|
|
Пишет МП44 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} mp44)@ 2007-06-20 06:18:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Часть 2. ЗАстенки.
Продолжение истории. начало тут:
Часть 1. Путешествие в королевство орков
[Odium]214:
Дежурный орк открыл толстую металлическую дверь и провел меня вниз по кривоногим ступенькам. В подвале я увидел ещё двух скучающих монстров. Увидев меня они перестали ловить насекомых налету языками и несколько оживились. Орк в сержантских лычках принялся меня обыскивать. Не найдя ничего интересного, он все же выудил из толстовки шнурок, фиксировавший капюшон, и утащил его в свою пещеру. Это чтобы я не сбежал от них в загробный мир.
Мне тут же вспомнилась одна занимательная история. Однажды УБОП проводил обыск в моём доме. Не найдя ничего террористическо-баллистического, они не смирились с обломами судьбы и изъяли... чёрный фломастер и два листа формата А3. Спиздили, бляди. Порисовать.
По окончании личного досмотра, составления протоколов и «игры на пианино» (отпечатки пальцев), мне выдали два пыльных серо-желто-коричневых мешка. Мешок побольше орки презентовали как «матрас», а поменьше – «подушка». Так мешки стали для меня спальными принадлежностями. Деловито расписался за предметы домашнего уюта и меня повели в мою первую камеру.
За спиной закрылась бронированная дверь, лязгнул тяжёлый затвор замка, я очутился в камере. Она являла собой небольшое, тёмное и неимоверно сырое помещение. Мне тут же пришли на память слова «туберкулез», «чахотка» и другие страшные словечечки. В помещении было 8 двухъярусных кроватей-нар, другой мебели, кроме решёток на окнах, в камере не было.
Пройдя к одной из кроватей, я обнаружил спящего человека. Разложил мешки по кровати (главное не запутаться: большой мешок – матрас, маленький – подушка) и тут услышал: «Два-два восемь?». Поняв, что это номер статьи, а не тайный масонский пароль, я сказал: «Нет. Другое».
- Сто пятьдесят восемь?
- Нет.
- Сто шестьдесят один?
- Нет, - говорю я и называю свою статью.
- Что за статья такая?
- ЭкстремизмЪ.
Сокамерник окончательно проснулся и нарёк себя Гиви. Выудил из «сидора» запасы провианта и пригласил к столу. Стола конечно же не было. Пригласил к «столу».
Мы отобедали Гивиной передачкой и продолжили беседу. Через пять минут я понял, что предо мной экстремист покруче меня; и вообще круче всех экстремистов, коих я видел ранее. Пацану светило три года за покушение на... на саму святыню... Гиви покусился на Трубу Животворящую! Его делюга заключалась в том, что он сделал врез в нефтепровод и качал нефть, аки шейх. Через определенное время кто-то настучал, бизнес накрыл спецназ, Гиви закрыли. Так что не сбылась его мечта: уехать в далёкую страну и завести себе гарем в несколько ослепительных молодых жён…
Неожиданно распахнулась дверь камеры. Нас отправили на дальняк. Скурив сигарету я вышел оттуда и подошёл к решетчатой двери. Следом за мной вышел Гиви. Дверь нашей камеры была настежь открыта, а в ней находилось четверо орков, скачущих вокруг МОЕГО матраса. Один из орков держал в руках ультрафиолетовый фонарик и обыскивал матрас. У меня все упало. Я решил, что вот он GAMEOVER. Щас орки торжественно найдут у меня гранатомет и мешок кокоши колумбийской. А потом закроют лет на 10. Закроют на 10 лет. Закроют на 10 лет. Закроют на 10 лет. А это много. Сердце ёбнулось в пол, хуй сжался до размера наперстка... Спустя пять минут мусора ушли, а нас завели обратно. Оказавшись в камере я набросился на мертвяк и с остервенением добермана начал его теребить, обнюхивать и прощупывать. То же самое я проделал во всей камере. Ничего не найдя, немного успокоился. Тут мля расслабишься.
Наступила суббота. Всех постояльцев ИВС (изолятор временного содержания) увезли в тюряшку на уикенд. Меня тоже хотели увезти, но орки потеряли какой-то суперважный папир-справочку под номером 45/187бис, составленную по форме 1-4. А без неё, сами понимаете, как без рук, как без рук, ой-ё-ё-шиньки, свят-свят-свят. Поэтому я остался сидеть в своем каменном мешке в полном одиночестве.
Дважды в день мне приносили кипяток, трижды – баландос, и четыре раза выводили на «дальняк». Курить в камерах не разрешалось, поэтому я курил в туалете. По две сигареты за раз.
У меня обнаружилась уйма свободного времени. Для начала подробнейшим образом изучил свое жилище. 9.5 шагов на 11 - это площадь, ограниченная четырьмя стенами-шубой (беспорядочно накиданный раствор, по которому прошлись метёлкой). Отчего возникало ощущение модели лунного пейзажа. Порой я подносил лицо максимально близко к стене и «ходил» по ней двумя пальцами одной руки, представляя будто это космонавт изучает поверхность чужой планеты, потом «приземлял» пять пальцев другой руки и начинал сражение космонавта и инопланетянина. Кто сильней?
Ещё я первый раз в жизни занимался профессиональным прослушиванием телевизора. Орки смотрели телевизор, и, если поднести ухо к кормушке, то можно было услышать, что там идёт. Так я прослушал НТВшную программу о самарском марше несогласных, а ещё удалось послушать финал Лиги Чемпионов.
И, наконец, последним хитом стал разговор с мухой. Это случилось через несколько дней пребывание в одиночке. Она залетела в мою камеру и мир наполнился звуками! Впервые в жизни я был так рад увидеть муху. Жы-жы-жы. Жу-жу-жу. Мир подобен муляжу. Муха полетала по камере и села на стене, прямо напротив меня. Мы с ней обсудили прошедший футбол и будущую политику, потом я поблагодарил её за интересную беседу и сказал, что подвальные казематы орков не самое лучшее место для неё – свободнокрылой мухи. Муха пожала плечами, помолчала и осталась со мной еще до утра.
Я никогда не знал точного времени. Над входом висела лампочка, круглосуточно противоборствующая вечной тьме камеры. Судя по яркости излучения мини-солнца, я сделал вывод, что время здесь остановилось на отметке 19.42. А камерный «климат» навевал мысли о поздней осени, ну, например, о второй половине октября. Поэтому несмотря на то, что во всем мире была весна, я был заточен в 22 октября 19.42 N-го года.
Книги мне не дали, шахматы тоже, хотя в дорогу я брал и то и другое, но все осталось у дежурного по ИВС. Поэтому я постоянно спал. Когда мне стало уже просто больно валяться, я начал спать стоя. Ещё занимался тем, что вспоминал хронологию правления царей, названия американских штатов, химическую формула динамита. Трижды в день отжимался от пола и подтягивался на трубе, занимался боксом с тенью, представляя перед собой министра внутренних дел. Нааа, получиии по поооочкам!!!
Прошла неделя. Вдруг обо мне неожиданно вспомнили. Вечером меня вывели из камеры и передали конвою из тюряшки. Те надели на меня браслеты и посадили в клеткомобиль – УАЗовский ящик, с двумя крошечными отделениями-человекоячейками, в одну из которых меня и пригласили. Там уже находилась пара человек. Один из них, мужик-кузьмич лет 40, спросил: «Чё, первоход?». Получив положительный ответ он тут же начал рассказы о страшных тюремных пытках, сожжениях людей и т.п. У з\к мало развлечений, кроме того я соскучился по человеческому общению и решил поддержать кривую шутку. Изобразив неподдельный ужас на лице и по ходу задавая вопросы как и зачем жгут людей. При какой температуре жгут? Используются промышленные печи или это всё бензиновая самодеятельность? Остаются ли от них хоть головешки? Глупый диалог хоть как то отвлекал от нестерпимой духоты. За бортом было +35, а внутри - просто раскаленная духовка.
Нас привезли в тюрьму. Выгрузили. Завели в помещение. Потом долго водили какими-то коридорами. Вверх и налево, потом вниз направо, снова вверх, снова вниз. По быстрому выдали мертвяки, ложки-кружки и отвели в превратку. Там продержали порядка двух часов. Потом вывели человек 10, обшмонали с головы до ануса и отвели в камеру - карантин.
По дороге, ещё до того как нас завели в камеру, мы уселись на корточках мордой в стену и стали свидетелями появления прекрасной девы. Это надо было видеть + точно осознавать ГДЕ ты находишься. Она, только что из душа, в минимальной одежке, благоухая парфюмом прошла мимо нас и упорхнула... в свою темничку. Где томились еще четыре десятка девчонок. Их хата располагалась ровно над нашей. По одной из местных легенд, однажды удалось сделать тоннель-лаз между этажами и пацаны навещали девчонок. Потом приключилось множество беременностей и лаз замуровали – любовь она везде, даже за решками, вышками и заборами.
Карантин, он же курсовка – перевалочный пункт, где содержат всех новоприбывших арестантов. Позже их раскидывают по хатам, а в карантин въезжает новая партия зэка. Наш карантин – просторная камера, гостеприимно распахнувшая свои объятья для трех десятков человек. Коллектив подобрался что надо. Сплошь молодые здоровые пацаны: воры, убийцы и грабители + один экстремист в моём лице, вон я во втором ряду справа на коллективном фото.
Была парочка нарков. Не удалось с ними пообщаться. Нарики, при отсутствии ширева, не видели необходимости бодрствовать и круглосуточно находились в царстве Морфея и лишь целебный баландос с полезным пищеварению бифидо бактериями поднимал их из гроба. Они быстро ели и ни слова не говоря снова ложились спать.
Как я уже говорил, над карантином - этажом выше - была женская хата. Разумеется все пацаны желали пообщаться с прекрасным полом. Решение было найдено. Без меня правда, вследствие того, что я спал. А проснулся я от воплей. Иначе это назвать было нельзя. Представьте, открываете вы глаза и видите человека, сидящего в загадошной позе под раковиной. А из пола, прямо под раковиной, торчит пластиковая водопроводная труба. Парень сжимает в руках трубу и орет в нее, что есть сил:
- Светочка, а во что ты одета ?!
Спиритический сеанс. Вызываем дух прекрасной дамы.
Потом вы ясно слышите ответ Светочки, из трубы (!),
- Не кричи как сумасшедший, я всё прекрасно слышу!
Чудо чудесное.
Разговоры продолжались всю ночь с небольшими перерывами. Если кто-то хотел пообщаться, необходимо было сделать «звонок» - три раза ёбнуть в потолок и бежать к трубе.
На утро начался движ. Я посетил психолога, пожаловался на неразрешимый конфликт с арахнидами из парсека MV-976, с которыми наш род ведёт войну уже 3000 лет. И на то, что там вот война идёт, вы меня здесь держите, а я ведь пилот экстра-класса. Командование гиперфлотилии скоро вам всем тут устроит кузькину мать.
Выполнил требование приказного характера сдать кровь на анализ, чтобы, если я вдруг стану оппозиционным лидером, по ДНК клонировали моё тело и снимали на камеру компромат, где человек очень похожий на меня сношается с морскими свиньями и убивает молотком грудных детей.
Потом сделал на память фотку у местного фотографа. Она у меня сохранилась, прикрепленная к справке об освобождении =) Мы даже потрещали с фотографом про студийный свет и прочую пленку-цифру, потом меня снова откатали и препроводили к оперу, который после пятиминутного разговора определил меня в «осуждёнку» - общую камеру, где содержались уже осужденные зэка.
Зайдя в камеру, я первым делом поздоровался. Со мной поздоровались в ответ, забрали мертвяк, показали куда можно скинуть сумку и даже выдали тапки(!). И сразу усадили за стол. Стол был. Параллельно сокамерник поставил кипятить воду. Начался разговор. Узнав статью вся камера оживилась, посыпались вопросы. Когда я сообщил как и почему, что я журналист, с Дальнего Востока, живу в Москве, сижу за политику. Надо было видеть реакцию людей – от недоверчивого удивления, до обалдевшего восхищения. Я почувствовал себя рок звездой.
Обнаружив занимательную реакцию на мою делюгу - подумал, что вон они! Вот они те самые изначально асоциальные и с юности впитавшие ненависть к «антинародному» режиму пацаны. Не надо им объяснять, что Путин плохой. Не надо годами тереть об идеологиях. Им и так известна боль от ментовских дубинок, они встречались с людоедской судебной машиной. Они знают каково это, когда общество отворачивается от тебя, считая неудачником. Ведь если прочесть пару заклинаний и синтезировать «вменяемого уголовника» (процентов 10-20% от всех з\к) и «боевого ботаника» (студентика-радикала), то не спасет никакой Витязь и ФээСБа. Не хватит никаких нефтедоллров, чтобы остановить эту лавину.
Огромный плюс - все друг друга знают. Этот стукач, а вон тот несгибаемый боец, прошедший огонь и воду. И ешё - боец этот не будет кричать «позор-позор» или «милиция с народом!...» на очередном митинге в ответ на удары дубьём. Он возьмет дрын и переебёт омоновцу в ответ, прямо по каске.
- На, козёл! Ты тут хозяин жизни? А чё мозги по асфальту разбросал?
И если задействовать 5000 человек подобного синтезированного рода – они дойдут до Кремля и разнесут его к чертям. Пока я размышлял над этим, подоспел чифир...
Сидя за столом, я наткнулся на презабавнейшую бумажку – протокол об административном правонарушении. Это одному из сокамерников присудили выплатить тыщу рублей штрафа за нецензурную брань в отделении милиции, присовокупив штрафик к 5 годам лишения свободы. Ржал...
Через час после моего пребывания в камере, я стал свидетелем такой сцены. Один из арестантов, повинуясь велению другого, залез на "пальму" и начал обмахивать его полотенцем. Довольный бай нежился в прохладе, даруемой полотенцем, а «вентилятор» подсчитывал каждый взмах.
- Сколько? - спросил обдуваемый.
- 150,- ответил обдувала.
- Достаточно.
Я было решил, что это некая форма трудовой повинности, оказалось, что всё проще. Просто обдувала проиграл в нарды 1500 взмахов полотенцем и теперь отбывал наказание, работая опахалом. Позже он проиграл еще 2000 щелбанов =) Когда была пробита первая сотня, вся камера легла от смеха, увидев гигантскую красную шишку на лбу проигравшего. Тут лучше не играть в азартные игры, если ты не профи.
В общении между людьми поразило отсутствие какой бы то ни было агрессии. Вся агрессия заземляется шуточками и позитивным стёбом. По негласной Конституции, агрессивные выпады допустимы лишь в отношении мусоров. Ещё до того как оказаться в камере, я решил, что буду действовать согласно такой модели. Сам себя настроив на позитив, я дал себе слово относится к каждому сокамернику максимально дружелюбно и открыто. Оказалось, что чисто интуитивно я выбрал наиболее оптимальный интерфейс и форму общения. Удивительно, что отсутствие всякой агрессии в отношениях между людьми, я увидел именно в тюрьме. Люди пытаются ДОГОВОРИТЬСЯ. Несмотря на общее мнение, принятое на воле о тюремных взаимоотношениях и несмотря на то, КАКИЕ здесь собрались люди.
Один с полуметровым мачете в руках ворвался в квартиру к мужику и начал прыгать у того на голове... Забрав золотую цепь и пятьсот американских рублей скрылся. Два дня жарил проституток в сауне, а потом поехал в сизо.
Другой грабил с двустволкой дальнобойщиков. Что тут ещё сказать?
Был один белорус, который у себя в Белоруссии пришёл в чей-то дом с топором. Никого не убил, только всё унёс, а топор выкинул. Спустя четыре года его нашли в России. "Иду по лесу, в метрах пятистах от шоссе, вдруг из кустов(!) выходят двое и спрашивают документы..."
Узбек. Его посадили за фальшивую справочку-регистрацию. Дали два с половиной месяца.
Пацан, уже полгода проживший в тюряшке, всё ожидал суда над собой. И вот суд состоялся. Ему дали... (звучит барабанная дробь) 5 суток и выпустили из зала суда. Ещё раз - полгода в тюрьме он ждал этих пяти суток.
Сидел поп. Его сняли с поезда. Путешествовал прямо в рясе, да. Вёз с собой в бутылке из под кефире конопляное молочище (освещённое) для личного пользования, не для продажи. За что был отлучён от церкви и отправлен под стражу. Администрация заставила его сбрить бороду. Так, нежданно-негаданно, он стал еретиком. Рассказывал про блядства корпорации «РПЦ».
Был один турист. У него с друзьями был общий бизнес. Друзья все матёрые рецедивисты, а он как-то поотстал от жЫзни. Вот и решил устроить тюремный трип на месяцок-другой. Трип закончился крупным поражением в нарды. В результате турист вышел на свободу более не являясь хозяином своего бизнеса и квартиры.
Каждый арестант занимался своим делом. Все поддерживали чистоту, но было несколько человек, специально ответственных за порядок. Кто-то контролировал «дорогу». «Дорога» – это такая тюремная локальная сетка. Длинная веревка, сделанная из полиэтиленовых пакетов, соединяла между собой все камеры и тюремные этажи. От каждой камеры к веревке привязывался «конь». Конь – обычный носок, в котором транспортировались «малявы», сигареты, таблетки и т.п. Даже мобильный телефон. На всю тюрьму он был один и спрос на него был огромен. В подвальных камерах связи не было, поэтому тамошние арестанты довольствовались лишь смсками. Текст набирался внизу, а кнопку «отправить» нажимали верхние соседи.
Частенько орки устраивали шмон. Выводили арестантов и «взрывали» хату. Переворачивали все вверх дном и уносили в свои пещеры ручки, бритвенные станки, зажигалки и прочую дребедень. Естественно прихватывали и дорожную веревку, и коня в придачу. Поэтому приходилось круглосуточно плести новые дороги. И так же круглосуточно стоять на дорожном посту.
Один спец делал карты. Я с интересом наблюдал за технологическим процессом. Сначала он аккуратно, по одному размеру нарезал газеты на множество обрезков. Затем сворганив из хлеба клей, начал листочки скреплять. Потом, используя уже чисто белую бумагу, приклеил лицевую и обратную стороны. Далее, взяв эмалированную кружку, он ее накалил, до появления слоя черной сажи. Затем, взяв всё тот же хлебный клейстер, начал его размазывать по дну кружки. Полученную черную жидкость перелил на внешнюю сторону дна другой кружки. Далее, он взял некие таблетки, превратил их в красный порошок и вновь перемешал с клейстером – получились красная и черная краски. Достав из кармана трафареты с узорами, выполненными на фольге, которая есть в любой сигаретной пачке, он начал пальцем набивать на карты орнамент. Спустя некоторое время была готова колода карт. Магия обыкновенная.
Помимо этого существовали и некоторые развлечения. Так, мне удалось прочесть пару книг Толстого и Гумилева - где бы ещё их прочёл? Кроме того, люди постоянно во что-то играли: в карты, нарды. Категорично отказавшись от того и другого я играл лишь в шахматы. Так же в камере стоял телевизор. Плохонький, конечно, но футбольчик посмотреть было можно. Запомнился один ТВ репортаж, точнее реакция на него сокамерников. Показывали последний звонок. ОООООУУУУЫЫЫЫ!! Протяжным воем встретила камера появление на экране десятков молодых самочек, затянувших свои уже обильные телеса в школьную форму с бантиками. Мне живо представилась картинка – пара тысяч голодных, озлобленных мужиков, вырываются из казематов и берут штурмом город... Германская «ночь длинных ножей» была бы детским утренником, по сравнению с тем, что бы в этом городе происходило...
В перерыве между завтраком и обедом выводили на прогулку. Мы проходили по коридорам, поднимались на этаж выше и попадали... опять в камеру. Она отличалась от нашей лишь более внушительными размерами и отсутствием нар. Собственно, я и не рассчитывал на прогулку по средиземноморскому побережью, но по крайней мере на тюремный дворик. Из своей камеры мы захватили полотенце и черную вязанную шапочку. Позже я понял зачем. Сначала мы выстроились друг за другом и начали прыгать в длину. Длину каждого прыжка фиксировали мелом. По окончании соревнований, на глаза проигравшего одели полотенце, а сверху натянули шапочку. Раскрутили вокруг оси, иии... началась игра в жмурки! Игра с поправкой на ограниченное пространство. Когда «маявшийся» опасно близко приближался к стене, кричали «шуба!». Но случалось и так, что в пылу азарта «маявшиеся» всё-таки натыкались на стены. Впрочем, обходилось без серьёзных травм. Ещё одно занятие на прогулке – игра в сокс. Тот самый сокс. Приносили носок, набитый чем-то и начинали пинать его друг другу. Весьма забавненько смотрелось как 25 здоровых мужиков, за плечами у которых уголовка и многолетняя отсидка, резвились словно дети. Иногда носок долетал до потолка–решетки и застревал в нём (ней). Тогда один из арестантов вставал на плечи к другому и водворял носок обратно.
Через несколько похожих друг на друга, как капли воды, дней случился этап. Опер с самого утра вызывал людей и предлагал поставить свою подпись, означавшую согласие поехать в Коми. Сто процентов респондентов ответили согласием, и уже к вечеру наша хата совсем опустела. Меня опер тоже вызывал, но по другому вопросу, о чём расскажу чуть позже.
После разговора с ним я что-то захворал и слёг на 36 часов с температурой. Ничего не ел, кроме лука, переданного кому-то в передачке и пил горячий чай. Тем и вылечился. Тюрьма сильно влияет на здоровье. Отнюдь не положительным образом. Ограниченное пространство, перенаселенность, постоянная духота и сырость, скудное питание (одна картофелина + жирная водичка + кусок хлеба, сделанный по блокадному рецепту = баландос), раз в неделю помывка. Антисанитария, нищий рацион и постоянный нервяк – вот далеко не полный перечень признаков этой агрессивной среды обитания. Самые главные враги арестанта – вовсе не сокамерники, как принято думать – они такие же как и ты бедолаги, но тюремная атмосфера и администрация.
После пары дней болезни, за мной пришли. Вывели с вещами в коридор и увели. Вещи я сдал, но и меня самого тоже сдали в... одиночку. Там я просидел примерно час. Потом мне это надоело и я стал колотить в дверь и что-то кричать. Через 10 минут пришел орк:
- Чё надо?!?
- Хули вы про меня забыли, выпускайте домой!
Орк только тут вспомнил о моём существовании. Вывел, отправил откатывать пальцы. Опять пальцы. На сей раз тётенька-прапорчиха-пальцекатальщица-вал
С чёрными как у заправского кочегара руками, я отправился что-то подписывать, дескать не имею претензий, бла-бла-бла... Затем меня препроводили в административный корпус, там, в очередной камере, я протусовался ещё часа два, в ожидании начальника караула. Он появился, разрешил вымыть руки, отвел в бухгалтерию, где мне выдали 120 рублёв ассигнациями на проезд. Я обещал передать суть разговора с опером – тот напомнил мне о моей дальневосточной прописке (я уж и забывать начал) и недвусмысленно дал понять, что если я потребую денег на дорогу до дома (в соответствии с законом), то он меня не выпустит отсюда никогда. Я, разумеется сказал, что пусть он с корешами пилит мой бюджетик, мне не надо ничего, лишь бы отпустили, суки рваные.
Как же легко попасть в застенки и как же тяжело, долго, муторно, процедурно, бюрократически-фантастически-потужно нужно отсюда выбираться. На самом деле мне повезло. Меня закрыли в страшной перди человечества. В глухой провинции. И никто тут с экстремизмом, с мутной политикой, со странными названиями и аббревиатурами из местных орков не мечтал круто разобраться. Они сами не поняли толком ничего из моего дела. Есть места на земле, где только и делают, что грезят поймать экстремиста и показательно упрятать его на несколько лет.
В итоге у меня на руках 120 рублей =). Практически все личные вещи, сумку - оставил в тюрьме. На мне только джинсы без ремня, футболка, трусы, носки и ботинки без шнурков. Я миновал четыре блокпоста, где недоверчивые тётеньки и дяденьки в погонах вглядываясь в мои документики-справочки, отправляли меня всё дальше и дальше, а точнее всё ближе и ближе к воротам. И наконец ЭТО случилось! Я вышел на улицу. Свобода! Едва не ослепнув от Солнца, настоящего Солнца!!!, вприпрыжку начал удаляться от ненавистной Бастилии. Шагов через пятьсот остановился, узрев сказочное строение – продуктовый магазин. Влетев в него, первым делом потребовал пиво. Ещё пиво. Ещё пиво. Сигарету. И снова пива. Счастливый и пьяный, я сумел дозвониться в Москву до Mars’a, забился с ним где-то в Пензе, на неопределённое время, кто когда доедет туда. До Пензы мне ехать 250 км. Mars’у из Москвы - где-то 600 км. Двигаемся навстречу. Но это уже следующая часть повести жызни...
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕДУЕТ
Продолжение истории. начало тут:
Часть 1. Путешествие в королевство орков
Когда тебе скажут "это философ", спроси, по какой статье он сидел?
Когда скажут - "это поэт", спроси, где он воевал?
Это не означает, что тюремная мудрость заслуживает внимания, как и "поэтика войны".
Но, ЧТО может знать о "субстанции" человек, ни разу не нарушавший уголовный кодекс!
Как ощутить глубину любви, не прячась от минометного обстрела?
Д. Корчинский "Революция от Кутюр".
[Odium]214:
Дежурный орк открыл толстую металлическую дверь и провел меня вниз по кривоногим ступенькам. В подвале я увидел ещё двух скучающих монстров. Увидев меня они перестали ловить насекомых налету языками и несколько оживились. Орк в сержантских лычках принялся меня обыскивать. Не найдя ничего интересного, он все же выудил из толстовки шнурок, фиксировавший капюшон, и утащил его в свою пещеру. Это чтобы я не сбежал от них в загробный мир.
Мне тут же вспомнилась одна занимательная история. Однажды УБОП проводил обыск в моём доме. Не найдя ничего террористическо-баллистического, они не смирились с обломами судьбы и изъяли... чёрный фломастер и два листа формата А3. Спиздили, бляди. Порисовать.
По окончании личного досмотра, составления протоколов и «игры на пианино» (отпечатки пальцев), мне выдали два пыльных серо-желто-коричневых мешка. Мешок побольше орки презентовали как «матрас», а поменьше – «подушка». Так мешки стали для меня спальными принадлежностями. Деловито расписался за предметы домашнего уюта и меня повели в мою первую камеру.
За спиной закрылась бронированная дверь, лязгнул тяжёлый затвор замка, я очутился в камере. Она являла собой небольшое, тёмное и неимоверно сырое помещение. Мне тут же пришли на память слова «туберкулез», «чахотка» и другие страшные словечечки. В помещении было 8 двухъярусных кроватей-нар, другой мебели, кроме решёток на окнах, в камере не было.
Пройдя к одной из кроватей, я обнаружил спящего человека. Разложил мешки по кровати (главное не запутаться: большой мешок – матрас, маленький – подушка) и тут услышал: «Два-два восемь?». Поняв, что это номер статьи, а не тайный масонский пароль, я сказал: «Нет. Другое».
- Сто пятьдесят восемь?
- Нет.
- Сто шестьдесят один?
- Нет, - говорю я и называю свою статью.
- Что за статья такая?
- ЭкстремизмЪ.
Сокамерник окончательно проснулся и нарёк себя Гиви. Выудил из «сидора» запасы провианта и пригласил к столу. Стола конечно же не было. Пригласил к «столу».
Мы отобедали Гивиной передачкой и продолжили беседу. Через пять минут я понял, что предо мной экстремист покруче меня; и вообще круче всех экстремистов, коих я видел ранее. Пацану светило три года за покушение на... на саму святыню... Гиви покусился на Трубу Животворящую! Его делюга заключалась в том, что он сделал врез в нефтепровод и качал нефть, аки шейх. Через определенное время кто-то настучал, бизнес накрыл спецназ, Гиви закрыли. Так что не сбылась его мечта: уехать в далёкую страну и завести себе гарем в несколько ослепительных молодых жён…
Неожиданно распахнулась дверь камеры. Нас отправили на дальняк. Скурив сигарету я вышел оттуда и подошёл к решетчатой двери. Следом за мной вышел Гиви. Дверь нашей камеры была настежь открыта, а в ней находилось четверо орков, скачущих вокруг МОЕГО матраса. Один из орков держал в руках ультрафиолетовый фонарик и обыскивал матрас. У меня все упало. Я решил, что вот он GAMEOVER. Щас орки торжественно найдут у меня гранатомет и мешок кокоши колумбийской. А потом закроют лет на 10. Закроют на 10 лет. Закроют на 10 лет. Закроют на 10 лет. А это много. Сердце ёбнулось в пол, хуй сжался до размера наперстка... Спустя пять минут мусора ушли, а нас завели обратно. Оказавшись в камере я набросился на мертвяк и с остервенением добермана начал его теребить, обнюхивать и прощупывать. То же самое я проделал во всей камере. Ничего не найдя, немного успокоился. Тут мля расслабишься.
Наступила суббота. Всех постояльцев ИВС (изолятор временного содержания) увезли в тюряшку на уикенд. Меня тоже хотели увезти, но орки потеряли какой-то суперважный папир-справочку под номером 45/187бис, составленную по форме 1-4. А без неё, сами понимаете, как без рук, как без рук, ой-ё-ё-шиньки, свят-свят-свят. Поэтому я остался сидеть в своем каменном мешке в полном одиночестве.
Дважды в день мне приносили кипяток, трижды – баландос, и четыре раза выводили на «дальняк». Курить в камерах не разрешалось, поэтому я курил в туалете. По две сигареты за раз.
У меня обнаружилась уйма свободного времени. Для начала подробнейшим образом изучил свое жилище. 9.5 шагов на 11 - это площадь, ограниченная четырьмя стенами-шубой (беспорядочно накиданный раствор, по которому прошлись метёлкой). Отчего возникало ощущение модели лунного пейзажа. Порой я подносил лицо максимально близко к стене и «ходил» по ней двумя пальцами одной руки, представляя будто это космонавт изучает поверхность чужой планеты, потом «приземлял» пять пальцев другой руки и начинал сражение космонавта и инопланетянина. Кто сильней?
Ещё я первый раз в жизни занимался профессиональным прослушиванием телевизора. Орки смотрели телевизор, и, если поднести ухо к кормушке, то можно было услышать, что там идёт. Так я прослушал НТВшную программу о самарском марше несогласных, а ещё удалось послушать финал Лиги Чемпионов.
И, наконец, последним хитом стал разговор с мухой. Это случилось через несколько дней пребывание в одиночке. Она залетела в мою камеру и мир наполнился звуками! Впервые в жизни я был так рад увидеть муху. Жы-жы-жы. Жу-жу-жу. Мир подобен муляжу. Муха полетала по камере и села на стене, прямо напротив меня. Мы с ней обсудили прошедший футбол и будущую политику, потом я поблагодарил её за интересную беседу и сказал, что подвальные казематы орков не самое лучшее место для неё – свободнокрылой мухи. Муха пожала плечами, помолчала и осталась со мной еще до утра.
Я никогда не знал точного времени. Над входом висела лампочка, круглосуточно противоборствующая вечной тьме камеры. Судя по яркости излучения мини-солнца, я сделал вывод, что время здесь остановилось на отметке 19.42. А камерный «климат» навевал мысли о поздней осени, ну, например, о второй половине октября. Поэтому несмотря на то, что во всем мире была весна, я был заточен в 22 октября 19.42 N-го года.
Книги мне не дали, шахматы тоже, хотя в дорогу я брал и то и другое, но все осталось у дежурного по ИВС. Поэтому я постоянно спал. Когда мне стало уже просто больно валяться, я начал спать стоя. Ещё занимался тем, что вспоминал хронологию правления царей, названия американских штатов, химическую формула динамита. Трижды в день отжимался от пола и подтягивался на трубе, занимался боксом с тенью, представляя перед собой министра внутренних дел. Нааа, получиии по поооочкам!!!
Прошла неделя. Вдруг обо мне неожиданно вспомнили. Вечером меня вывели из камеры и передали конвою из тюряшки. Те надели на меня браслеты и посадили в клеткомобиль – УАЗовский ящик, с двумя крошечными отделениями-человекоячейками, в одну из которых меня и пригласили. Там уже находилась пара человек. Один из них, мужик-кузьмич лет 40, спросил: «Чё, первоход?». Получив положительный ответ он тут же начал рассказы о страшных тюремных пытках, сожжениях людей и т.п. У з\к мало развлечений, кроме того я соскучился по человеческому общению и решил поддержать кривую шутку. Изобразив неподдельный ужас на лице и по ходу задавая вопросы как и зачем жгут людей. При какой температуре жгут? Используются промышленные печи или это всё бензиновая самодеятельность? Остаются ли от них хоть головешки? Глупый диалог хоть как то отвлекал от нестерпимой духоты. За бортом было +35, а внутри - просто раскаленная духовка.
Нас привезли в тюрьму. Выгрузили. Завели в помещение. Потом долго водили какими-то коридорами. Вверх и налево, потом вниз направо, снова вверх, снова вниз. По быстрому выдали мертвяки, ложки-кружки и отвели в превратку. Там продержали порядка двух часов. Потом вывели человек 10, обшмонали с головы до ануса и отвели в камеру - карантин.
По дороге, ещё до того как нас завели в камеру, мы уселись на корточках мордой в стену и стали свидетелями появления прекрасной девы. Это надо было видеть + точно осознавать ГДЕ ты находишься. Она, только что из душа, в минимальной одежке, благоухая парфюмом прошла мимо нас и упорхнула... в свою темничку. Где томились еще четыре десятка девчонок. Их хата располагалась ровно над нашей. По одной из местных легенд, однажды удалось сделать тоннель-лаз между этажами и пацаны навещали девчонок. Потом приключилось множество беременностей и лаз замуровали – любовь она везде, даже за решками, вышками и заборами.
Карантин, он же курсовка – перевалочный пункт, где содержат всех новоприбывших арестантов. Позже их раскидывают по хатам, а в карантин въезжает новая партия зэка. Наш карантин – просторная камера, гостеприимно распахнувшая свои объятья для трех десятков человек. Коллектив подобрался что надо. Сплошь молодые здоровые пацаны: воры, убийцы и грабители + один экстремист в моём лице, вон я во втором ряду справа на коллективном фото.
Была парочка нарков. Не удалось с ними пообщаться. Нарики, при отсутствии ширева, не видели необходимости бодрствовать и круглосуточно находились в царстве Морфея и лишь целебный баландос с полезным пищеварению бифидо бактериями поднимал их из гроба. Они быстро ели и ни слова не говоря снова ложились спать.
Как я уже говорил, над карантином - этажом выше - была женская хата. Разумеется все пацаны желали пообщаться с прекрасным полом. Решение было найдено. Без меня правда, вследствие того, что я спал. А проснулся я от воплей. Иначе это назвать было нельзя. Представьте, открываете вы глаза и видите человека, сидящего в загадошной позе под раковиной. А из пола, прямо под раковиной, торчит пластиковая водопроводная труба. Парень сжимает в руках трубу и орет в нее, что есть сил:
- Светочка, а во что ты одета ?!
Спиритический сеанс. Вызываем дух прекрасной дамы.
Потом вы ясно слышите ответ Светочки, из трубы (!),
- Не кричи как сумасшедший, я всё прекрасно слышу!
Чудо чудесное.
Разговоры продолжались всю ночь с небольшими перерывами. Если кто-то хотел пообщаться, необходимо было сделать «звонок» - три раза ёбнуть в потолок и бежать к трубе.
На утро начался движ. Я посетил психолога, пожаловался на неразрешимый конфликт с арахнидами из парсека MV-976, с которыми наш род ведёт войну уже 3000 лет. И на то, что там вот война идёт, вы меня здесь держите, а я ведь пилот экстра-класса. Командование гиперфлотилии скоро вам всем тут устроит кузькину мать.
Выполнил требование приказного характера сдать кровь на анализ, чтобы, если я вдруг стану оппозиционным лидером, по ДНК клонировали моё тело и снимали на камеру компромат, где человек очень похожий на меня сношается с морскими свиньями и убивает молотком грудных детей.
Потом сделал на память фотку у местного фотографа. Она у меня сохранилась, прикрепленная к справке об освобождении =) Мы даже потрещали с фотографом про студийный свет и прочую пленку-цифру, потом меня снова откатали и препроводили к оперу, который после пятиминутного разговора определил меня в «осуждёнку» - общую камеру, где содержались уже осужденные зэка.
Зайдя в камеру, я первым делом поздоровался. Со мной поздоровались в ответ, забрали мертвяк, показали куда можно скинуть сумку и даже выдали тапки(!). И сразу усадили за стол. Стол был. Параллельно сокамерник поставил кипятить воду. Начался разговор. Узнав статью вся камера оживилась, посыпались вопросы. Когда я сообщил как и почему, что я журналист, с Дальнего Востока, живу в Москве, сижу за политику. Надо было видеть реакцию людей – от недоверчивого удивления, до обалдевшего восхищения. Я почувствовал себя рок звездой.
Обнаружив занимательную реакцию на мою делюгу - подумал, что вон они! Вот они те самые изначально асоциальные и с юности впитавшие ненависть к «антинародному» режиму пацаны. Не надо им объяснять, что Путин плохой. Не надо годами тереть об идеологиях. Им и так известна боль от ментовских дубинок, они встречались с людоедской судебной машиной. Они знают каково это, когда общество отворачивается от тебя, считая неудачником. Ведь если прочесть пару заклинаний и синтезировать «вменяемого уголовника» (процентов 10-20% от всех з\к) и «боевого ботаника» (студентика-радикала), то не спасет никакой Витязь и ФээСБа. Не хватит никаких нефтедоллров, чтобы остановить эту лавину.
Огромный плюс - все друг друга знают. Этот стукач, а вон тот несгибаемый боец, прошедший огонь и воду. И ешё - боец этот не будет кричать «позор-позор» или «милиция с народом!...» на очередном митинге в ответ на удары дубьём. Он возьмет дрын и переебёт омоновцу в ответ, прямо по каске.
- На, козёл! Ты тут хозяин жизни? А чё мозги по асфальту разбросал?
И если задействовать 5000 человек подобного синтезированного рода – они дойдут до Кремля и разнесут его к чертям. Пока я размышлял над этим, подоспел чифир...
Сидя за столом, я наткнулся на презабавнейшую бумажку – протокол об административном правонарушении. Это одному из сокамерников присудили выплатить тыщу рублей штрафа за нецензурную брань в отделении милиции, присовокупив штрафик к 5 годам лишения свободы. Ржал...
Через час после моего пребывания в камере, я стал свидетелем такой сцены. Один из арестантов, повинуясь велению другого, залез на "пальму" и начал обмахивать его полотенцем. Довольный бай нежился в прохладе, даруемой полотенцем, а «вентилятор» подсчитывал каждый взмах.
- Сколько? - спросил обдуваемый.
- 150,- ответил обдувала.
- Достаточно.
Я было решил, что это некая форма трудовой повинности, оказалось, что всё проще. Просто обдувала проиграл в нарды 1500 взмахов полотенцем и теперь отбывал наказание, работая опахалом. Позже он проиграл еще 2000 щелбанов =) Когда была пробита первая сотня, вся камера легла от смеха, увидев гигантскую красную шишку на лбу проигравшего. Тут лучше не играть в азартные игры, если ты не профи.
В общении между людьми поразило отсутствие какой бы то ни было агрессии. Вся агрессия заземляется шуточками и позитивным стёбом. По негласной Конституции, агрессивные выпады допустимы лишь в отношении мусоров. Ещё до того как оказаться в камере, я решил, что буду действовать согласно такой модели. Сам себя настроив на позитив, я дал себе слово относится к каждому сокамернику максимально дружелюбно и открыто. Оказалось, что чисто интуитивно я выбрал наиболее оптимальный интерфейс и форму общения. Удивительно, что отсутствие всякой агрессии в отношениях между людьми, я увидел именно в тюрьме. Люди пытаются ДОГОВОРИТЬСЯ. Несмотря на общее мнение, принятое на воле о тюремных взаимоотношениях и несмотря на то, КАКИЕ здесь собрались люди.
Один с полуметровым мачете в руках ворвался в квартиру к мужику и начал прыгать у того на голове... Забрав золотую цепь и пятьсот американских рублей скрылся. Два дня жарил проституток в сауне, а потом поехал в сизо.
Другой грабил с двустволкой дальнобойщиков. Что тут ещё сказать?
Был один белорус, который у себя в Белоруссии пришёл в чей-то дом с топором. Никого не убил, только всё унёс, а топор выкинул. Спустя четыре года его нашли в России. "Иду по лесу, в метрах пятистах от шоссе, вдруг из кустов(!) выходят двое и спрашивают документы..."
Узбек. Его посадили за фальшивую справочку-регистрацию. Дали два с половиной месяца.
Пацан, уже полгода проживший в тюряшке, всё ожидал суда над собой. И вот суд состоялся. Ему дали... (звучит барабанная дробь) 5 суток и выпустили из зала суда. Ещё раз - полгода в тюрьме он ждал этих пяти суток.
Сидел поп. Его сняли с поезда. Путешествовал прямо в рясе, да. Вёз с собой в бутылке из под кефире конопляное молочище (освещённое) для личного пользования, не для продажи. За что был отлучён от церкви и отправлен под стражу. Администрация заставила его сбрить бороду. Так, нежданно-негаданно, он стал еретиком. Рассказывал про блядства корпорации «РПЦ».
Был один турист. У него с друзьями был общий бизнес. Друзья все матёрые рецедивисты, а он как-то поотстал от жЫзни. Вот и решил устроить тюремный трип на месяцок-другой. Трип закончился крупным поражением в нарды. В результате турист вышел на свободу более не являясь хозяином своего бизнеса и квартиры.
Каждый арестант занимался своим делом. Все поддерживали чистоту, но было несколько человек, специально ответственных за порядок. Кто-то контролировал «дорогу». «Дорога» – это такая тюремная локальная сетка. Длинная веревка, сделанная из полиэтиленовых пакетов, соединяла между собой все камеры и тюремные этажи. От каждой камеры к веревке привязывался «конь». Конь – обычный носок, в котором транспортировались «малявы», сигареты, таблетки и т.п. Даже мобильный телефон. На всю тюрьму он был один и спрос на него был огромен. В подвальных камерах связи не было, поэтому тамошние арестанты довольствовались лишь смсками. Текст набирался внизу, а кнопку «отправить» нажимали верхние соседи.
Частенько орки устраивали шмон. Выводили арестантов и «взрывали» хату. Переворачивали все вверх дном и уносили в свои пещеры ручки, бритвенные станки, зажигалки и прочую дребедень. Естественно прихватывали и дорожную веревку, и коня в придачу. Поэтому приходилось круглосуточно плести новые дороги. И так же круглосуточно стоять на дорожном посту.
Один спец делал карты. Я с интересом наблюдал за технологическим процессом. Сначала он аккуратно, по одному размеру нарезал газеты на множество обрезков. Затем сворганив из хлеба клей, начал листочки скреплять. Потом, используя уже чисто белую бумагу, приклеил лицевую и обратную стороны. Далее, взяв эмалированную кружку, он ее накалил, до появления слоя черной сажи. Затем, взяв всё тот же хлебный клейстер, начал его размазывать по дну кружки. Полученную черную жидкость перелил на внешнюю сторону дна другой кружки. Далее, он взял некие таблетки, превратил их в красный порошок и вновь перемешал с клейстером – получились красная и черная краски. Достав из кармана трафареты с узорами, выполненными на фольге, которая есть в любой сигаретной пачке, он начал пальцем набивать на карты орнамент. Спустя некоторое время была готова колода карт. Магия обыкновенная.
Помимо этого существовали и некоторые развлечения. Так, мне удалось прочесть пару книг Толстого и Гумилева - где бы ещё их прочёл? Кроме того, люди постоянно во что-то играли: в карты, нарды. Категорично отказавшись от того и другого я играл лишь в шахматы. Так же в камере стоял телевизор. Плохонький, конечно, но футбольчик посмотреть было можно. Запомнился один ТВ репортаж, точнее реакция на него сокамерников. Показывали последний звонок. ОООООУУУУЫЫЫЫ!! Протяжным воем встретила камера появление на экране десятков молодых самочек, затянувших свои уже обильные телеса в школьную форму с бантиками. Мне живо представилась картинка – пара тысяч голодных, озлобленных мужиков, вырываются из казематов и берут штурмом город... Германская «ночь длинных ножей» была бы детским утренником, по сравнению с тем, что бы в этом городе происходило...
В перерыве между завтраком и обедом выводили на прогулку. Мы проходили по коридорам, поднимались на этаж выше и попадали... опять в камеру. Она отличалась от нашей лишь более внушительными размерами и отсутствием нар. Собственно, я и не рассчитывал на прогулку по средиземноморскому побережью, но по крайней мере на тюремный дворик. Из своей камеры мы захватили полотенце и черную вязанную шапочку. Позже я понял зачем. Сначала мы выстроились друг за другом и начали прыгать в длину. Длину каждого прыжка фиксировали мелом. По окончании соревнований, на глаза проигравшего одели полотенце, а сверху натянули шапочку. Раскрутили вокруг оси, иии... началась игра в жмурки! Игра с поправкой на ограниченное пространство. Когда «маявшийся» опасно близко приближался к стене, кричали «шуба!». Но случалось и так, что в пылу азарта «маявшиеся» всё-таки натыкались на стены. Впрочем, обходилось без серьёзных травм. Ещё одно занятие на прогулке – игра в сокс. Тот самый сокс. Приносили носок, набитый чем-то и начинали пинать его друг другу. Весьма забавненько смотрелось как 25 здоровых мужиков, за плечами у которых уголовка и многолетняя отсидка, резвились словно дети. Иногда носок долетал до потолка–решетки и застревал в нём (ней). Тогда один из арестантов вставал на плечи к другому и водворял носок обратно.
Через несколько похожих друг на друга, как капли воды, дней случился этап. Опер с самого утра вызывал людей и предлагал поставить свою подпись, означавшую согласие поехать в Коми. Сто процентов респондентов ответили согласием, и уже к вечеру наша хата совсем опустела. Меня опер тоже вызывал, но по другому вопросу, о чём расскажу чуть позже.
После разговора с ним я что-то захворал и слёг на 36 часов с температурой. Ничего не ел, кроме лука, переданного кому-то в передачке и пил горячий чай. Тем и вылечился. Тюрьма сильно влияет на здоровье. Отнюдь не положительным образом. Ограниченное пространство, перенаселенность, постоянная духота и сырость, скудное питание (одна картофелина + жирная водичка + кусок хлеба, сделанный по блокадному рецепту = баландос), раз в неделю помывка. Антисанитария, нищий рацион и постоянный нервяк – вот далеко не полный перечень признаков этой агрессивной среды обитания. Самые главные враги арестанта – вовсе не сокамерники, как принято думать – они такие же как и ты бедолаги, но тюремная атмосфера и администрация.
После пары дней болезни, за мной пришли. Вывели с вещами в коридор и увели. Вещи я сдал, но и меня самого тоже сдали в... одиночку. Там я просидел примерно час. Потом мне это надоело и я стал колотить в дверь и что-то кричать. Через 10 минут пришел орк:
- Чё надо?!?
- Хули вы про меня забыли, выпускайте домой!
Орк только тут вспомнил о моём существовании. Вывел, отправил откатывать пальцы. Опять пальцы. На сей раз тётенька-прапорчиха-пальцекатальщица-вал
С чёрными как у заправского кочегара руками, я отправился что-то подписывать, дескать не имею претензий, бла-бла-бла... Затем меня препроводили в административный корпус, там, в очередной камере, я протусовался ещё часа два, в ожидании начальника караула. Он появился, разрешил вымыть руки, отвел в бухгалтерию, где мне выдали 120 рублёв ассигнациями на проезд. Я обещал передать суть разговора с опером – тот напомнил мне о моей дальневосточной прописке (я уж и забывать начал) и недвусмысленно дал понять, что если я потребую денег на дорогу до дома (в соответствии с законом), то он меня не выпустит отсюда никогда. Я, разумеется сказал, что пусть он с корешами пилит мой бюджетик, мне не надо ничего, лишь бы отпустили, суки рваные.
Как же легко попасть в застенки и как же тяжело, долго, муторно, процедурно, бюрократически-фантастически-потужно нужно отсюда выбираться. На самом деле мне повезло. Меня закрыли в страшной перди человечества. В глухой провинции. И никто тут с экстремизмом, с мутной политикой, со странными названиями и аббревиатурами из местных орков не мечтал круто разобраться. Они сами не поняли толком ничего из моего дела. Есть места на земле, где только и делают, что грезят поймать экстремиста и показательно упрятать его на несколько лет.
В итоге у меня на руках 120 рублей =). Практически все личные вещи, сумку - оставил в тюрьме. На мне только джинсы без ремня, футболка, трусы, носки и ботинки без шнурков. Я миновал четыре блокпоста, где недоверчивые тётеньки и дяденьки в погонах вглядываясь в мои документики-справочки, отправляли меня всё дальше и дальше, а точнее всё ближе и ближе к воротам. И наконец ЭТО случилось! Я вышел на улицу. Свобода! Едва не ослепнув от Солнца, настоящего Солнца!!!, вприпрыжку начал удаляться от ненавистной Бастилии. Шагов через пятьсот остановился, узрев сказочное строение – продуктовый магазин. Влетев в него, первым делом потребовал пиво. Ещё пиво. Ещё пиво. Сигарету. И снова пива. Счастливый и пьяный, я сумел дозвониться в Москву до Mars’a, забился с ним где-то в Пензе, на неопределённое время, кто когда доедет туда. До Пензы мне ехать 250 км. Mars’у из Москвы - где-то 600 км. Двигаемся навстречу. Но это уже следующая часть повести жызни...
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕДУЕТ
