Четверг
Между тем, когда я говорю о том, что мне противен секс, я совершенно не говорю о том, что он мне не нравится, скорее наоборот, потому что ведь все что противно нам обычно нравится, а все что, как нам кажется, мы любим, на самом деле по-настоящему и глубоко нам противно, хотя, конечно, одна лишь мысль о том, что во время секса мне придется видеть перед собой голое тело повергает меня в ужас. Нет ничего уродливей голого тела, ведь даже в самом красивом теле можно обнаружить какой-нибудь  отвратительный изъян. Если бы однажды все пассажиры метро оказались бы перед нами  без одежды, то мы бежали бы из  такого метро без оглядки, потому что нет ничего более кошмарного, чем вагоны, полные голых людей! Мы бы стремительно бросились прочь от всех этих животов, морщинистой и пористой кожи, прыщей, худых волосатых ног, смехотворных гениталий и обвислых грудей! И не случайно нудистские пляжи придумали в Германии в конце 19 в. когда в немецких городах было так красиво и повсюду был югендштиль, и внутри домов и снаружи, и были красивые ковры, и лампы в виде диковинных цветов и великолепная мебель и повсюду красивая позолота, не говоря уже о прекраснейших фасадах домов с цветочным орнаментом, что всей этой красоте нужен был противовес, и его нашли в виде отвратительных нудистских пляжей для отвратительного бюргерства! Короче даже позавчерашняя яичница лучше голого тела!
...
В метро и на улицах теперь все парни ходят в блестящих и не очень куртках с большими меховыми воротниками, я не могу понять, что то за мех: енот, шиншилла или шиншилловый кролик? Когда я был школьником, то есть очень давно, муж моей бабушки подарил моему отцу енотовую шапку, которую ему кто-то подарил, но он не хотел ее носить, потому что она была слишком большая, а отец подарил ее мне, потому что он тоже не хотел ее носить, я тоже не хотел ее носить, но мне некому было ее подарить, поэтому ее убрали на антресоль; теперь эту шапку можно достать с антресолей, и, если ее не съела моль, наделать из нее воротников для курток!
Еще я видел в метро двух мужчин, одного на кольцевой (коричневой) ветке, а другого на филевской (голубой), с красивыми ладонями, одному было под сорок, другому под тридцать, самый лучший возраст. Тот который был на филевской ветке (под 30) был вообще хорош собой, с круглой головой, со взглядом битой собаки.
...
Из разговоров; отдаю другу рубашку, которая стала мне велика, говорю: только она так себе, уже старая. – Ты тоже старый, но тебя это не портит.

Мать вздыхает: Какой ужас, тебе уже за тридцать, а у тебя даже нет морщин!