| |
[Dec. 26th, 2006|05:54 am] |
Почему же идеи английского ученого воспринимаются у нас
с таким трудом? Несомненно потому, что умственное воспитание,
полученное большинством образованных французов, приучило их
ценить точность и логическую строгость выше всех других качеств.
Возьмем, например, главу, где электростатические
притяжения объясняются давлениями и натяжениями в диэлектрической
среде. Эту главу можно было бы изъять без ущерба для ясности
и полноты всей остальной части книги; с другой стороны, она
содержит теорию, которая существует сама по себе, и ее можно
было бы понять, не прочитав ни одной строки из всего предшест-
предшествующего и последующего. Но она не только лишена органи-
органической связи с остальной частью сочинения: ее даже трудно
согласовать с основными идеями книги; и Максвелл не пытается
достичь этого согласования, он просто говорит: «I have not been
able to make the next step, namely, to account by mechanical
considerations for these stresses in the dielectric»').
Этот пример достаточно поясняет мою мысль. Я мог бы приве-
привести много других: например, кто мог бы предположить, читая
страницы, посвященные магнитному вращению плоскости поляри-
поляризации, что оптические и магнитные явления идентичны?
Итак, не следует обольщать себя надеждой избежать всякого
противоречия, с этим надо примириться. В самом деле, две
противоречащие друг другу теории могут обе явиться полезными
орудиями исследования, лишь бы их не перепутывали и не искали
к них сущности вещей. И, быть может, изучение Максвелла было
бы менее поучительным, если бы оно не открывало нам такого
множества новых расходящихся друг от друга путей.
(Poincare, Наука и Гипотеза, Гл 12)
Можно предвидеть, что, излагая столь новые
вещи, столь смелые по своему необычному пути,
я буду часто встречать затруднения, которые не смогу
преодолеть. Поэтому в этих двух мемуарах, и осо-
особенно во втором, более позднем, будет часто попа-
попадаться формула: „я не знаю". Категория читателей,
о которой я говорил вначале, не преминет найти
в этом смешное. Они, к несчастью, не подозревают,
что наиболее ценной книгой наилучшего ученого яв-
является та, в которой он сознается во всем, чего не
знает; не подозревают, что автор никогда так не вре-
вредит своим читателям, как когда он скрывает затруд-
затруднение. Когда конкуренция, т. е. эгоизм, перестанет
царить в науках, когда, для того чтобы исследо-
исследовать, будут объединяться, вместо того, чтобы посылать
в академии запечатанные пакеты, тогда будут старать-
стараться печатать малейшие замечания, как мало они ни были
бы новы, и прибавлять: „остального я не знаю".
De Ste Pelagie Xbre 1831
Evariste Gaiois.
Человек, обладающий какой-нибудь идеей, имеет
выбор: или иметь в течение своей жизии колоссальную
репутацию ученого человека, или же создать себе
школу, молчать и оставить большое имя в .будущем.
Первое имеет место, если пользоваться своей идеей,
не высказывая ее; второе — если ее опубликовать. Есть
третий способ, средний между обоими другими. Это
и публиковать и пользоваться; тогда сделаешься
смешным. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/imported-profile.gif){kind=small}