Самоубийство
В конце дня позвонил дежурный.
- Из «Скорой» сообщили - человек застрелился. Самоубийство.
- Ну и что? Есть сомнения, что это не самоубийство?
- Нет.
- А что?
Дежурный назвал фамилию самоубийцы.
А, это другое дело. Надо съездить с опером, посмотреть, что случилось. Человек-то раньше в милиции работал, дослужился до заместителя начальника отдела, и три года назад уволился. Друзьями мы не были, но я знал, что мужик он был не старый, сорока еще не было, работать мог, но вот, взял, и уволился. Разные причины бывают. Может быть, с начальником характерами не сошлись, может быть, показалось, что без погон жизнь слаще будет, не знаю.
Ехать надо было недалеко. Центр города, но девятиэтажке уже лет тридцать, и в подъезде запашок. Когда вошли в квартиру, врач «Скорой» уже уходил.
- Из чего он? – спросил я.
- Из обреза охотничьего ружья. Полголовы снесло, вся стена в крови.
Врач ушел. Надо было ждать опергруппу из отдела и медэксперта.
Четырехкомнатная квартира с большой прихожей, не из богатых, но везде чисто, все прибрано. Жена, вернее, вдова, и сын стояли тут же, в коридоре. Я удивился, что вдова была спокойная, даже не заплаканная, да и сын нисколько не нервничал.
В маленькой комнате, дверь в которую была закрыта, старая женщина заунывно кричала:
- Сынок!.. Сынок!.. Зачем ты это сделал?..
- Кто это?
- Его мать, - ответила вдова. – Семьдесят лет, болеет, лежит, не встает.
Я спросил, как все произошло.
- После того, как уволился из милиции, работал в нескольких местах, да отовсюду быстро уходил, говорил, что платят мало. Последние полгода вообще нигде не работал, начал попивать. Жили на мою зарплату, да на пенсию матери. Сегодня опять пьяный пришел. Несколько дней уже пил. Поругались. Ушел в комнату, сказал, что спать будет, а минут через пятнадцать грохнуло…
- Вы этот обрез раньше видели?
Ответил сын, парню на вид было лет шестнадцать.
- Он обрез, наверное, в сейфе держал. У нас сейф есть, отец купил, чтобы пистолеты в нем держать.
- Какие пистолеты? – насторожился опер.
- Газовый и травматический. Он сам их покупал, они зарегистрированные, как положено. Скажите, а я могу на себя эти пистолеты переоформить?
- Нет, ты же несовершеннолетний. Придется продать.
- Ну, газовый мы продадим, а травматический я не хочу продавать. Когда мне будет восемнадцать, я тогда его на себя зарегистрирую. Надо будет выяснить, можно ли нам его дома оставить, пока мне нет восемнадцати…
И вот, пока не приехала группа из отдела, парень разговаривал только об этих пистолетах, больше ни о чем. В большой комнате на диване лежал его отец, выстреливший себе в рот картечью, а он разговаривал, черт знает, о чем, и только старуха продолжала кричать: «Сынок!.. Сынок!..».
Группа приехала, и мы, наконец-то, ушли.
Блин, что с людьми происходит? Неужели, он им настолько в тягость был? С женой понятно, прошла любовь, завяли помидоры, а сын-то?