- До войны евреи в Чехословакии чувствовали себя вполне свободно. Это была европейская демократическая страна. Скажем, мои родители были сионистами, мать состояла в национальной женской организации, отец  в Бнай брит.Я сам вступил в молодежную еврейскую организацию « Хелек лаван». Молодежь любой национальности тогда могла найти свою нишу.
В частности, в городе Острава, на границе с Польшей  и Германией, где мы жили с 1933 года, было много  и еврейских организаций, и чешских, и немецких. Так люди объединялись и помогали друг другу. 

После прихода Гитлера к власти в Германии в Остраву стали проникать еврейские беженцы. У нашей семьи была техкомнатная квартира и одну комнату родители освободили для этих несчастных .Добровольно.  Беженцы отдыхали и жили у нас кто день, кто неделю – а потом их отправляли куда- то дальше. Они  рассказывали о себе –о преследованиях  евреев в Германии. В это трудно было поверить: в цивилизованной стране унижают, грабят и убивают даже не за политические взгляды или крамолу, а просто за то, что ты родился евреем, а не немцем.

Я ходил в обычную школу, где большинство учащихся были чехи. Мы дружили и никаких проблем не возникало. Но в большом приграничном городе жило и немало немцев, а с 1936 года стали расти  немецкие организации . Они поддерживали Гитлера, а новая Германия – их. В городе были немецкие клубы, школы, гимназия, даже свой театр.Сегодня многие об этом не знают, но у нас в стране были немцы и студенты, и юристы, и министры.И собирались они отдельно, держались отдельно. Носили белые гольфы, свою форму. Барабанили.

Мы вместе с чехами часто дрались с немцами, особенно около их клуба, где они кричали нацистские лозунги.В их газетах в Чехии пропагандировались фашистские идеи, на стенах немцы писали антисемитские лозунги. Короче, мы, школьники, с ним дрались по- своему. В 16 лет я оставил школу и пошел учиться молочному делу, делать масло и сыры, чтобы освоить практическое дело и уехать в Палестину с профессией  -  строить там еврейские государство.  Так у нас в семье решили, хотя нам и в Чехии было неплохо.  Но родители были социалистами-идеалистами.

 Надо сказать, что президет Чехии Масарик сочувствал  сионизму и поддерживал стремление тех евреев, кто хотел создать Израиль. Но грянул сначала 1938 год, известный договор  Запада с Гитлером в Мюнхене, когда немцам отдали Судеты. А вскоре и март 1939-го. В Чехии  объявили мобилизацию и отца призвали начальником военного автопарка недалеко от Остравы. Когда по улицам шли призывники, провожающие не плакали, они гордились. В стране была эйфория, гордость за свою страну и готовность ее защищать. 

Но Чехословакию предали, произошла капитуляция. Люди кричали возмущенные на улице, многие офицеры стрелялись. Сильные укрепления на границе  немцы сначала хотели взорвать, но оставили потому что это было бы дорого. Власть говорила,что  сдала страну Германии, но тем самым спасла ее от разрушения. В тот день 14 марта, я слушал у знакомых по радио Би-Би-Си, где сын Масарика сказал, что придет время, когда мы будем свободными снова. Армия не оказала сопротивления, потому что  объявили о новом руководстве страны и генерал Серови приказал военным сдаться немцам. 

Не все подчинились. Недалеко от Остравы солдаты отказались сдаваться и там  произошли бои. После школы я пошел на городскую площадь, где собрались люди, призывающие к сопротивлению. А в немецких домах уже вывесили из окон красные флаги со свастикой. Мы с товарищем сорвали несколько таких флагов. На другой день, когда я направился на занятия, меня остановил приятель, который предупредил, чтобы я не шел туда, потому что в класс уже приходили гестаповцы. Кто-то видел, как мы срывали и рвали нацистские флаги и сообщил в тайную полицию.Таких всегда много. Благодаря беженцам, мы уже знали, что такое власть нацистов и родители сразу сказали мне,что надо бежать. В соседнюю Польшу, куда-то, но иначе здесь заберут и ты просто исчезнешь. Я взял хлеб, немного еды и пошел в ночь.

Так, в чем был, я перешел границу с Польшей. Поляки меня не выдали. Наоборот, они, предчувствуя войну, как раз формировали военное подразделение из бежавших от нацистов чехов- патриотов. Меня,мальчишку семнадцати лет , еще не призывного возраста, оставили при батальоне. А через несколько месяцев  Гитлер напал на Польшу, с востока вскоре стала наступать советская Красная армия и  тогда наше подразделение, как многие другие, сдались русским. 

Сначала все чехи были собраны  в особом русском лагере военнопленных, но условия содержания были не жесткие. Больше доставали вши, чем охрана.Мы с товарищем наладились стирать белье. За рубль и стирали, хотя сушить его было трудно на морозе. Но все-таки приработок. Когда стирать было нечего, мы копали те же туалеты на улице, когда заказывали. Коммунистическое руководство Чехии тогда было в Москве и оттуда однажды к нам приехал подполковник Свобода – будущий генерал и лидер страны. Режим в лагере стал еще легче.  Но нас переводили из одного города в другой и  мы даже однажды размещались на территории монастыря. 

В конце-концов  оказались в Суздале, в центре Росиии. Город древний, в нем более пятидесяти церквей. Впервые нас стали свободно отпускать в город погулять и появилась возможность и необходимость говорить по- русски.Нас не трогали. Мало того, кто хотел ,мог идти работать. Я пошел в колхоз собирать картошку. Было трудно общаться, но я хотел еще читать и писать по-русски. 

У нас открыли свою библиотеку, но там были газеты и только одна книга – история ВКПБ, коммунистической партии. 

Однажды там я встретил русского старшего лейтенанта и спросил его почему СССР заключил пакт с фашистом Гитлером, пакт Молотова – Риббентропа. Мы были вдвоем и офицер ответил, что это нужно, чтобы лучше подготовиться к войне. Оттянуть время. А война с немцами неминуема. 

У нас был выбор- можно было остаться в СССР, поскольку это близко к Чехословакии и мы верили, что  вернемся. Но большинство хотели « к своим». Не знаю как, об этом почти никто не знает и не говорят, но еще до войны, несмотря на пакт с Гитлером, 70 чехов из военнопленных польской кампании, через Одессу направили в турецкий Константинополь, чтобы оттуда перевезти  во Францию. Там уже было чешское военное подразделение. 

 Подполковник Свобода тайно специально летал в Турцию, готовил переправку людей. Но Гитлер в мае 1940-го года  напал и быстро завоевал Францию. Поэтому следующая группа чешских военных из СССР направили через Турцию в… Палестину. 

Вы не поверите, это было в конце опреля 1941 года, за шесть недель до войны. 

Накануне у нас в Суздале, в лагере, был серьезный раскол.

Я решил уехать. Помню, везли нас на финском корабле, захваченном после советсво- финской войны 1940 года. Он назывался « Сванетия».Потом пересадили на турецкое судно, прошли Босфор и 10 дней ожидали судна, которое привезло нас в Палестину, в город Хайфа. Так, странным образом, в чем-то осуществилась моя юношеская мечта еще в Чехии – переехать в Палестину. 

После карантина нам дали унифрому, оружие и я впервые почувствтал себя по- настоящему солдатом.  В лагере в Суздале было около восьмисот чехов и словаков и семьсот из них уехали. В Палестине уже были земляки- военные, но они попали сюда другим путем. Когда к нам в Чехословакию пришли оккупанты ,эти люди бежали через Словакию, Венгрию, Румынию в Югославию. Там было чехословацкое бюро и беженцам помогали. 

В Венгрии нередко сначала арестовывали Но потом отпускали с условием – вон из страны.Некоторые попали к нам через Турцию и Сирию, а там были французы,, которые поддерживали Гитлера. Поэтому таких , как и нас, после Советского Союза, в Палестине проверяли. Кого-то арестовывали за шпионаж. 

Меня допрашивали, потому что я взял с собой единственную русскую книгу «Историю Вкпб», историю партии большевиков. Молодой был, не опытный. Книгу нашли и стали требовать, чтобы я признался, что коммунист. Не верили сначала, что книга для изучения русского языка. Но отцепились.

Хайфа тогда была не очень застроена. Мы проходили военную подготовку, был красивый вид, виноградники, гора Кармель… К тому же мне повезло. Я встретил брата, на три года младше меня. Мать сумела, вслед за мной, отправить его в Палестину через еврейскую организацию и он работал  около города Афула в кибуце, в коммуне с русскими евреями, которые бежали от царских погромов еще до революции. Брату было тогда 16 лет, он пас кибуцных овец на возвышенностях около Назарета. Но  не хотел отсиживаться в тылу  в такое время и уже через год добровольцем пошел в чехословацкий батальон в Палестине, потом высаживался в Италии, вместе с поляками, и воевал там в битве у Монте-Касино.

 Но в Хайфе мы были всего две недели и нас перебросили в Египет, а Александрию, откуда вскоре мы приняли и свой пеовый бой. Немцы армии Роммеля рвались к Каиру и  Палестине. Бои шли вдоль побережья, немцы бомбли нас и забрасывали минами, но их наступление захлебнулось. Во многом, потому чтоу них уже не было бензина.
Возникло затишье и нас опять перебросили в Палестину, где начались бои англичан и засевших в Сирии профашистских французов. Франция, разделенная, ведь тоже стала фашистской. Были потери. 

 Арабы  ждали немцев, как освободителей и от англичан, и от приезжающих туда евреев. Они относились к нам плохо. Чехи служили в пограничной полиции с Сирией и мы от них знали, что духовный лидер арабов, муфтий, ведет переговоры с Гитлером. Арабы шпионили для немцев и, ожидая, готовили  погромы. 

Когда в египетской пустыне вновь развернулись бои, нас перебросили  в самое пекло, в знаменитый Тобрук, который был в немецкой осаде. Город защищали австралийцы и морем осажденных  меняли. Нас туда перебрасывали  на торпедоносцах, половина ребят лежали от морской болезни. Вдруг появились два немецких самолета. Мы думали, что это конец. Но немцы потопили подводную лодку, которая нас сопровождала и ушли.

В первый же день в центре Тобрука меня угостили бутылкой с чаем, очень хотел пить. Глотнул и выплюнул. Чай был из соленой воды.  Мы опасались пить из колодцев и привыкли к соли. Я и после войны долго пил соленый чай и ел все пересоленное.

Чехи были приписаны в польской бригаде и мы воевали рядом. Это была позиционная война и бои шли постоянные, но на расстоянии.Мы, как солдаты, знали только, что враг впереди, а кто ими командовал – не наше дело. Сидели в своем бетонном бункере – восемь метров площадь, три метра – под землей, пулемет. Если наступление – отбиваемся. Но упорных боев не было. Я был связистом. И поэтому, когда вдруг стали набирать людей в чешскую летную эскадрилью и меня направили через Канаду на Багамские острова.

Там были наши самолеты – бомбардировщики с экипажем в девять человек. Как связист  там я прошел курс обучения и вскоре мы уже искали и топили немецкие подводные лодки в Бискайском заливе, около Испании. Это была наша главная задача, хотя бомбили и Германию.  

Нас было почти почти пятьсот чешских летчиков. Мы попали на европейский театр войны. В немецких портах Балтийского моря их подводные лодки отдыхали и выходили перехватывать  английские морские караваны на советский Мурманск. Мы эти краваны  сопровождали.  Летали низко над морем. 

Мало кто знает, но  немецкие подводные лодки каждые шесть часов должны были заряжать батареи на поверхности. Поэтому они поднимались.Для работы агрегатов нужен был воздух. А мы их высматривали и бомбили. Наша смена была 13 часов над морем.Приходилось много летать.

Чтобы подводная лодка ушла под воду ей надо всего 11 секунд. Помню мы однажды нашли две немецкие подлодки рядом и одну уничтожили. В  апреле 1945 года мы  опекали морскую зону между Данией и Швецией. И должны были топить всех- как военные, так и рыбацкие лодки.Немцы драпали тогда на всем, что плавает.

 Однажды мы обнаружили большой немецкий корабль с 45ю пушками, атаковали его дважды и подожгли. Но нас подбили.  Мы попытались сесть на воду, зная что через сорок пять секунд самолет утонет. Уже приготовились выпрыгавать, прямо в воду, но вдруг, почти над морем, один мотор заработал. Это было чудо. И мы дотянули на нем до своих.

Закончилась война и я мог остаться на Западе, продолжать летать или уехать в Палестину. Но я решил вернуться на Родину. Меня, как и многих тогда, привлекли идеи коммунизма. За мир без  угнетения, братство, свободу. Разве молодой человек не может не думать об этом? Я прошел войну и воевал за свободу своей страны. Почему же теперь мне в ней не жить?  

Я летал по маршруту Прага- Лондон и , между прочим, привез тогда в Чехословакию правительство моей страны в изгнании. 

С 1946 года пошел в чехословацкую армию. Тогда была нормальная демократическая власть. Русские ушли и никто не думал, что они вернуться в 1968 году.  У нас состоялись демократическеи выборы и 48 процентов   голосов получили коммунисты. Сын бывшего президента Масарика стал министром иностранных дел, его очень уважали в стране. 

Масарик  хотел помочь евреям в Палестине. Он получил согласие Сталина на поставки  в Израиль нашего оружие, в обход англичан. Сталин же надеялся, что Израиль будет коммунистической страной потому и поддержал образование этого государства и дал добро.  

Сегодня об этом у нас никто не говорит, но я лично переправлял инструкторов из СССР в израильскую Хагану, предтечу их армии. И  не один раз. 

Я  пару раз летал из Чехии в Хайфу с военными грузами для еврейской армии.  

Но все разко изменилось в 1952 году. В СССР  начались антисемитские  процессы против евреев, кремлевских врачей. У нас, понятно, свой такой процесс  - против генерального секратаря  коммунистической партии Чехословакии Сланского и его товарищей.  Их расстреляли. И совсем  не нацисты, с которыми они до этого боролись. А сталинисты. 

Мой двоюродный брат был тогда близок к главе правителства по общей антифашистской борьбе. Это были убежденные коммунисты,которые готовы были отдать свою жизнь за идеи справедливости.  Их и убили. Так, благодаря Сталину, к власти приходили приспособленцы. 

Я вдруг потерял работу. Вспомнили, что я еврей, а мой брат в Израиле.  И после всего  мне пришлось идти работать на шахте в родной Остраве. Но Сталин умер и через несколько лет я  вернулся в авиацию, но уже только как переводчик. Чехословакия готовилась вступить в международную авиаорганизацию и нужно было готовить много документов со специфическим «летным» языком. Никого такого в стране не нашлось. Меня и взяли.

  Все было нормально до августа 1968 года, когда в страну вошли советские танки, меня снова уволили с этой работы. Ни за что. Просто, еврей – это для них ненадежный. Попользовали, когда надо  и уже не нужен. Хотя в политике я не участвовал. Вот и работал  потом, уже не мальчик,в домах отдыха от профсоюзов,убирал, машины мыл  - пока не ушел на пенсию в 55 лет. 

Во время войны в наших рядах воевали  и летали и чехи, и словаки, и евреи. Все были одинаковы, потому что была общая борьба. Но я не знаю случая, чтобы тогда на еврея нельзя было положиться. Мой брат, как и те из Чехии, кто в Палестине, вступил в армию, потом вернулся в Израиль. 

Я в 1952, когда  меня вдруг просто так уволили, тоже выбросил коммунизм из головы. А когда в августе 1968 года увидел  советские танки на наших улицах, то подумал, что уже видел это в марте 1939, когда нас оккупировали нацисты. Это был окончательный конец идее.

В 1952 году, пройдя войну и уважая себя, видя, как судят проверенных временем и войной коммунистов, я удивленно стал спрашивать у коллег – мол что происходит? Почему честных людей обвиняют в каком-то предательстве? Меня тогда просто предупредили, чтоб не задавал лишних вопросов и вышвырнули на улицу с волчьим билетом. И я до сих пор придерживаюсь не коммунистических, но левых взглядов. 

Такие, как я , считают, что общество обязано своим гражданам, обязано человеку, а не наоборот. Нельзя, чтобы люди заботились только о себе.Слабым надо помогать, а сильному давать возможность работать. Это и есть цивилизованное общество, о котором мы мечтали и и за которое боролись. Жаль, что не получилось.

Он закашлялся и жена тут же поднесла стакан с водой.

Я доснял старые уникальные фотографии, в основном,  в Египте, Палестине и на авиабазе военных лет, выключил видеокамеру, попил с ними чаю и, уже выйдя к машине,почему-то  подумал, что вряд ли смогу предложить кому-то это интервью. 

В нем слишком много правды и  не придуманного героизма для нынешних времен...