|

|

Государство против артиста
Травля Павла Харланчука, артиста Театра русской драмы в Минске и молодого перспективного режиссера, - еще одно доказательство для тех, кому, по-прежнему, кажется, что жизнь в Беларуси прекрасна и удивительна, а лозунги "Свободного театра" - блеф и эксплуатация, которая скрывает артистические недостатки.
Теперь, похоже, Павлу Харланчуку прямой путь - в "Свободный театр", только здесь он сможет заниматься в Беларуси профессией. Полгода назад с подачи театрального критика Алексея Стрельникова, Павел Харланчук хотел поступать в ЦИМ в режиссерскую магистратуру. Тогда работа и намечавшиеся перспективы по постановкам не позволили артисту это сделать. Но человек предполагает, а Лука распологает. И теперь ясно, что надежды исчерпаны.
Я не раз порывался поговорить со "Свободным театром" о том, что пора слезать с политической темы и заниматься не только ею, что нужно больше спектаклей, наподобие "Техники дыхания в безвоздушном пространстве" по пьесе Наташи Мошиной, где протестное - только название. Но несколько раз точно так же осекался, откладывая этот разговор.
... Потому что... знаете, вот Розанов писал, что поколение Герцена, Чернышевского, Огарева, Добролюбова - если бы им дали политическую волю - было бы идеальным демократическим правительством в России. Они были полны энергии, воли, образования, заботы о человеке. Могли бы заниматься государством и двигать его в сторону европейских свобод. Они даже могли бы быть прекрасными писателями, писать о любви, счастье и жизни человеческого духа. Но вопрос не только в том, что им не дали этого сделать.
Была одна деталь, которая отравляла им жизнь, которая не давала заниматься ничем позитивным, ничем не разрушительным, заставляла бить в герценовский "Колокол". Россия была страной тотального рабства. 80 % населения находились в подчинении 20 %. Крепостное право, ветхозаветный феодальный обычай, душил их, перекрывал дыхание. Герцен об этом пишет прямо, как есть: я не могу заниматься ничем другим, когда знаю, что крепостное право парализует мою страну. Здесь человек не свободен. У Радищева есть замечательный пункт в книжке: когда ему налили кофе в придорожном трактире, его точно так же задушило сознание того, какое количество рабского труда было положено на то, чтобы аристократ Радищев пил этот кофе. Такое же чувство парализовывало волю Дмитрию Карамазова в его сне:
И вот недалеко селение, виднеются избы черные-пречерные, а половина изб погорела, торчат одни обгорелые бревна. А при выезде выстроились на дороге бабы, много баб, целый ряд, все худые, испитые, какие-то коричневые у них лица. Вот особенно одна с краю, такая костлявая, высокого роста, кажется, ей лет сорок, а, может, и всего только двадцать, лицо длинное, худое, а на руках у нее плачет ребеночек, и груди-то, должно быть, у нее такие иссохшие, и ни капли в них молока. И плачет, плачет дитя, и ручки протягивает, голенькие с кулачонками, от холоду совсем какие-то сизые /.../ почему это стоят погорелые матери, почему бедны люди, почему бедно дите, почему голая степь, почему они не обнимаются, не целуются, почему не поют песен радостных, почему они почернели так от черной беды, почему не кормят “дите”? <?xml:namespace prefix = o ns = "urn:schemas-microsoft-com:office:office" /> Отец Сергий Булгаков в статье "Иван Карамазов как философский тип" пишет о том, что "этот сон постоянно, весь XIX век, снится русской интеллигенции". Это по сути и было ее (интеллигенции) основное кредо - забота о народе и нравственная проповедь, породившая великую литературу Толстого и Достоевского, Лескова и Чехова, Гоголя и Гаршина. Так и здесь: когда душат свободу, ни о чем ином говорить не хочется. Этот сон снится еженочно и мучает, мучает, мучает. Так что в ближайшие годы мы, я думаю, не дождемся спектаклей "Свободного театра" о том, как прекрасен белорусский лес после дождя, как чудесны поцелуи мальчика и девочки в томительном свете заходящего солнца, а также о том, как смешно бывает, когда шулера ловко обыграли в карты или когда французский буржуа притворился мнимым больным.
|
|