Две судьбы
Существуют две теории, судьбы которых сходны национальностью своих создателей и последователей, редукционистским подходом к реальности, теоритической убедительностью и практической бесполезностью – марксизм и фрейдизм. Всё выше сказаное очень известно применительно к марксизму, но куда как менее известно применительно к фрейдизму. Интеллигент до сих пор любит ввернуть про id и ibid, похоть свою именует не иначе как «либидо», и в женской компании любит демонстративно сводить судьбы мира к реализации полового инстинкта. Примерно так же его прадедушка любил ввернуть про «пролетариат» и «социальную революцию», собственную жажду власти именовал «классовой борьбой», а в женском обществе мог порассуждать о некоторых спорных положениях Коммунистического Манифеста, напрмер об обоществлении жён. Обе теории сводят всё богатсво мира к некоим редукционистским абсолютам - «половому инстинкту» или «классовой борьбе». Обе теории отличает великолепная понятийная база. Хороршо известно, что у марскисистов на бумаге получалось всё очень гладко, практическое же применение, даже и на народе, которого не жалко, выявило практическую бесполезность этой блестящей теории. Менее известно, что тот же самый путь проделал и фрейдизм. Фрейдизм, как и марксизм, создавался как теория, призваная не обьяснить ( как это делали до этого разные немецы и прочие гоимы), но изменить мир. Фрейдизм, в частности, создавался как лекарственное средство, призваное излечить ряд психических заболеваний, в частности шизофрению. Фрейд расматривал эту болезнь как результат не реализованых конфликтов, произошедших в детстве ( на сексуальной почве, понятно – других почв Фрейд и не рассматривал). Отсюда виделся ему рецепт – путём толкования снов, разговоров с больным выявить сущность конфликта, «проговорить» его, «реализовать», и излечить больного. Для выполнения этого терапевтическго приема и была создана понятийная база фрейдизма как мы его знаем со всеми своими псевдофилософскими феничками. Однако практическое применение этой блестящей теории окончилось тяжелым разочарованием – практичеки эффект был нулевой.
Современная наука точно знает что по иному и быть не могло, ибо шизофрения является наследственным заболеванием, связаным с нарушением рецепции стимулирующих аминов D4 рецепторами в головном мозгу. Никакие разговоры эту биохимическую проблему решить не в состянии ( впрочем, конечная сущность болезни до сих пор неизвестна). Тем не менее, наличие биохимической, а не психологической причины болезни вполне установлено. Таким образом, фрейдизм оказался несостоятелен как с практической, так и с теоретической точки зрения. Что ж, бывает. Мир знал много теорий, и никто не гарантирован от ошибок. Надо лишь уметь признать и исправиться. Однако фрейдизму повезло с национальностью создателя – полностью обанкротившаяся теория НЕ МОГЛА быть не верной, ибо было создана и разрекламирована как проявление еврейского гения. Поэтому начались попытки перенести психоанализ в область нормальной психики ( а тут экспериментальное подтверждение получить чему-либо трудно, тут тёмный лес), в область пограничных психических состояний ( впрочем, после длительных опытов и это было в основном оставлено – эффект был нулевой (хотя и не был таковым для кармана психоаналитиков)), в область философии (ну тут можно развернуться, благо понятие «эксперимент» отсутствует). Однако факт остается фактом – фрейдизм, как и марксизм, при практическом применении оказались ошибочными, если не вредными теориями. И если марксизм оказался уж слишком заметно провальным, то миф о фрейдизме ещё поддерживается в умах интеллигенции. В оправдание обеим теориям заметим, что благодаря настойчивости их последователей, практичекое воплощение обеих теорий было доведено до самого конца, до абсурда. Что само по себе ценно как пример. В обвинение же запишем, что мх шумная реклама и огромные усилия, потраченые на практическую апробацию отняли средства у других, возможно этнически менее выигрышных, но более практически применимых теорий.