В них нет ни зложелательства ни коварства, – говорит один византийский писатель, – они любят свободу, не выносят ига рабства и повиновения, соблюдают целомудрие и исполнены мужества и кротости, честность их такова, что им вовсе неизвестны воровство и обман.

Они ласковы к чужеземцам, – пишет византиец Маврикий, – принимают их у себя, провожают от одного места в другое, куда гостю нужно, и даже, если ему приключится какая-либо обида по вине хозяина, то тот, кто принял после него гостя, выступает против своего нерадивого предшественника, считая честью для себя заступиться за гостя.

Русь, – говорит арабский писатель девятого века, – чтит чужеземца и приветливо обходится с отдающимся под ее попечение либо часто бывающими у нее и охраняет их от всяких опасностей.

Пленных славяне обращали в рабство, пленники не оставались у них рабами целый свой век, как у других народов, а по прошествии известного срока вольны были или возвратиться к своим, дав выкуп, или остаться жить между славянами. Родителям славяне оказывали почтение, заботились о них в старости.

Далеко не так снисходителен к нравам древних славян был русский летописец. Как христианин и монах он с омерзением смотрел на все, что напоминало о язычестве. Только о полянах отзывается он благосклонно, говоря, что они имели обычаи кроткие и тихие. Нравы других славянских племен летопись изображает, напротив, мрачными чертами: древляне жили «по-скотски» «зверинским образом», убивали друг друга, ели нечистое. Радимичи, вятичи и северяне имели одинаковый обычай – жили в лесу, как звери, ели все нечистое. Так же жили и кривичи.

В большой упрек славянам ставят старые авторы, греческие и арабские, склонность к лишнему питию меда. Об этом одинаково говорит и писатель византиец пятого века и араб, писавший в десятом веке.