|
|
Пишет cleofide (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} cleofide)@ 2010-11-25 09:14:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Вагнер - феминист?
По следам моего четырехнедельного педагогического вагнерианства...
Кажется, я уже раньше говорила, что героини Вагнера мне нравятся больше, чем герои.
А тут вдруг подумала, что, может, и ему самому они больше нравились?..
Дело не в том, что оперная героиня 19 века должна быть прекрасна и безупречна (даже если она промышляет тельцем, как всякие травиаты карменовны, или душит младенцев и травит старушек, как маргарита мефистофелевна). Это, понятное дело, поэтика романтизма, а вовсе никакой не феминизм.
Но у Вагнера-то несколько иначе.
Его бабоньки - сплошь сильные и могучие. И коня на скаку остановят (валькирии), и в горящую избу войдут (а то и сами подожгут, как Брунгильда Валгаллу), и с утёса на спор сиганут (как Сента). Единственная пассивная жертва - Эльза в "Лоэнгрине", но это исключение. Зато там Ортруда - хоть куда. Злая, правда.
Вагнеровские героини - не просто волевые и страстные натуры. Они - двигатели интриги. Они ведут себя, как совершенно свободные личности, которые сами выносят суждение о ситуации, сами делают выбор, сами совершают поступки и сами за них отвечают. Да, они живут в несправедливом мире, где недалёкие мужланы относятся к ним как с домашним животным (Хундинг в "Валькирии"), однако сам-то Вагнер этой точки зрения совсем не разделяет.
Его главные герои (по мысли автора, положительные) зачастую непроходимо глупы. Что Зигфрид, что Парсифаль. Да и Тангейзер от них недалеко ушёл. Тристан, конечно, поинтеллектуальнее. Однако и тонкого Тристана хитромудрая Изольда полностью подчиняет своей воле (уже в 1 акте). Это не воздействие чар или необыкновенной красоты - это именно воля и ум.
Собственно, из этого и проистекает у Вагнера неотъемлемое право героя на поступок - в том числе (и прежде всего) для героя-женщины. Настоящее "право сильного" - в этом, а не в физической способности громко петь тенором или басом и бегать по сцене, размахивая Нотунгом или копьём Вотана. Право решать, как пойдут события и чем это обернётся для всех, в том числе для судеб царств и миров. В конце-то концов, исход борьбы в "Парсифале" решает Кундри, а не этот "святой" дурачок. Захоти она сгубить его, так и сгубила бы, невзирая ни на какого Клингзора.
Из категорий вагнеровского театра исключена доброта - в такой системе представлений ей нет места Милосердие, жалость, сострадание, благородство, самопожертвование - да, а доброта - нет: это совсем не из той оперы (и я даже знаю, из какой - это из Римского-Корсакова).
Следовательно, у Вагнера женщины - отнюдь не "хранительницы" чего-либо, и не пассивные "призы" победителю. Они субъекты действия, причём ведущие, и это им дано как изначальное право.
Мне кажется, в 19 веке вообще мало кто так думал. Ибо жизнь к тому не слишком располагала.
Да и сейчас такая точка зрения выглядит не для всех естественной. У Вагнера же она присутствовала почти изначальна. Совсем ранних опер я не знаю, но "Летучий Голландец" - он как раз про такую героиню.
Случай Вагнера, в конце концов обретшего свой живой идеал в своевольной и жесткохарактерной Козиме, подтверждает общее правило: по-настоящему сильные и умные мужчины не боятся сильных и умных женщин.
По следам моего четырехнедельного педагогического вагнерианства...
Кажется, я уже раньше говорила, что героини Вагнера мне нравятся больше, чем герои.
А тут вдруг подумала, что, может, и ему самому они больше нравились?..
Дело не в том, что оперная героиня 19 века должна быть прекрасна и безупречна (даже если она промышляет тельцем, как всякие травиаты карменовны, или душит младенцев и травит старушек, как маргарита мефистофелевна). Это, понятное дело, поэтика романтизма, а вовсе никакой не феминизм.
Но у Вагнера-то несколько иначе.
Его бабоньки - сплошь сильные и могучие. И коня на скаку остановят (валькирии), и в горящую избу войдут (а то и сами подожгут, как Брунгильда Валгаллу), и с утёса на спор сиганут (как Сента). Единственная пассивная жертва - Эльза в "Лоэнгрине", но это исключение. Зато там Ортруда - хоть куда. Злая, правда.
Вагнеровские героини - не просто волевые и страстные натуры. Они - двигатели интриги. Они ведут себя, как совершенно свободные личности, которые сами выносят суждение о ситуации, сами делают выбор, сами совершают поступки и сами за них отвечают. Да, они живут в несправедливом мире, где недалёкие мужланы относятся к ним как с домашним животным (Хундинг в "Валькирии"), однако сам-то Вагнер этой точки зрения совсем не разделяет.
Его главные герои (по мысли автора, положительные) зачастую непроходимо глупы. Что Зигфрид, что Парсифаль. Да и Тангейзер от них недалеко ушёл. Тристан, конечно, поинтеллектуальнее. Однако и тонкого Тристана хитромудрая Изольда полностью подчиняет своей воле (уже в 1 акте). Это не воздействие чар или необыкновенной красоты - это именно воля и ум.
Собственно, из этого и проистекает у Вагнера неотъемлемое право героя на поступок - в том числе (и прежде всего) для героя-женщины. Настоящее "право сильного" - в этом, а не в физической способности громко петь тенором или басом и бегать по сцене, размахивая Нотунгом или копьём Вотана. Право решать, как пойдут события и чем это обернётся для всех, в том числе для судеб царств и миров. В конце-то концов, исход борьбы в "Парсифале" решает Кундри, а не этот "святой" дурачок. Захоти она сгубить его, так и сгубила бы, невзирая ни на какого Клингзора.
Из категорий вагнеровского театра исключена доброта - в такой системе представлений ей нет места Милосердие, жалость, сострадание, благородство, самопожертвование - да, а доброта - нет: это совсем не из той оперы (и я даже знаю, из какой - это из Римского-Корсакова).
Следовательно, у Вагнера женщины - отнюдь не "хранительницы" чего-либо, и не пассивные "призы" победителю. Они субъекты действия, причём ведущие, и это им дано как изначальное право.
Мне кажется, в 19 веке вообще мало кто так думал. Ибо жизнь к тому не слишком располагала.
Да и сейчас такая точка зрения выглядит не для всех естественной. У Вагнера же она присутствовала почти изначальна. Совсем ранних опер я не знаю, но "Летучий Голландец" - он как раз про такую героиню.
Случай Вагнера, в конце концов обретшего свой живой идеал в своевольной и жесткохарактерной Козиме, подтверждает общее правило: по-настоящему сильные и умные мужчины не боятся сильных и умных женщин.
