Единство во Христовой истине, а не уния по человеческому произволению

От редакции: Завершился IV Всезарубежный Собор и Архиерейский Собор РПЦЗ, принявшие резолюции по вопросу восстановления канонического единства Русской Церкви. Резолюции, скажем так, весьма противоречивые. Уже сейчас они интерпретируются разными заинтересованными сторонами по-разному. Одну из таких интерпретаций мы предлагаем читателям. Автор её русский, православный; по профессии математик; ученая степень к.ф.-м.н. (Ph.D.) получена в Московском государственном университете; в настоящее время старший лектор на Отделении математики Манчестерскго университета (Англия). Текст этой статьи без последней главы Ф.Ф.Воронов прислал к нам в редакцию в самый разгар работы IV Всезарубежного Собора. Тогда мы отказались публиковать этот текст, чтобы нас не обвинили в стремлении повлиять на решение Собора. Мы предложили автору поразмышлять об итогах Собора. И вот после его завершения он прислал нам свой первоначальный текст с заключением, посвященным итогам Собора.

Далеко не во всем можно согласиться с автором. Несмотря на его заявление о стремлении избежать мазать черной краской митрополита Сергия (Страгородского), он по укоренившейся эмигрантской привычке нередко делает это. Удивительно, что эмигранты (и Воронов в том числе) искренне обличают митрополита Сергия. В этих обвинениях подспудно читается упрек в том, что митрополит не пошел на мученический подвиг, не пожертвовал своей жизнью. И эти же люди с негодованием отвергают обвинение в адрес митрополита Антония (Храповицкого) и других зарубежных архиереев в бегстве от паствы. Зарубежники любят сравнивать митрополита Сергия с принявшими мученическую кончину митрополитами Петром (Полянским) и Кириллом (Смирновым). Однако называют "клеветой" попытку сравнить судьбу бежавшего из России председателя ВВЦУ при генерале Деникине митрополита Антония (Храповицкого), с судьбой отказавшегося бежать с белыми и оставить на произвол судьбы свою паству председателя ВВЦУ при адмирале Колчаке священномученика архиепископа Сильвестра (Ольшевского). Кстати, почему-то забывают, что политику митрополита Сергия поддерживали и многие новомученики (напр. епископ Иоасаф (князь Жевахов), который в отличие от своего брата близнеца Николая, бывшего тов. обер-прокурора Св. Синода остался в России).

Странно также читать рассуждения Ф.Воронова о канонической несостоятельности Русской Православной Церкви и безупречности Зарубежной Церкви. Кстати, сами деяния Поместного Собора 1917-1918 годов, на которых базируется автор в своих рассуждениях, во многом отражали демократический дух того времени. Однако этот вопрос Ф.Воронов даже не обсуждает.

Вместе с тем, в статье много жестких, но справедливых замечаний по поводу реалий нашей церковной жизни. Полагаем, что в целом публикация такой статьи будет полезна для нынешних дискуссий о восстановлении церковного единства Русской Церкви.


Эта статья была в основной части подготовлена до открытия 4-го Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви заграницей, состоявшегося в Сан-Франциско с 6 по 14 мая 2006 (с 23 апреля по 1 мая по старому стилю). Труды Собора опубликованы: http://www.sobor2006.com/. Очевидно, что нынешним Всезарубежным Собором не решатся окончательно проблема единства Русской Церкви и другие, связанные с ней, проблемы. Поэтому материал статьи остается актуальным и после завершения Собора. Мы дополнили ее Послесловием с кратким обсуждением итогов.

---

 

Type your cut contents here.

1. Русская Православная Церковь едина

В преддверии Всезарубежного Собора, где будет обсуждаться вопрос о единстве Русской Православной Церкви заграницей (коротко, "Зарубежной Церкви") с Московским Патриархатом, Интернет заполнен статьями и репликами. Помимо добросовестных публикаций (какова бы ни была позиция их авторов) видна струя чисто-пропагандистских статей, играющих на всех возможных струнах, от воззвания к патриотизму зарубежных церковных деятелей до низких клише "антизарубежной" пропаганды ("эмигранты бросили родину"; "сотрудники-пособники Гитлера"; "связь с ЦРУ"; - словом, "карловацкий раскол").

Позвольте, я без околичностей выскажу свою точку зрения. Существует одна Русская Православная Церковь. Это не много церквей, а одна Церковь. Она и так едина - в том, в чем должно быть единство. Находясь в здравом уме и трезвой памяти, я не могу считать Евхаристию в московском храме на Большой Ордынке отличной от Евхаристии в русском храме, расположенном, скажем, в городе Бурлингейм, штат Калифорния. Оба являются православными храмами, и более того, оба являются русскими храмами. На этот счет возможны разные мнения, но уверен, что большинство русских православных людей будет смотреть именно так. Далее. Будет ли кто-то утверждать, что святой Иоанн Шанхайский является святым только в пределах Зарубежной Церкви, а в Москве он уже не святой, так как не был канонизирован Московским Патриархатом? Опять-таки, возможна умозрительная дискуссия, но практика церковной жизни говорит однозначно (посмотрите сайты епархий в России и без труда найдете и службу святителю Иоанну, и целые книги о нем).

Что же не едино, в таком случае? Это - внешняя церковная организация, которая у Поместной Русской Церкви повредилась в результате страшных событий ХХ века. Конечно, в Церкви невозможно совершенно разделить внешнюю организацию от "внутреннего" содержания, поэтому стремление к исправлению повреждений - благое дело. Организационное объединение Церкви заграницей с Церковью на родине, казалось бы, должно быть частью такого исправления.

2. Единство или уния?

Однако, было произнесено меткое слово: "уния". Православным ли напоминать, какой тяжелый смысл за ним стоит! Увы, это не поверхностное сравнение легковесного журналиста. Слово найдено верно. Посмотрим, что решит Всезарубежный Собор, и каковы будут дальнейшие события, но то, что обсуждалось на "совместных комиссиях" и о чем накануне собора говорили Митрополит Лавр и Патриарх Алексий II, есть именно уния. Горько говорить, но целью провозглашена именно она, а не чаемое русское церковное единство.

Вот черты унии. Не открытое обсуждение в поисках истины, а закрытые дипломатические переговоры в поисках "взаимоприемлемых" уклончивых формулировок. В конце концов, во главу угла ставится даже не такое формальное согласие по спорным вопросам, а только подчинение одной стороны другой. При этом оговаривается (митрополит Лавр в одном из интервью говорил об этом), что поминание Московского Патриарха будет возможно делать так, что это никто и не заметит (тогда зачем оно?), но оно необходимо, а "в остальном ничего не изменится". Однако св. миро по принципиальным соображением (настаивает в одном из своих интервью патриарх Алексий), Зарубежная Церковь должна будет получать только из Москвы, а сама варить не будет. (Для справки: до революции в России миро варили в нескольких местах.) Зарубежная Церковь будет "автономная", у нее будет по-прежнему свой Первоиерарх, однако избрание его будет утверждать Московский Синод.

Флорентийская уния? Брестская уния? Вам это ничего не напоминает?

Естественный вопрос: а зачем все это? Зачем "автономия", если будет одна Церковь? Зачем поминать Патриарха так, чтобы никто этого и не заметил? Автономия - это полный абсурд. Либо - если ничего не препятствует - полное искреннее единство, либо независимое существование. (Переформулируем грубо: если Московская Патриархия "о кей", то зачем все оговорки и уверения, что ничего не изменится? А если не "о кей", тогда зачем лезть в хомут?)

Обсуждается не единство Русской Православной Церкви, невзирая на печатную риторику, поднявшуюся до крещендо перед началом Всезарубежного Собора. Всезарубежному Собору предложено практически без альтернативы согласиться на объединение двух церковных организаций: Зарубежной Церкви как организации с Московской Патриархией, а точнее присоединение первой ко второй, в качестве "автономной части". Именно это. (Так как речь идет об административной структуре, я употребляю слово "патриархия", а не "патриархат". На таком различении любят настаивать официальные лица самой Московской Патриархии, с другой стороны, ее радикальные противники употребляют это словосочетание расширительно: "МП", т.е., "советская церковь" или "красная церковь". На иностранные языки оно, впрочем, не переводимо.)

Посмотрим на историю. Откуда взялась Зарубежная Церковь и откуда взялась Московская Патриархия? Факты общеизвестны, хотя, как ни странно, о них забывают многочисленные "предсоборные" публикации, написанные в крайне легковесном стиле.

3. Факты истории

В результате Поместного Московского Собора 1917-1918 гг. в Русской Православной Церкви было восстановлено патриаршество. Тем временем большевики развязали гражданскую войну, которая была на деле войной против всего русского. Уничтожение Церкви было одной из их главных задач. Россия была залита кровью, в том числе кровью неисчислимых новых мучеников за веру. В условиях гражданской войны и последующего исхода значительного количества русских людей за рубеж (не бегства с родины, как лгут сейчас наследники большевиков, а исхода с оружием в руках русских людей, защищавших родину от шайки интернациональных бандитов) нормальное управление поместной Российской Церковью стало невозможно. Святой Патриарх Тихон издал указ, обязывавший архиереев, отделенных линией фронта или государственной границей от центральной церковной власти, сноситься друг с другом для образования временного управления, а при невозможности и этого - каждому архиерею принимать на себя полноту власти. "Временность" понималась до восстановления нормальной церковной власти по всей России. На этой основе оказавшиеся за границей архиереи, на которых лежала ответственность за русских беженцев, образовали сначала Временное Церковное Управление, а затем зарубежный Синод. Первым председателем его стал митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий), один из самых авторитетных русских епископов и один из трех избранных кандидатов на патриарший престол (как известно, окончательно из этих трех кандидатов Патриарха определил жребий). Так возникла Русская Зарубежная Церковь, и никто в тот момент не предполагал, что ее "временное" положение станет весьма долгим.

Внутри самой России и после гражданской войны не прекращались гонения. После кончины (возможно, насильственной) Патриарха Тихона 25 марта 1925 г. избрание нового Патриарха по правилам, определенным на Московском Соборе, было невозможным. Патриарх указал, на случай смерти, трех местоблюстителей патриаршего престола. (Временно, до выборов Патриарха. Опять-таки, никто не предполагал, что выборы так и не состоятся.) Такое право было ранее дано ему на Поместном Соборе ввиду сложившихся чрезвычайных обстоятельств. Известно, что произошло в реальности. На короткий срок смог принять на себя права и обязанности местоблюстителя митрополит Крутицкий Петр (Полянский). Затем он был арестован и уже не выходил из заточения, пока в 1937 г. не принял мученический венец (расстрелян 27 сентября 1937 г.) Другие предполагаемые патриаршим завещанием местоблюстители (святители Кирилл и Агафангел) вообще не смогли приступить к своим обязанностям, будучи в заточении (впоследствии также расстреляны [автор ошибается митрополит Агафангел не был расстрелян, он и прославлен Церковью как исповедник - РЛ]). По завещанию митрополита Петра, составленному им накануне ареста, митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский) принял на себя роль "заместителя местоблюстителя" патриаршего престола. О том, что может возникнуть нужда в таком понятии, в прежние времена невозможно было и подумать. Строго говоря, назначение "заместителя" выходило за рамки канонических норм и собственных прав митрополита Петра как только Местоблюстителя (а не Патриарха), но первоначально получило законность благодаря признанию других епископов, с которыми Сергий в первое время действовал единомысленно. Первое время - то есть, до издания печально-знаменитой Декларации 1927 г.

Много говорят о тексте Декларации, но еще важнее слов действия митрополита Сергия после издания Декларации. Он отверг протесты других иерархов (находившегося в заключении митрополита Петра, будущих священномучеников митрополита Кирилла Казанского, Агафангела Ярославского, Иосифа Петроградского и многих других), стал действовать единолично, установив "диктатуру первого епископа", и использовал присвоенную себе власть, чтобы впустить врага внутрь, поставив назначение и смещение архиереев под контроль ГПУ. "Непризнающих" Декларацию Сергий смещал, а для ГПУ "непризнание" стало основанием для ареста.

Митрополит Сергий подчеркивал, что "заместитель местоблюстителя" является как бы его "тенью"; с прекращением местоблюстительства или уходом местоблюстителя "исчезает и заместитель". До известия о смерти митрополита Петра в 1936 г. (оказавшегося, как теперь мы знаем, ложным, святитель был жив еще год) его имя поминалось перед именем митрополита Сергия. Однако после этого известия заместитель местоблюстителя не "исчез", но стал сам называться Местоблюстителем. Еще до этого, заведомо при жизни святителя Петра, митрополит Сергий фактически присвоил себе титул первоиерарха: "митрополит Московский и Коломенский", с наименованием "блаженнейший" (решением Синода, который организовал единолично в нарушение Соборных правил).

Таким образом, митрополит Сергий узурпировал центральную церковную власть в России, а не обладал ею канонически. Он может считаться законным заместителем Патриаршего Местоблюстителя, действовавшим с согласия других епископов, лишь считанные месяцы с 10 декабря 1925 г. (арест митрополита Петра) до 16 июля 1927 г., когда он издал Декларацию. После этого Сергий лишь узурпатор; лишь с огромной натяжкой его формальные полномочия, основанные на имени митрополита Петра, можно протянуть до 1936 г.

Все эти факты и детали хорошо известны и изложены во многих источниках.

Если мотивом действий митрополита Сергия считать желание любой ценой сохранить центральную церковную организацию (т.н. "легализация" Церкви), то этой цели он не добился. Перед войной открыто действовавшая часть Церкви была почти полностью уничтожена: Сергий остался почти один. Война - вот фактор, реально изменивший ситуацию. Внешнюю организацию Церкви в России спасла не политика митрополита Сергия, а Божий Промысел - карающая, но и очистительная гроза страшной войны.

(Не идет прямо к теме настоящей статьи, но сам митрополит Сергий был, безусловно, незаурядной фигурой, лично не заслуживающей изображения одними черными красками; он был незаурядным богословом; можно упомянуть его магистерскую диссертацию "О спасении"; в самые тяжелые годы гонений он высказывался по общим богословским вопросам, как, например, отношение к инославным; обращение Сергия к православным русским людям в день начала войны 22 июня 1941 г. сыграло огромную роль, по свидетельству далеко не просоветски настроенных современников, например, тогда архимандрита Иоанна (кн. Шаховского), бывшего в 1941 г. в Берлине; церковно-политические шаги Сергия были, вероятно, отчасти мотивированы и принципиальными соображениями, а именно убежденностью в исключительной важности единой внешней власти в Церкви, своеобразным "папизмом", отсюда непримиримость к несогласным с его линией.)

Сталин по-своему честно выполнил "обет", данный им в начале войны: если Бог все-таки сохранит его, то он прекратит гонения на Церковь. Когда конечное поражение Гитлера стало ясным (по документальным свидетельствам, Сталин уверился в победе еще перед Курско-Орловской битвой), центральная церковная организация была в России восстановлена. Московская Патриархия в нынешней форме была создана в результате совещания трех архиереев у Сталина 4 сентября 1943 г.: митрополита Сергия, митрополита Алексия и митрополита Николая, и организованного через четыре дня с "большевистскими темпами" (сталинская шутка на встрече) игрушечного собора из 19 архиереев, "избравшего" митрополита Сергия Патриархом. (Об этой встрече сейчас известно со всеми подробностями на основании документальной записи. Инициатива во всем исходила от Сталина, иерархи не хотели или боялись о чем-либо просить сами.) Затем, после скорой смерти Сергия в 1944 г., уже внешне более представительный собор, но по-прежнему с нарушением правил, установленных на Московском Соборе 1917-1918 гг., избрал новым Патриархом митрополита Алексия. (Известно, например, что исповедник архиепископ Лука, протестовавший против такого нарушения, был просто не допущен на собор.) Платой за восстановление церковного управления стала не только абсолютная покорность иерархов, но постояхорошонное повторение ими угодной советскому правительству лжи.

4. Церковно-каноническое положение Московской Патриархии и Церкви заграницей

Из общеизвестных фактов, которые мы напомнили, следуют выводы.

Сегодняшняя Московская Патриархия, ведущая начало от "второго" восстановления патриаршества в 1943 г. по распоряжению Сталина, после 18-летнего перерыва, а вовсе не непосредственно от святого патриарха Тихона, не может считаться канонической преемницей Тихоновской Патриаршей Церкви. В частности, новая Московская Патриархия никаким образом не является Матерью-Церковью для Русской Православной Церкви заграницей. (Как и, например, для Парижской Архиепископии).

Каноническое положение Московской Патриархии, восстановленной в 1943 г. с нарушением соборных решений и канонов, очень небесспорно. Как сказано выше, власть митрополита Сергия между 1927 и 1936 г. могла считаться формально-законной только с большой натяжкой. После 1936 г. она просто незаконна. Так же малозаконны - по составу и по процедуре - соборы 1943 и 1945 гг., избравшие Патриархами соответственно Сергия и Алексия. (Естественно, что ни то, ни другое избрание не было признано Зарубежной Церковью.) Вопрос о законных методах избрания Патриарха встал и в 1971 г. при выборах патриарха Пимена вместо скончавшегося Алексия I. (См., например, воспоминания архиепископа Брюссельского Василия.) Уже в наше время, при конце коммунизма, тот же вопрос вставал при избрании нынешнего Патриарха Алексия II. Его избрание - из нескольких кандидатов - можно считать намного более удовлетворительным, чем избрание его предшественников. Тем не менее, это было избрание в рамках той же системы.

Крайние критики Патриархии квалифицируют действия митрополита Сергия, начиная с 1927 г., как раскол и полное отпадение от Церкви, и по жесткой логической связи отрицают за ним и за всеми, не порвавшими с ним общения, утрату благодатности, вплоть до сего дня. Московская Патриархия, с этой точки зрения, "лжецерковь", "церковь лукавнующих", и т.п. Понятно, что такая постановка неприемлема для Московской Патриархии, но вопрос остается, и на него нужно честно ответить. Формулировка настолько крайняя, что хочется отбросить ее, не рассматривая. Тем не менее, так как речь идет о таинствах и спасении души, страшно ошибиться. Это, конечно, вопрос не для индивидуального решения, а для соборного мнения Церкви. Мы должны посмотреть, как на него отвечали святые новомученики, и как судила свободная часть Русской Церкви (т.е. Русская Православная Церковь заграницей). Священномученик Кирилл Казанский, хотя сам прервал общение с митрополитом Сергием и не советовал принимать таинства в сергианских храмах, не отрицал их действенности и спасительности для тех, кто принимает их "в простоте". Зарубежная Церковь молилась о страждущей Церкви Российской, включая, безусловно, и катакомбную, и открытую ее части, ограждая себя от притязаний высшего церковного управления в России, пока оно находится "в противоестественном союзе с безбожной властью". (См., например, определение Архиерейского Собора Зарубежной Церкви в ответ на обращение Патриарха Алексия I в 1945 г. "к архипастырям и клиру так называемой карловацкой группы" и многие другие документы.) Нельзя отрицать также многие нити, связывавшие церковные катакомбы с "легальной" частью, что было бы невозможно, если бы утверждение о "церкви лукавнующих" было бы верным.

Осторожно, можно, видимо, сказать так: канонические неправды митрополита Сергия и его преемников, и даже их ложь против новомучеников, "покрылись" действием Святаго Духа, веющаго идеже хощет, ради спасения миллионов русских православных верующих, наполнивших храмы после ослабления гонений и хотя бы ограниченного восстановления Церкви в 1943-1945 гг. Что не означает, что этих неправд не было, и что не требуется исправить нанесенные ими повреждения!

С другой стороны, каноническое положение Зарубежной Церкви, ведущей начало от законных русских архиереев, действовавших по указу святого патриарха Тихона, при первоначальной поддержке Вселенского Патриарха и содействии Сербской Церкви, бесспорно. Реальный вопрос, который для нее стоит, это пределы "временности", о которой говорил указ святителя Тихона, и которой "самоограничилась" Зарубежная Церковь при своем создании, - когда эта "временность" должна закончиться.

Таким образом, нет решительно никаких оснований для присоединения Зарубежной Церкви к Московской Патриархии или "воссоединения" Зарубежной Церкви с ней, как если бы она была прежде ее частью. Имеет смысл обсуждать соединение этих двух имеющих отдельное происхождение частей Поместной Русской Церкви на основе добросовестного анализа канонического происхождения и современного статуса каждой из них.

Продолжение в теме ниже