Слово о полку Игореве. 7.

О, далече залетел Сокол, птиц побивая к морю!
А там Игорева храброго полка
Уже не воскресить!
Над ним закричала Карна,
И Жля5 поскакала по русской земле,
Меча смолу из пламенного рога.
Жены русские восплакались во кручине:
«Уже нам про наших милых лад
Ни в мыслях не помыслить,
Ни в думах не подумать,
Ни очами не поглядеть!
А золота и серебра – и того меньше! –
Руками не потрогать!»
Застонал было , братья, Киев от тягостей,
А Чернигов – от напастей.
Тоска разлилась по Русской земле.
Печаль жирно потекла посреди земли Русской.
А князья сами на себя крамолу ковали.
А поганые с победами рыскали по Русской земле,
Взимая дань: по белке со двора.
Да и те два храбрых Святославича –
Игорь и всеволод –
Ту же ложь пробудили.
Которую усыпил было отец их Святослав,
Грозный великий князь Киевский.
Грозен он был!
В трепет бросал
Своими сильными полками
И харалужными мечами!
Наступивши на землю Половецкую,
Притоптал он холмы и яруги,
Возмутил реки и озера,
Иссушил потоки и болота,
А поганого Кобяка из Лукоморья
От железных великих полков половецких
Как вихрем вырвал –
И упал Кобяк во граде Киеве
В гриднице Святославовой.
Тут немцы и венедийцы,
Тут греки и моравы
Поют славу Святославу.
И корят князя Игоря,
Который сгрузил все нажитое на дно Каялы
Реки половецкой,
Русского золота насыпавши.
Тут-то Игоря-князя
Высадили из седла золотого
В седло Кощеево.
И приуныли от бед городов забрала,
А веселье поникло.
А Святославу смутный сон привиделся
В Киеве на горах:
«В ночь сию, с вечера, – рек он, –
Одевали меня
Черною паполомой погребальной
Ни кровати тисовой;
Черпали мне синее вино
Со страданьями смешанное.
Осыпали меня из опустевших тулей
Поганых бестолочей
Великим жемчугом во всему лону,
Будто нежили.
Ан уже доски-то — без князька
Ни моем тереме златоверхом!
И всю ночь, с вечера,
Босомыгие вороны граяли
У Плесньска на оболони,
Где была дебря Киянова,
И уносились к синему морю!