Дневник Иоганна Георга Корба. 25 июля


25.07.1698. Господин архиепископ целых восемь дней усердно домогался свидания с думным дьяком Украинцевым, на что последний хотя и неохотно, но согласился-таки наконец. Почти презрительный прием ясно показал архиепископу, что с его стороны было некстати делать это посещение; так, например, он не вышел к нему, когда тот подъезжал к дому, не встретил его, когда приближался к его покоям, наконец, не только не посадил на первое место, но ссылаясь на усталость, уселся на нем сам первый поспешно. Быть может, Украинцев обошелся таким образом с архиепископом по ненависти к своему сопернику Голицыну, досадуя на него за то, что архиепископ по приезде своем, прежде чем обратиться в Посольский приказ, который ведает всеми иностранцами, в особенности же приезжающими с каким-либо знатным саном, явился к князю Голицыну и вместе с письмом государя предъявил ему и свой паспорт. Между тем на обязанности Посольского приказа лежат распоряжение о том, чтобы воеводы и наместники областей озабочивались принятием мер к спокойному и безопасному проезду иноземцев через страну. Но князь Голицын, наместник казанский и астраханский, не признает над собой никакой власти Посольского приказа, и, таким образом, вследствие соперничества двух честолюбивых сановников нередко страдают люди, вовсе не причастные к их ссоре.

После обеда посол, с большей частью своей свиты, сделал торжественное посещение князю Голицыну, желая дружески поговорить с ним. Князь до того был любезен, что приказал своим музыкантам, природным полякам, для развлечения гостей разыгрывать различные пьесы. Притом убедительнейше просил посла приехать к нему в деревню, куда он думал пригласить и господина архиепископа развлечься перед отъездом его в Персию. Чтобы показать свои достатки, князь Голицын велел подать вина разных сортов. Вместе с тем, с целью блеснуть своим гостеприимством, он приказал двоим своим сыновьям прислуживать господину архиепископу и господину послу; к ним присоединил молодого черкесского князя, недавно еще похищенного тайно у своих родителей, князей черкесских, татар, и окрещенного. Одна вдова, самая богатая из рода Голицыных, сострадая юноше, разлученному с родителями и лишенному таким образом отцовского достояния, объявила его своим наследником. Учителем у этих молодых людей поляк; они недавно стали обучаться у него языку латинскому. В выражении лиц Голицыных видна скромность, но в чертах черкеса, напротив, благородство и твердость духа, обличающие воина по происхождению. Наконец, всех нас привел в ужас сильный гнев князя Голицына на воспитателя, соединенный с жестокими ругательствами и угрозами: "Как ты смеешь, изменивший мне и моему роду, открывать тайны моего дома и нарушать свою клятву хранить молчание? Разве ты не знаешь Голицына, который может тебя повесить и вот так (стиснув руки) раздавить?" В самом деле, это весьма трудно и в своем доме быть тираном.

25.07.1699. Проехав Куклицу и Ларареку, обедали мы около Сколомы Браченской. Это место принадлежит стольнику Янову. Наш фельдшер, слишком чванясь своим искусством, завел ссору с одним из рабов, в которой он выказал более заботы о дегте, чем о розовом масле. После обеда видели мы дорогой в лесу много белых зайцев; одного из них господин посол убил пулей, и завтра подадут нам его к столу. Мы ужинали и обедали на лугу, между лесом, невдалеке от Можайска.

Накопление в архиве на сайте Корб.РФ