традиционном смысле слова. Ни декораций, ни сказочных костюмов, ни даже определенных ролей. Уже забавно. Молодежная часть труппы "Сатирикона" в разноцветных майках и черных брючках весело и с драйвом читала пушкинские сказки (о мертвой царевне, о петушке и о царе Салтане) с первой до последней строчки, с мимическими, танцевальными и вокальными "иллюстрациями" всего происходящего. Прекрасная пластика, остроумная режиссура, вышколенность каждого элемента и при этом непринужденное купание в стихах и образах. Антураж был сведен к минимуму - оранжевое полотнище, обозначавшее что угодно (мантию, скатерть, крылья Золотого петушка), пара веников (они же - лук Гвидона, крылья коршуна и т.д.) и большой пластмассовый кубик (в роли ударного инструмента).

Хотелось бы показать этот спектакль моим студентам, да и вообще некоторым взрослым дяденькам и тётенькам, привыкшим думать, что театр - это когда всё как в жизни, только красивше. Театр - это игра, условность, язык знаков. Хорошо, что наши дети это увидели и, кажется, оценили.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------


Варез и компания

21 декабря в Рахманиновском зале консерватории состоялся чудесный концерт "Посвящение Эдгару Варезу" (ансамбль Марка Пекарского). Исполнялись сочинения самого Вареза ("Плотность 21,5" и "Ионизация" - аж в 3 вариантах!), Генри Кауэлла, Джона Кейджа и Андре Жоливе. Превосходная музыка, прекрасные музыканты (особо отмечу удивительного флейтиста Ивана Бушуева - мастера на все руки, поскольку, помимо универсального репертуара для всех видов флейт, он играет на всех клавишных, включая клавикорд сама видела и слышала, как в коридоре он поигрывал "Искусство фуги", - а еще и сочиняет музыку). Вареза у нас играют редко (в последний раз года два назад), а зря - мастер исключительный и крайне нескучный. "Ионизация" могла бы вообще стать шлягером, настолько она эффектна в любом инструментальном волощении (лично мнебольше всего понравился первый, более тихий, но, главное, более "графичный" вариант, хотя в брутальной звучности двуз прочих тоже был свой кайф). Весьма артистичным был и комментарий Марка Пекарского, развлекавшего и просвещавшего публику, пока музыканты переустанавливали свои "батареи".

-----------------------------------------------------------------------

 «Опера нищего»

В тёплый субботний вечерок 9 декабря отправилась я в старинные палаты Английского подворья (что на Варварке близ самой Красной площади) вкусить редкостного деликатеса: ансамбль La stravaganza под руководством Светланы Шевелёвой представлял полуконцертное исполнение знаменитой "Оперы нищего" Джона Гея и Джона Пепуша, которая в свое время, в 1728 году, произвела фурор в Лондоне и сильно подорвала репутацию и финансовое положение генделевского театра "Королевская академия музыки". По-моему, этот раритет, упоминаемый во всех учебниках по истории музыки 18 века, у нас не исполнялся никогда, однако то ли из-за скромности артистов, то ли из-за их нежелания провоцировать давку в чрезвычайно маленьком зальчике (не знаю точно, сколько в нем мест, но поместилось три недлинных ряда, я сидела в первом ряду на последнем, 13-м месте, и значит, в целом было порядка 50 слушателей). Сцены, естественно, не было, зато была чрезвычайно душевная обстановка непосредственного общения с музыкантами и актерами.

"О скудость духа и скудость кошелька!" - восклицал некогда (не помню, по какому точно поводу) Бетховен. В данном случае скудостью духа даже не пахло, поскольку всё пелось и игралось с неподдельным увлечением и в целом на очень хорошем уровне. Зато скудость кошелька явно давала о себе знать. Некоторые привлеченные драматические актеры, произносившие разговорные диалоги, были вынуждены брать на себя по нескольку ролей сразу или выступать в экстравагантных амплуа (например, Владимир Приезжев, игравший и старика Пичема, и дочку тюремщика Люси, и проститутку Сьюки Сопли: допустим, Сьюки и Пичем по сюжету не сталкиваются, но Пичем и Люси - очень даже, и актеру приходилось мгновенно менять черную шляпу на задорный шиньончик). Почему Люси не могла сыграть певшая ее партию прекрасная молодая певица Екатерина Либерова, наделенная к тому же, на мой взгляд, и хорошими актёрскими способностями, или почему для этой роли нельзя было пригласить еще одну даму, осталось загадкой. Мужчины в роли комических старух - вещь, обычная для барочного театра, но немолодой дяденька в роли юной влюбленной девушки - это немного слишком, хотя роль Люси не лишена эксцентризма.

Замысел был ясен: разделить разговорные и певческие амплуа, рассматривая последние как воплощение "душ" героев, что очень остроумно прокомментировано в программке ("ее нежная душа" - про Полли, "ее мятущаяся душа" - про Люси, "его расчетливая душа" - про Пичема, и т.д.). Но из-за нехватки сил и средств эта линия, по-моему, оказалась не совсем доведенной до конца, хотя к актёрскому мастерству В.Приезжева никаких претензий нет. Гораздо менее органичной смотрелась актриса Татьяна Бондаренко в роли дочери Пичема, Полли, которая по ходу действия играла также роль бордельной девицы Дженни Козни - тут образ полностью совпал с его претворением. Бондаренко слишком уж тянула на себя "одеяло" зрительского внимания, продолжая переигрывать даже тогда, когда не произносила ни слова - жеманничала, закатывала глаза, вздыхала, и т.д.

Мне не удалось поговорить после спектакля с душой всего замысла, Светланой Шевелёвой, мастерски игравшей на блокфлейтах и на колёсной лире (харди-гарди). Поэтому я не знаю, откуда появились ноты и каков именно состав музыкальных номеров (везде ведь написано, что Пепуш немалую часть музыки почерпнул из популярных тогда баллад и "шлягеров", в том числе генделевских). Но единый стиль был выдержан четко невзирая на пресловутую скудость средств (в ансамбле имелась одна скрипка и одна гамба - на обеих попеременно играл Назар Кожухарь, естественно, клавесин - Алексей Семёнов, гобой, фагот, блокфлейты, ирландская арфа, лютня и теорба). Звучность этого ансамбля в целом была в равной мере барочной и вызывающе пикантной - дескать, с миру по нитке, с бору по сосенке. Но ведь когда-то "Опера нищего" шла в сопровождении полноценного, пусть небольшого оркестра, а сольные партии пели "звезды" тогдашней сцены - в частности, певицы из семьи Янг, выступавшие также в операх и ораториях Генделя. Уровень певцов, занятых в московском исполнении, "звездным", при всей симпатии к ним, назвать невозможно, хотя никаких особых претензий высказать тоже нельзя - очень обаятельными были обе героини (сопрано Ольга Гречко - Полли и Екатерина Либерова - Люси, последняя блеснула также прекрасным английским произношением), мил и высококультурен тенор Тигран Матинян (Макхит), неплох контратенор Юрий Борисов (миссис Пичем и Диана Хапп). Разочаровал лишь бас Антон Тутнов (Тюремщик), певший не в стиле, с фальшивизмами, жутким прононсом и вообще как-то топорно - к счастью, его роль была очень маленькой. Впрочем, певцам особо развернуться не дали - по-моему, почти все вокальные номера в строфической форме оказались сокращенными до одной строфы, так что от "балладной оперы" остались рожки да ножки. Хотелось еще и еще - хотя бы пару куплетов, а то только развесишь уши, как оно кончается. Понятно, что исполнители не хотели затягивать концерт допоздна и превращать этот изысканный капустник в академическое развлечение для меломанов, но всё еж, всё же... Сутью "Оперы нищего" в свое время была именно идея перевернуть представления об опере с ног на голову, наглядно доказав, что опера - это не обязательно высокопарно, скучно, непонятно (у Генделя-то пели на итальянском!) и крайне далеко от реальной жизни, - а, напротив, забористо, весело, доходчиво, житейски узнаваемо, но при этом все-таки музыкально. Англичане всегда любили песни-баллады, и тут вместо велеречивых арий да капо герои с лондонского "дна" начали изъясняться нормальным человеческим языком - конечно, для 1728 года это была сенсация! И отчасти можно понять, почему "Опера нищего" (не только она, но в том числе и она) привела к краху "Королевской академии" - при всей гениальности Георга Фридриха и его замечательных опер.

В общем, эксперимент Светланы Шевелёвой и ее ансамбля можно только приветствовать. Скучно не было. Хотелось бы, чтобы одним-единственным исполнением "Оперы нищего" дело не ограничилось - она достойна того, чтобы ее знали все, кто неравнодушен к музыке 18 века.

----------------------------------------------------------------------------------------------


Вечер Игоря Алексеева

21 ноября была на вечере саратовского поэта Игоря Алексеева, стихи которого до сих пор читала только на сайте Литсовет. Вечер состоялся в маленьком помещеньице, пышно именуемом "Театральный особняк" (на самом деле это подвал жилого дома на Библиотечной улице близ метро Площадь Ильича). Пришли в основном "свои" (я в лицо никого из литсоветовцев не знала), и потому было тихо и уютно.

У меня создалось впечатление, что Игорь - человек куда более сложный, тонкий, нервный и ранимый, чем можно подумать по его стихам (при всей их порой шокирующей прямоте и хлёсткой бесцеремонности отдельных выражений). Не то что здесь какая-то игра или поза - ситуация явно не та! - но некий зазор между образом создаваемым в стихах, на бумаге, на сайте - и тем, что есть на самом деле. Конечно, я знаю, что стихи, в общем, пишут сами себя, и что "герой" поэта - отнюдь не сам поэт, но чаще всего эти "ножницы" почти незаметны. А тут я, честно признаться, ожидала, что и голос у Игоря окажется более приземленным (хрипловатым, густым, басовитым, устало-циничным?), и манера более вызывающей (он же просто педалирует в некоторых стихах свою "простецкость" со всей этой матерщинкой - причем совсем не похабной! - и "помоечной" лексикой). В реальности - множество непередаваемо тонких оттенков, вполне уместная толика театральности (блекло-розовый свитер в черном подвале смотрелся очень эффектно, и даже если это - находка супруги, всё равно браво!), и откровенное режиссирование и дирижирование публикой и самим собой (после пронзительных стихов - "сбивание" пафоса), и много чего другого...

Наверное, многие, как и я, едучи домой, жадно читали приобретенные там же, в подвале, Игоревы книги. Особенно "Трамвай живых" (я-то ехала как раз на трамвае).

То, что Игорь Алексеев крайне тяжело болен - не секрет ни для кого из тех, кто заглядывал в его стихи и новеллы. Конечно, это знание не могло не сказаться на восприятии этого вечера. Но и существенно повлиять на внутреннюю оценку значительности увиденного и услышанного тоже не могло.

Не знаю, трудно сейчас сказать, крупный ли он поэт. Но что настоящий - несомненно.

Хотя то, что он публикует в последнее время на Литсовете, у меня вызывает очень смешанные чувства. Кое-что – очень сильно. Другое, по-моему – за гранью.


------------------------------------------------------------------------------------


Герои не нашего времени: концерт в БЗК

11 ноября была в БЗК на концерте Musica viva под управлением А.Рудина. Во-первых, я писала для них текст аннотации, а во-вторых, мне была очень интересна программа. Впервые (видимо, с начала 19 века) была исполнена Симфония ор.34 d-moll Антона Эберля, посвященна Александру I. Я о ней читала и даже нотки краем глаза видела, но послушать было чрезвычайно любопытно. Да, очень красивая, качественная музыка (особенно 2-я часть, да и 3-я неплоха), но все-таки - какая дистанция между очень талантливым и высокопрофессиональным музыкантом (Эберлем) и гением эпохи - Бетховеном (Рудин во втором отделении сыграл "Героическую")! Симфония Эберля вроде бы проделывала путь от ре минора к ре мажору (в ре мажоре, кроме вступления, 1 часть и финал), но никакой драмы за этим нет и в помине. Как две двери: хочешь в одну, хочешь в другую, а симфония должна радовать публику - вот она и радует...

Очень понравился виртуозно сыгранный Рудиным виолончельный концерт до мажор Антона Крафта. Раньше не слышала этого произведения и не думала, что оно настолько хорошо. Пожалуй, Крафт вполне Эберля стоил и даже кое в чем превосходил.

Интерпретация "Героической" была довольно спорной. Очень уж быстрые темпы взял Рудин-дирижер, управившись с нею минут за 40 с небольшим (обычно - около 50!). И то ли из партера плохо слышно, то ли камерный состав в сочетании с большим залом виноват, но силы очень не хватало там, где она должна была быть. В результате возникло ощущение, что Бетховена слегка подгоняют под Эберля и Крафта. И всё равно - выпирает и выделяется!

Но и те - не слабы. Да, были люди... Какое благородство, какой полет духа, какая внутренняя стать - даже у "второстепенных" мастеров эпохи. Музыка, как ничто другое, выдает состояние умов и душ. Она, как ребенок, не умеет лгать. Тогда была эпоха героев, сейчас - в лучшем случае "деятелей"...

------------------------------------------------------------------------------------


«Боярыня Морозова» в БЗК

30 октября в Большом зале консерватории была исполнена хоровая опера Родиона Щедрина "Боярыня Морозова". Я сейчас редко выбираюсь на концерты, но это пропустить было нельзя.

Впечатление - очень сильное. Прекрасная музыка, в которой сочетается острая современность языка с опорой на древнерусский мелос и красивую кантилену. После "Хорового концерта" Шнитке ничего подобного по виртуозности и красочности хорового письма на ум не приходит.

Приятно удивил австралиец Эндрю Гудвин в партии протопопа Аввакума. Сперва подумалось: ну, какой из этого милого мальчика страдалец-протопоп? Я недавно видела Гудвина в роли Ленского в "Онегине" - там он был трогателен, но слишком забавен, чтобы воспринимать как фигуру трагическую.

В партии Аввакума он, по-моему, превзошел себя. Тенор дивной красоты и мучительной сладости, выпевавший трудные и страшные слова с полным пониманием их смысла, с красивейшей тающей филировкой звука, но без свойственного многим тенорам самолюбования... Все певцы были хороши, особенно Лариса Костюк (Морозова), но австралийский певец в такой роли - это потрясение!

Хор потряс абсолютным вхождением в материал. Конечно, Борис Тевлин - руководитель жесткий и властный, но, не будь на то общей воли хористов, из-под палки ничего бы не получилось. А тут - как один организм.

Наверное, всё значение этого произведения мы оценим позже.

--------------------------------------------------------------------------------------------------

«Евгений Онегин» в Большом театре

25 октября пошла в Большой театр на "Евгения Онегина" в постановке Дмитрия Чернякова, - тот самый спектакль, из-за которого Галина Вишневская отказалась праздновать свой юбилей в стенах этого театра. И, видимо, дирекция решила дать его именно в тот вечер, когда поклонники примадонны чествовали ее в Зале имени Чайковского. Показать, who is who и из-за чего весь сыр-бор загорелся.

Сразу скажу: все мои симпатии - на стороне Чернякова. Я знаю многие его прежние работы, некоторые меня потрясали по-настоящему, другие (новосибирская "Аида", показанная в Москве на Золотой маске) вызывали вопросы, но в целом все равно производили впечатление чрезвычайно талантливых опытов нового осмысления самых запетых и заигранных опер.

"Е.О". - на мой взгляд, замечательное достижение режиссера. В спектакле всё органично и гармонично, благо, Черняков выступает, как обычно, также и в роли сценографа. Продуман весь визуальный ряд, рисунки всех ролей, психологические мотивировки, цветовая гамма, свет, движения - и всё это прекрасно сочетается с музыкой, хотя местами расходится с либретто, которое приходится подправлять ("входите" вместо "сходитесь" в сцене несостоявшейся дуэли, где Онегин и Ленский схватываются в грубой драке за единственное ружье, которое стреляет и насмерть ранит Ленского). Это, видимо, спорный момент, но - так по-русски! Убийство как следствие бытовой дури, помрачения разума, когда нет правых и виноватых... Только такая дуэль и могла состояться после ЭТОГО бала у Лариных - шумного, с дрязгами, скандалами и сплетнями, выяснениями отношений вроде "ты меня уважаешь?", взрослыми междусобойчиками и путающимися под ногами детишками.

Очень многое - совершенно ново, но не потому, что высосано из режиссерского пальца, а потому, что из обоих текстов, Пушкина и Чайковского, вытащены скрытые или завуалированные прежде смыслы. Превосходно поставлена сцена письма. Обычно ведь певица сидит с пером, когда оркестр играет - пишет, потом вскакивает и что-то поет. Здесь Татьяна (25-го в этой роли была Татьяна Моногарова) во время пения ничего не пишет: она произносит свой отчаянный монолог, обращаясь к стулу, на котором сидел днем Онегин - а торопливо писать будет потом, когда в оркестре зазвучит пастушеский рожок, и няня придет будить ее к обедне.

Прекрасно обыгран огромный стол, который во всех картинах занимает центр сцены. Это и "свой круг" (домашний), и "свет" (столичный), и символ родного очага, и арена, на которую выходит мученица-Татьяна, и земля, на которую падает Ленский ("где стол был яств - там гроб стоит"), и метафора разделенности: Татьяна и Онегин - по разные стороны, далеко, словно на разных полюсах земного шара или на разных орбитах во вселенной...

Обо всем сказать невозможно, тем более, что это не рецензия, а скорее дневниковая запись, да еще не совсем по свежим следам.

Вернувшись домой, застала концерт в честь Вишневской, шедший по каналу "Культура". Большего ужаса трудно было вообразить. Неужели это помпезное, безвкусное и выдержанное в худших совковых традициях действо ставил тот же Бертман, который так лихо обошелся с "Борисом"?... И как можно было юбилейный концерт превратить чуть ли не в репетицию панихиды (в виденном мной отрывке друг за другом шли предсмертная ария Сусанина, финал "Человеческого голоса " Пуленка с молодой Вишневской - видеопленка, и "Умирающий лебедь" Сен-Санса)? И ни капли юмора, никакой импровизации, сплошной официоз, скука и замшелость...

Два впечатления - и такой контраст. 

------------------------------------------------------------------------------------------


21 октября 2006. «Борис Годунов» в «Геликоне»

Посетила премьеру: опера Мусоргского в инструментовке Шостаковича в московском театре "Геликон-опера" в постановке Дмитрия Бертмана. Впечатления весьма противоречивые. Я не только не против авангардных режиссерских трактовок, но и всячески за них, если только они не противоречат потаённому смыслу музыки (а смыслов в ней столько, что хватит почти на любые интерпретации). В принципе осовремениванием коллизий "Бориса" ныне никого особенно не удивишь (кроме уважаемой примадонны Галины Вишневской) - в Берлине поставили футуристического "Бориса" якобы 2020-х годов. Но... что здорово немцу, то не очень съедобно для русского. Эта "комедия о беде Московского царства" - одна из наших болевых точек. Кстати, в инструментовке Шостаковича она именно такова, и, естественно, к ЭТОЙ инструментовке просится именно современный визуальный ряд.

Но трагедии, заживающей за живое, у Бертмана не получилось. Фактически самым светлым образом стал... преступный царь Борис. Все остальные гораздо хуже. Омерзителен Самозванец. В этой интерпретации он отождествлен с Юродивым, что, конечно, возбудит негодование многих, а у меня вызывает большие вопросы из-за несостыковок с текстом и смыслом произведения: если допустить, что Юродивый и Гришка Отрепьев - одно лицо, почему он везде называется "иноком" и "чернецом" (так в тексте)? Юродивый - это все-таки не монах и даже не послушник. Гришка грамотен, но ученый юродивый в 16 веке - в это не очень верится. Ради непрерывности действия он разговаривает с Мариной в том же драном тряпье, в котором бежал из Московии - это что же, поляки не могли его помыть и приодеть? Наконец, если он объявлен в розыск с указанием точных примет, как могли его не узнать, если он инкогнито (!) появляется перед храмом Василия Блаженного и бросает Борису знаменитую реплику про царя Ирода? Причем бросает не в лицо: Борис при этом на втором плане, под лестницами, громоздящимися на сцене.

Создается впечатление, что ход с превращением Самозванца в Юродивого и наоборот - искусственный и насильственный.

Пимен тоже... хорош. В этой постановке вдруг ясно высветилось: он - человек Грозного, и участвовал во всех его "забавах". Неужто бывший опричник? "Ты видел двор и роскошь Иоанна" - а кем еще он мог быть? Видимо, после смерти Ивана он подался в монахи - чтобы избегнуть мести жертв опричнины? И после всего этого он пишет "донос" на Бориса (жанр привычный!), а о злодеяниях Грозного - нигде ни слова! И это - носитель совести?... В том составе, который я видела, Пимен (Михаил Никаноров) довольно молод, почти безбород, обладает почти военной выправкой, и резко расходится с привычным образом. Что действительно интересно, хотя неожиданно.

Однако к концу выясняется, что никакой цельной идеи у спектакля на самом деле нет. В принципе, такой спектакль логичнее было бы завершить "Сценой под Кромами", которой здесь нет, поскольку есть сцена уВасилия Блаженного. Ведь Борису, как выясняется, противостоит не глас народа, а иррациональные приливы и отливы симпатий и антипатий бездумной толпы (он угодил именно в струю яростных антипатий). Причем толпой, охлосом, являются все: и собственно народ, чернь, и думские бояре, и шикарные поляки (кстати, выглядит весьма нелепо, что хор в блистательных костюмах из польского акта требует у Бориса "хлеба голодным" - ну, "не верю!", как говорил Станиславский! Хоть бы между картинами какими-хто дерюжками их прикрыли, если нет времени переодеться)...

Единственное, что приходит на ум по аналогии с нынешними смутными временами: у оперного Бориса (может, и исторического тоже) совесть БЫЛА, у нынешних наших правителей подобная категория в сознании напрочь отсутствует, потому сравнения хромают (и царевич Феодор в аккуратненьком костюмчике с фирменной "президентской" улыбочкой сжатыми губами - мимо цели: судьба царевича была очень печальна). Кстати, свежей идеей стало и иное прочерчивание судьбы Марины: здесь она - жертва, хотя и во многом по собственной вине (с ума нейдет повешенный трехлетний "воренок" - ее сын от Лжедмитрия Второго; намеков на это в спектале нет, но... судьба Димитрия аукнулась многократным эхо).

К сожалению, актерская и музыкальная сторона спектакля не сильно порадовали. Оркестр под управлением маэстро Владимира Понькина звучал весьма неплохо. К певцам же претензий больше. То ли по настоянию режиссера, то ли в силу собственных представлений о роли (я была на последнем представлении из трех премьерных), почти все переигрывают. Самозванец (Дмитрий Пономарев) слишком часто и остервенело чешется, Шинкарка перебарщивает с вульгарностью, Ксения превращена в какую-то кликушу и истеричку, Феодор выглядит вообще слабоумным... Лучше всего, как ни странно, интриганы: умный, гордый, дипломатично выдержанный Шуйский (Михаил Серышев) и коварный, но несгибаемый иезуит Рангони (Игорь Тарасов). Они друг друга стоят и, с отличие от прочих, не впадают в истерику и не пережимаеют со своим "злодейством". Ведь театр вообще - увеличительное стекло, а оперный - вдвойне (музыка высвечивает психику изнутри, обнажая подсознание персонажа). С актерским нажимом здесь почти у всех, кроме них,получается явный перебор.

Что до Бориса... Хороших басов в России всегда было много, да и сейчас их хватает. Красивые, звучные голоса благородного тембра - это наше, недаром певцов нашей школы обычно используют на Западе в ролях, где требуется глубина и вальяжность (Командор в "Дон Жуане" Моцарта, Зарастро в "Волшебной флейте"). Но для роли Бориса нужно быть сильной личностью. Андрей Серов, исполнявший роль Бориса в виденном мною спектакле, очень красивый, "фактурный" артист совершенно неожиданного здесь типажа (высокий стройный блондин "былинного" типа). Судя по программке, в этой партии также выступает Михаил Никаноров, которого я видела в роли Пимена - худощавый, аскетически-фанатического склада невысокий шатен (типаж, непривычный в обоих случаях); голос Никанорова более глухой и бедный обертонами, чем голос Серова, и не знаю, как он "вытягивает" партию Бориса. Физические данные артиста всегда влияют на рисунок роли, и, судя по обоим этим певцам, столь масштабная роль все-таки требует не просто пения и не просто следования за экстравагантным полетом мысли режиссера.

Мысленно сравниваю этого, бесспорно интересного, "Бориса", не с академическими орденоносными постановками, утопающими в золоте и парче, а с давним спектаклем в московском театре Станиславского и Немировича-Данченко - первая авторская редакция Мусоргского в постановке Ольги Ивановой. Там трагедия - была, и ее не смогло уничтожить даже неожиданное появление на сцене... кошки в сцене смерти Бориса. Да и музыкальная запись того спектакля производит сильное впечатление сама по себе (ее как-то передавали по радио).

А парадоксальный, пусть и спорный бертмановский "Борис", как и все прочие спектакли "Геликона" - пусть будет! Даже больше: он - должен быть, чтобы публика знала: русская классическая опера - это не замшелые сказки про бояр и мужиков, это - про нас.

Кстати, новый зал на Арбате - очень уютный и удобный (хорошо видно), в отличие от старого на Большой Никитской, обстановка приятная. Рекомендую!