Настроение:	high
Музыка:	Monotones - Disco Net, Vodka Da

Номер такой-то (подражание Кишону)
Господин следователь, я прошу вас, выслушайте меня. Я всё объясню как на духу. Это всего-навсего ошибка. Я ни в чём не виновен. Да-да, не надо смеяться, пожалуйста. мне и так тошно. Я вам всё расскажу, как родному, от начала и до конца.
Меня погубила нумерация. Я знаю, это странно звучит, но так и есть. Я знал , что рано или поздно она меня погубит. Я понял это тогда, когда первый раз приехал в страну. Свой первый дом я искал два дня, обременённый семьёй и багажом. Дом должен быть номер 174, но на той улице все дома упорно заканчивались на 56 и 55 по обеим сторонам, и сколько я ни обходил улицу из конца в конец, дома номер 174 не было и следа. Я изучил улицу до последнего камушка, я мог в точности нарисовать её объёмный план, но одного я не мог постичь – каким образом дом номер 174 появился на улице из 56 строений. Я перезнакомился с доброй половиной жителей в округе, несмотря на незнание языка, и кое с кем даже завязал деловые отношения. Меня все уже знали – это Хаим, который ищет свой дом. Но на следуюший день жена сказала, что больше двух ночёвок в парке не вынесет, понимаете, дело было зимой, и лил дождь, а у нас даже не было с собой палатки.
Я пошёл в министерство абсорбции. Нашёл я его, конечно, не сразу, потому как в справочнике значился номер одиннадцать, а там сразу после девятого шёл тридцать пятый. Поэтому мне опять пришлось немного поплутать, пока я не догадался пройти два квартала, и там я его нашёл, сразу за шестьдесят седьмым. В приёмной там, кроме меня, к тому времени уже скопилось немало людей, и все они искали свой адрес проживания. Служацие тем временем пытались связаться с минитестерством строительства и мэрией, чтобы выяснить, как идёт нумерация по той или иной улице. При мне один старик самым настоящим образом сошёл с ума: он уверял всех присутствующих, что цифры пять не существует.
– Как же не существует, – спросил я его, – если у меня на руке, к примеру, пять пальцев?
– А вот так! – гордо заявил старик. – После четвёртого у вас идёт шестой и точка!
Потом обнаружилось, что на его улице отсутствовали все номера с пятёркой, как и на всех близлежащих; как потом выяснилось, у архитектора, проектировавшего данный район, был суеверный страх перед цифрой «пять», и в своём завещании он умолял, чтоб ни один дом, построенный по его чертежам, не содержал этой цифры. Завещание выполнили безукоризненно, сами знаете, какое у нас почтение к покойным, но потом на этом деле нажилось немало аферистов, продававших квартиры в домах с пятёркой «по сниженной цене». Наивных покупателей водили осматривать дом, следующий после четвёртого (или четырнадцатого), и они, не зная, что это на самом деле дом номер шесть (или шестнадцать), подписывали договор.
В общем, дом свой я в конце концов тогда нашёл – оказалось, что в мэрии полгода назад решили присоединить к моей улице ещё три, а так как решение об этом принималось строго кулуарно (мэр, заместитель мэра, тесть мэра, двоюродный брат заместителя и жена двоюродного брата), то никого, понятное дело, не предупредили и номера домов не перекрасили. Через два дня, после того, как мы въехали, мэр города был обвинён в коррупции и снят с должности, а посему нумерацию вернули, как и было. Проблема была в том, что новый мэр плохо умел считать, потому что имел всего четыре класса образования, а арифметику у нас начинают преподавать в пятом; поэтому нумерация обрывалась на пятидесяти, а затем шла по новой. В итоге выходило, что две семьи проживали по одному и тому же адресу, а следовательно, считались за одно физическое лицо; от этого возникали сложности с почтой, банками и телевизионными компаниями. Последние никак не желали за одну цену ставить антенны в двух квартирах, а между тем другого выхода у них не было; поэтому на нашей улице они избегали появляться совсем. Но в остальном всё было хорошо.
Как-то спустя месяц, когда я захотел навестить своего друга в Иерусалиме, я опять не мог найти его дом. Когда я спрашивал у прохожих, где же находится дом № 24, каждый показывал в разные стороны, а один даже указал пальцем на небо и пропел короткую молитву. Он тоже кого-то искал. Нашёл дом я чисто случайно: где-то ближе к полуночи, когда я уже пристраивался в кустах на ночлег, друг заметил меня из окна и окликнул по имени. Номера на его доме, естественно, не было.
– Что же ты думал, осёл, как я тебя найду?! – воскликнул я. – Здесь же сам чёрт ногу сломит!
– Я думал, это довольно просто, – пожал плечами друг. – У нас ведь все номера идут по спирали, понимаешь ли. Каждые семь домов – спираль, то есть каждый седьмой дом – в самой середине спирали. Архитектор, говорят, не на шутку увлекался Каббалой и под её воздействием придумал такую штуку. Хотя кокаин он, по слухам, тоже часто употреблял.
После этого случая я вообще зарёкся ездить по каким-либо алресам. Я перестал спрашивать номер дома, я интересовался только каким-нибудь ориентиром – есть ли неподалёку магазин или площадь, с какой стороны, сколько от неё идти и где свернуть, и т.д. Это было гораздо действеннее. Я вот проработал на одном месте три года, аесли меня спросят, какой номер дома у моей работы – я и ответить ничего не смогу. В районе, где я работаю нумерация идёт «решёткой» – долго объяснять, но если вкратце, это выглядит так: ряд горизонтальных линий, затем ряд вертикальных, затем, если идти вниз по улице, опять ряд горизонтальных, ряд вертикальных, и так до самого конца. Поняли? И я тоже не понимаю. Вообще, не следует при мне употреблять словосочетание «номер дома» – у меня начинаются судороги, и я, того гляди, могу вцепиться собеседнику в горло.
Дело в том, что месяц назад я лишился дома. Произошло это после того, как нас настигла очередная перенумерация. Мы с женой и детьми выехали на пикник в Галилею, а когда вернулись оттуда, нашу квартиру уже занимала другая семья. Их выселили из дома № 37 на том основании, что он стал № 18, а наш дом стал 37-м, хотя до этого был пятым. Я было пытался доказать им, что они ошибоись, и что их дом теперь – это дом № 46, я даже на их глазах взял пару натуральных логарифмов без калькулятора (я физик по образованию), чтобы доказать им, что это так, но эффекта это не произвело. В мэрии нам сказали, что наш дом теперь 79: я тщетно объяснял им, что такого дома нет и быть не может, ни по старой системе, ни по новой, я даже начал кричать, но меня вывели охранники. Так мы и стали бездомными.
После того, как мы за неделю пожили у десяти добрых знакомых, жена заявила, что с неё хватит. Она решила взять детей и уехать обратно в галут. Она сказала, что пусть совесть будет мучать её всю оставшуюся жизнь, но зато она будет жить на улице, где дома идут по порядку, а не так, как вздумается какому-нибудь сумасшедшему. Я категорически отвёрг предложение о возвращении, аргументируя тем, что у меня нормальная работа, и мы вполне можем найти однокомнатную квартиру на съём в каком-нибудь киббуце, и кроме того, я сионист по убеждениям. Тогда жена подала на развод, так что я сейчас свободен и холост.
Так вот, как я оказался здесь. У одного из моих коллег оказалась квартира в Нетании, доставшаяся ему по наследству от дяди, и которую он уже года три не навещал, и предложил мне поселиться пока там, сказав, что будет брать только за воду, газ, электричество, арнону и ещё четыре тысячи сверх того; я с радостью согласился, тем более что последнюю ночь перед этим я провёл на берегу моря, окружённый галькой и выброшенными на берег медузами.
В общем, я поехал туда, и, к моему изумлению, всего за сутки нашёл нужный мне дом. Я открыл дверь, дошёл до кровати, рухнул в неё и забылся сном. Через пять часов меня разбудили ваши люди и привели меня сюда.
Самое интересное, что он был твёрдо убеждён, что его дом – № 115. Я имею в виду, настоящий хозяин квартиры. Ну, или ненастоящий – пусть это решает суд. То есть, понимаете, он жил и не подозревал, что его улицу перенумеровали уже четыре раза! а я знал только о первой перенумерации, но не о трёх последующих. Так что мы оба неправы, но я прав больше. Я, правда, разглядел только один из номеров, которые были написаны на доме – там было по номеру с каждой стороны, а под одним даже написано «правильный!», хотя на самом деле он был неправильный. Ну а то что мой ключ подошёл к его двери – это сущая правда. Там вообще один и тот же ключ подходит ко всем дверям во всех домах по этой улице, так как дома однотипные, квартиры однотипные, и двери тоже однотипные – менять их иначе, как по разрешению пятого замминистра строительства, нельзя, а должность эта упразднена ещё в 1985 году, и теперь у министра строительства всего три заместителя.
Так вот, что я хочу сказать вам, господин следователь. Я вам искренне благодарен. Наконец-то у меня появилось жильё, причём совершенно бесплатное, мало того, меня здесь ещё и кормят, и почти не надо работать. А самое главное – что на этом жилье нету никакого номера. Просто камера, и всё. Меня это несказанно радует.
Что вы говорите? Таки есть номер? Камера номер 26? А почему не 11? Ах, это после прошлогодней перенумерации? Значит, завтра ожидается ещё одна? Но я надеюсь, вы меня предупредите, если что? Я, видите ли, очень хочу жить. Где-нибудь.