Вадим Давыдов | ARDET VERBUM

Прочитанное эссе (по наводке nibaal) вызывает двойственные чувства.

С одной стороны, хотелось бы надеяться, что именно таков уровень современных «русскоязычных» (и не только) «исламских философов», — судя по тому, как пресловутый гарун всея руси Сидоров это восторженно перепостил, так оно и есть, — и на чём, собственно, можно бы и поставить жирную точку. Но, с другой стороны, всю эту ахинею читать занятно — преодолевая естественную брезгливость, разумеется. Мне интересно: они это всё всерьёз, что ли?! Образцовое словоблудие, обильно украшенное «инновационной», самопальной, произвольно калькированной / индуцированной терминологией. Они сами-то хоть понимают, как немцы относятся к Гитлеру? Кумекают, как можно относиться ко всяким «мечтателям» и «романтикам расы», пославшим псу под хвост восемь веков — восемь веков! — германского Ostsiedlung’а?! Уму непостижимо. Это каким же слепоглухонемым кретином надо быть, чтобы такого не чувствовать — и при том иметь — поистине несусветную! — наглость считать себя «мыслителем» и даже «философом». Это просто-напросто какой-то апофеоз маразма. Действительно, ислам = смерть: эмблематика и семантика, религиозная символика ислама — ночь / луна / пустыня / чёрный камень — об этом неопровержимо свидетельствуют. Вопиют, можно сказать.

Кстати, все пространные умствования о пустыне и её формирующем характер влиянии очень легко вывернуть наизнанку, например, так: арабы и прочие кочевники — это обыкновенные лузеры, вытесненные в самые неудобные и не приспособленные для жизни и развития места куда более успешными в цивилизационном плане народами. Вся их «суровая, но прекрасная» жизнь, более похожая на ожидание неминуемой смерти, вся их «гордость» и «спокойствие» — всего-навсего результат социальной деградации и вынужденной, обусловленной собственной цивилизационной несостоятельностью, редукции. И теперь они — с помощью всяких «сумасшедших учёных» вроде Клаусса и авантюристов вроде Абдулькадыра Далласа — пытаются выдать это лузерство за какую-то там «философию» и «экзистенциализм», а свой полевой устав шайки троглодитов и разбойников — за «мировоззрение» и «религию». Да если бы не вызванное сугубо материальными причинами существенное, пристальное внимание великих держав, создавших всю «пустынную религию» и её «философию» бесчисленными далласами и клауссами буквально из ничего, раскопав занесённые песком и помётом титанические руины сгинувших цивилизаций Древнего Востока и записав их в исламский «актив», — да кому были бы эти «пустынники» интересны?! Кто слышал хоть что-нибудь о «великой религии» или «философии» чукчей, юкагиров и ненцев? А ведь они точно так же бежали, утесняемые, в заведомо негодные земли, — только не на юг, а на север. Какую «философию» может родить изнурённый битвой за выживание дикарь, не успевающий хоронить своих мёртвых сыновей и не знающий иного применения новорождённой девочке, кроме как зарыть её в раскалённый песок?! Какие «видения» порождает бедный разум, едва теплящийся в истощённом и обезвоженном теле посередине никчёмных пространств, когда грань между мраком и мороком окончательно стёрта голодом, холодом или жарой? Что это за «религия» такая, не сумевшая обуздать дикарей и заставить  их перестать калечить миллионы женщин, — веками?! Ну, в самом деле, смешно даже предполагать, будто толпа инцестуальных дикарей может что-то сообщить нам, наследникам гордости Рима и мудрости Афин, основоположникам и единственным акторам Цивилизации. Особенно когда они начинают громко колотить себя в груди с криком «мы готовы умереть, а вы, неженки, нет!» Дикари не понимают разницы между готовностью к смерти и любовью к смерти! Конечно, мы любим жизнь, — потому, что нам есть, за что её любить, в отличие от них. Они же выбрали смерть, потому что никакого другого выбора пустыня им не оставила. Сбежавшие от своих врагов на край Ойкумены, никогда не знавшие никакого военного искусства, кроме как навалиться толпой на одного безоружного, рассказывают нам, потомкам воинов Лепанто и Вены, Грюнвальда и Ватерлоо, воспитанных на Сократе и Монтене, о готовности к смерти?! Это даже не комедия — это какой-то пошлый балаган, раёк, не более того.

Интересно и то, насколько противоестественно воспринимается факт перехода в ислам представителя немецкого Ordnung’а — квинтэссенции континентального духа упорядочения всего и вся, в то время как ислам — это воплощение хаоса, «чистая» энтропия, что в духовном, что в практическом измерении. Бедуинская чёрная коза превращает в пустыню всё вокруг себя, куда ни ступит, и вслед за ней шествует её хозяин — персонификация антицивилизации и антипорядка, ровно в той же степени, в какой является ею его ненаглядная пустыня. В самом восхищении пустынными племенами тоже нет ничего нового: это всё тот же набивший оскомину руссоистский культ «благородного дикаря», задрапированный фразеологическим аппаратом классической немецкой философии, которую Клаусс, конечно же, прекрасно выучил. «Нет ничего нового под солнцем». Естественно, что и «мировоззрение», порождённое этим убогим племенем, заткнутым в щель между народами, идеализирует среду своего обитания, наделяет её псевдозначительной и чрезмерной «божественной сущностью», бормочет какую-то чушь о «пророческом призыве» и т. п. И ничего не меняется от того, что это племя получило доступ к мощнейшему инструменту преобразования действительности — деньгам: всё, на что оно оказалось способно — это распространять свою «религию», «великий дух пустыни», пытаясь парализовать ненавистную цивилизацию, затащить нас обратно в стойло, ампутировать свободу. Между тем, я практически уверен, что ничего из этой гнусной затейки не выйдет: проходили уже. Столько сил пришлось положить народам континентальной Европы ради того, чтобы изжить, превратить это чудовищное, нечеловеческое убожество — пустынную религию — в нечто, хотя бы отдалённо напоминающее автохтонное восприятие, — яркое, жизнеутверждающее, созидательное. Но именно так и случилось. А те, кто продолжает следовать «пустынной традиции», так и сидят по уши в говне. Правда, они наняли наших инженеров, чтобы построить посреди моря говна башню до неба. Ну, так без наших технологий и машин она и рухнет — никто и оглянуться не успеет.

В этой связи невольно приходит на ум пренеприятнейшая корреляция с обилием иного рода «мечтателей» и «романтиков», плодящихся в Рунете, — при том, что причины и предпосылки такого размножения предельно ясны. Поневоле задумаешься о некоей буквально напрашивающейся философской и мировоззренческой конгруэнтности всемирных неудачников. Недаром же более полувека продолжается собачья свадьба гитлеровских недобитков с исламскими «авторитетами»: ходят вокруг друг друга, облизываются и прикидывают, как бы им слиться в экстазе. Недаром невообразимый для самого Гитлера с его отвращением к славянам гитлеровский дискурс в русском сегменте Сети цветёт и пахнет, вгоняя в ступор сотрудников немецкого Verfassungsschutzamt’а. Недаром всякие гаруны руси да саиды бурятские питают столь неуёмную страсть к самым пошлым гитлеровским побасёнкам, всё время болтают о «расе» и «крови». А ещё как вспомнишь о трогательном entante cordiale между советышами и гитлеровцами в эпоху бурного романа Совка с панарабскими социалистиками — вообще весело становится.

В общем, понятно мне, и уже давно, отчего с таким скрипом идёт — точнее, не идёт! — аж с 2006 года — роман. Не пляшет концепция-то, в этом всё дело. Союз нерушимый голодных и вшивых — это бесперспективно, это цивилизационный, философский, мировоззренческий — тотальный — тупик. Неинтересно.

Запись опубликована Вадим Давыдов | Dixi. You can comment here or there.