Интервью Леонтьева
Молодость — это душевная болезнь единственная, которая с неизбежностью проходит. Если удается ее пережить. Революция — это хороший способ не пережить молодость.

1. Существует ли мода на революцию среди российской молодежи? Если существует, то почему?

Я не знаю. Я не молодежь. На что у них мода существует — я не очень понимаю... Молодость — это душевная болезнь единственная, которая с неизбежностью проходит. Если удается ее пережить. Революция — это хороший способ не пережить молодость.

2. Что общего между всеми мирными революциями последнего времени?

Общее у всех мирных революций то, что они не революции. Это имитации. Знаете, как в анекдоте: все, что мы с тобой, старуха, считали оргазмом — это астма. Мирных революций не бывает. Это глупость.



3. Являются ли массовые уличные выступления следующей политической эпохой после диктатуры и демократии? Или такие выводы делать еще рано?

Массовое уличное выступление может быть какое угодно. Это может быть выступление бродячего цирка, это может быть пиар-акция. Вот когда у нас народ, прошу прощения за высокопарное слово, вдруг начинает выступать субъектом истории — это страшный и редкий момент. Это не уличное выступление. Это колоссальная энергетика, которая охватывает всю нацию и которую остановить невозможно в какой-то точке, в которой товарищам хочется ее остановить. Является ли она следующей политической эпохой после диктатуры и демократии? Я не понимаю, что такое диктатура и демократия. Диктатура и демократия — это одно и то же.

4. Огромные уличные столкновения, акции протеста и демонстрации происходят и в европейских странах: Италии, Франции, Греции и др. Однако они не приводят к смене политического строя. Почему?

Они не приводят к смене политического строя нигде на самом деле. За редким исключением. В этом смысле, ну дождутся — приведут. Если речь идет о реальной революции, то нет существенной разницы. Есть разница в энергетике, есть разница в публике. Представьте себе каирскую толпу, где пятьдесят процентов населения огромного города никогда не имело никакого постоянного заработка. С детства. Это совсем другая толпа. А в остальном все одинаково. Не надо преувеличивать.

5. Не приведет ли волна «народных» (или псевдонародных) революций, прокатившихся по странам СНГ и Северной Африки, к новому закручиванию гаек: повсеместному ограничению интернета, более жесткому режиму безопасности, превентивным репрессиям среди интеллигенции?

Я хочу заметить одну вещь: я не знаю, что там с интеллигенцией, что у нее в голове творится, но настоящая революция никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не приводит к демократии. Де-мо-кра-тия — то, что у нас, так сказать, товарищи считают демократией, — это механизм господства элиты. А революция — это способ смещения элиты, как правило, физическое ее истребление в значительной степени. Так вот я хочу сказать, что всякая революция приводит сначала к хаосу, а потом к жуткой и зверской диктатуре.

6. Вообще ненасильственные революции — это скорее хорошо или скорее плохо?

Ненасильственных революций не бывает. Ненасильственные революции — это неконтактный секс. Это вы бабушке своей рассказывайте.

7. Есть ли что-то общее между 1989–1990 годами (события в Ферганской долине, Баку, Прибалтике, в целом в СССР) и 2011-м?

Не, ну когда люди бьют друг друга по башке, режут, в этом есть всегда что-то общее. Но на самом деле 1989 год, когда обозначились все эти элементы распада тела, был результатом полууправляемой операции развала великой страны. Причем я ни в коем случае не хочу сказать, что эта операция была придумана извне. Советскую державу сдавала ее собственная элита, я бы даже сказал, не сдавала, а окэшивала. А способ сдачи был связан с провокацией межнационального распада. Резня была способом пробуждения национального самосознания. Самое простое пробуждение национальной идентичности — это зарезать чужого. После этого ты начинаешь понимать, кто ты сам есть. А причем здесь арабский 2011 год — я не понимаю. Я не вижу в том, что сейчас там происходит, элементов национальных движений. Национальные революции в регионе, о котором мы сейчас говорим, прошли пятьдесят лет назад, насколько я понимаю.

8. В каком случае вы бы сами присоединились к «несогласным» и демонстрантам и где вам для этого надо было бы жить: в Египте, Белоруссии, Грузии, Италии или Франции?

Существует такая вещь, что, когда пойдут танки, лучше быть в танке. На самом деле, я ни при каких условиях ни к каким несогласным не присоединяюсь. Я стадом не хожу.

9. Какие люди являются предтечами и духовными вождями нынешнего «восстания масс»: Гарибальди, Ленин, Троцкий, Сталин, Че Гевара, Ганди или кто-то другой?

Я думаю, что вождем нынешнего «восстания масс» является пророк Мухаммед. Вот когда люди пророка выйдут из-под толщи городского мусора, тогда никому мало не покажется.

10. Если бы вы были президентом страны, в которой начинается революция, что бы вы сделали?

Если бы я был президентом страны, в которой начинается революция, я бы сделал одно из двух: либо сам застрелился, либо пошел стрелять в революционеров. Никаких других вариантов нет.


http://community.livejournal.com/medved_live/8414.html