О том, как уничтожают доброе имя
Довольно давно в России жил один дворянин. Служил вначале в армии, потом по гражданскому ведомству, какое-то время - в конце царствования Павла и начале правления Александра - даже возглавлял Священный Синод (в те времена это учреждение управлялось не архиереем, а обычным чиновником, поскольку Синод РПЦ подчинялся не упразднённому ещё при Петре Великом патриарху, а главе государства). По отзывам современников, был очень порядочным и добрым человеком, а также отличался редким для чиновника положительным качеством - кристальной честностью. Цитирую "Википедию" - без ссылки, чтобы не выдать раньше времени личность героя повествования - "Как личность NN оставил по себе самую лучшую память. Это был скромный, честный, отзывчивый человек. Его доброта доходила до забвения обид, нанесённых его огромному авторскому самолюбию. Всегдашней его чертой было уважение к науке. Как чиновник, он отличался честностью, внимательным отношением к своим обязанностям и довольно широким горизонтом. Ему, между прочим, принадлежит проект о распространении элементарных юридических познаний". То есть, о нём должна была бы остаться добрая память. Либо его могли мирно забыть, поскольку выдающихся достижений, сопоставимых с таковыми его свойственника графа Суворова (он был женат не племяннице генералиссимуса и даже чуть не пострадал, когда последний подвергся опале со стороны императора Павла Петровича - ему долго не позволяли принять пожалованный сардинским королём графский титул), за ним не числилось.

Бедой этого чиновника было то, что он писал стихи. Как можно понять в наши дни, по качеству - вполне соответствовавшие среднему уровню, но вот только уровень этот был средним за 20-30 лет до их написания: граф тяготел к классицизму. Как назло, в это время нарождались новые течения в литературе - сентиментализм, романтизм, реализм. И молодые новаторы, собравшиеся в кружке "Арзамас" (в число членов которого входил сам Пушкин), увлекшись борьбой с архаикой, как говорится, не брезговали ничем. В результате образованным людям этот человек известен как пример графомана, в своей бездарности граничащего с полным идиотизмом. Речь идёт о графе Дмитрии Ивановиче Хвостове.

Приписываемое ему двустишие "По стогнам там валялось много крав,//Кои лежали, ноги кверху вздрав" я помню ещё с восьмого класса. Нет, в школьную программу он не входил, естественно, ибо, как говорится, рылом не вышел. Просто однокласснику в порядке исправления четвертной оценки (он очень медленно писал, поэтому сочинения у него выходили с трудом на тройку, он был вынужден умышленно писать очень лаконично, чтобы уложиться в 45 мин, но это отражалось на качестве раскрытия темы) поручили написать доклад о кружке Арзамас и его роли в прогрессе русской литературы. Отнёсся он к заданию по-немецки основательно - хотя был не немцем, а армянином - и накатал трактатище, который излагался 10-минутными порциями в течение 2 недель (кстати, цель была достигнута - литераторша вывела ему в четверти даже не желаемую им четвёрку, а пятак). Там же поминались и оппоненты "арзамасцев" из кружка "Беседа любителей русского слова", включая наиболее - по мнению авторов использованных докладчиком источников - одиозных, вроде адмирала А.С.Шишкова и графа Д.И.Хвостова. Упомянуть последнего без цитирования его наиболее идиотских строк считалось невозможным. Так, 8 класс "б" в 1977 году получил шанс поржать над вздравшими ноги кравами.

Само по себе двустишие - даже если отвлечься от того, что языковые нормы за 150 лет могли и измениться, входивший в школьную программу Радищев и не такие старославянизмы выдавал на-гора, вроде "не десницею, но шуйцею оттирать надлежит задняя" - поражало банальностью и неуместностью в поэтическом произведении. Тем более, что мы в это время изучали творчество самого Пушкина, а затем - и Лермонтова, так что было с чем сравнить... Но есть один маленький нюанс - граф не является автором этого двустишия, как и многого другого, ему приписываемого. "Арзамасцы" и сочувствующие им молодые образованные аристократы не погнушались подходом, основанным на формуле Exitus acta probat и применили стандартный приём нечестного ведения дискуссий, заключающийся во вкладывании в уста оппоненту того, чего он никогда не произносил.



Сатирическую дань Хвостову отдал и Пушкин. Еще будучи в Лицее, он часто упоминает имя графа в своих стихах и даже делает одним из главных героев поэмы «Тень Фонвизина», вложив в его уста следующий монолог:

Что я хорош, в том клясться рад,
Пишу, пою на всякий лад... (...)
А все последний я в поэтах,
Меня бранит и стар и млад,
Читать стихов моих не хочут,
Куда ни сунусь, всюду свист –
Мне враг последний журналист,
Мальчишки надо мной хохочут.

И после выхода Пушкина из Лицея творчество Хвостова оставалось для него одной из самых любимых мишеней для шуток. Если взглянуть на указатель к Академическому полному собранию сочинений поэта, то можно убедиться, что имя графа упомянуто более шестидесяти раз. Но самые известные, постоянно цитируемые пушкинские строки о нем находятся во второй части поэмы «Медный всадник»:

...Граф Хвостов,
Поэт, любимый небесами,
Уж пел бессмертными стихами
Несчастье Невских берегов.

В любом комментарии к поэме можно прочитать, что здесь имеется в виду знаменитое «Послание к N. N. о наводнении Петрополя, бывшем 1824 года 7 ноября», вышедшее в свет спустя три месяца после наводнения, но написанное, несомненно, по горячим следам. Сейчас это стихотворение известно еще и потому, что оно время от времени перепечатывается в различных сборниках «Петербург – Петроград – Ленинград в русской поэзии».

Современниками оно было встречено с чрезвычайным интересом: стало ясно, что дар рождать «галиматью» не угас у престарелого поэта, а значит, будет повод еще не для одной пародии или эпиграммы. «Читал ли Наводнение Хвостова? – спрашивал П. А. Вяземского А. И. Тургенев, – стариной тряхнул»; В. К. Кюхельбекер назвал его среди самых «достопримечательных событий в области российской словесности» 1824 года; вскоре последовали и эпиграммы:

Господь послал на Питер воду,
А граф сейчас скропал и оду.
Пословица недаром говорит:
«Беда беду родит».
(А. Е. Измайлов)

Всему наш Рифмин рад: пожару, наводненью,
Войне, землетрясенью, –
Все кажется ему добро,
Лишь только б случай был приняться за перо
И приступить к тисненью!
Я даже бьюсь со всеми об заклад,
Что для стихов он был бы рад
И светапреставленью.
(Н. Ф. Остолопов)

В середине января 1825 года «Послание» дошло до Пушкина, который к тому времени уже почти полгода находился в ссылке в Михайловском. Судя по всему, это была не публикация, а список ранней редакции, несколько отличавшейся от текста, отданного Хвостовым в печать. В письме к П. А. Вяземскому из Тригорского от 28 января Пушкин пишет: «Пришлите же мне ваш «Телеграф». Напечатан ли там Хвостов? что за прелесть его послание! достойно лучших его времен. А то он было сделался посредственным, как Василий Львович, Иванчин-Писарев – и проч. (...) Милый, теперь одни глупости могут еще развлечь и рассмешить меня». Немного позднее послание Хвостова вдохновило поэта на создание пародийной «Оды его сият. гр. Дм. Ив. Хвостову», где он тонко воспроизвел характерные особенности хвостовского стиля.

Но наиболее интересен отклик на «Послание», содержащийся в письме С. М. Салтыковой (будущей жены А. А. Дельвига) к ее подруге А. Н. Семеновой от 28 февраля 1825 г.: «Граф Хвостов успел уже написать стихи на наводнение; мне их обещали, но я еще их не имею, и мне цитировали два наиболее замечательных стиха; вот они:

Разрушились небес и бурных вод оплоты,
И плавают вверх дном и судны, и елботы!
Как ты их находишь?»

О том же идет речь и в другом письме: «Вчера я видела Норова, и моею первою заботою было побранить его за стихи Хвостова; он уверял меня, что он их разорвал по рассеянности, но в то же время обещал мне их принести; в ожидании он сказал мне на память несколько стихов из этой пьесы, но я могла удержать в памяти только один – о Екатерингофе, который также очень был поврежден наводнением. Вот он:

Екатеринин уж водой покрылся Гоф».

Но если мы заглянем в текст «Послания», то этих стихов там не обнаружим. Во всех источниках цитируемые Салтыковой строки читаются по-иному:

Вода течет, бежит, как жадный в стадо волк,
Ведя с собою чад ожесточенных полк,
И с ревом яростным спеша губить оплоты,
По грозным мчит хребтам и лодки и элботы.
(...)
Екатеринин брег сокрылся внутрь валов...

Такое расхождение нельзя объяснить ошибкой памяти. В письмах юной девушки мы видим невольный отголосок давней традиции, идущей еще от «Арзамасского общества безвестных людей»: цитируя строки Хвостова, слегка редактировать их, выводя наружу содержащуюся в них «галиматью». В переписке и мемуарах современников то и дело упоминаются «стихи Хвостова», которые на самом деле графу Дмитрию Ивановичу Хвостову не принадлежат (болд здесь и далее мой - steissd@lj). «Однажды /Шел дождик дважды...», «Жила-была корова, / Как бык здорова...», «Лисянская и Пашков там/ Мешают странствовать ушам...» и другие не менее известные фрагменты – это пародийные перелицовки хвостовских текстов, в которых какофония доведена до крайности, смещение смысла – до абсурда. В этот же ряд встают и процитированные выше фиктивные строки из «Послания к N. N. о наводнении Петрополя», очевидно, принадлежащие кому-то из близких к «Арзамасу» лиц.

Во многих популярных книгах или брошюрах о Петербурге, где речь идет о наводнении 1824 года, цитируются стихи из «Медного всадника» про «бессмертные стихи» графа Хвостова, которыми он «пел несчастье невских берегов». При этом как образец этих стихов приводятся (с соответствующими комментариями и оценкой творчества графа в целом) два:

По стонам там валялось много крав,
Кои лежали, ноги кверху вздрав.

Однако ничего подобного мы не обнаружим ни в одной прижизненной публикации «Послания к N. N. о наводнении Петрополя», ни в сохранившейся в архиве Хвостова рукописной копии первоначальной редакции стихотворения. Несомненно, это такой же апокрифический текст, что и цитированные выше. Но откуда же он возник и почему оказался столь живучим?

Впервые эти стихи появились в полубеллетристической-полумемуарной книжке журналиста Владимира Бурнашева «Наши чудодеи», которую он выпустил в 1875 г. под псевдонимом Касьян Касьянов. В молодости Бурнашев активно участвовал в литературной жизни пушкинского времени, знавал многих литераторов и на склоне лет, с конца 1860-х годов, стал печатать в журналах и газетах подробные мемуары о встречах с ними.

Но уже вскоре эти мемуары были раскритикованы другими свидетелями описываемых Бурнашевым событий за крайнюю недостоверность и даже апокрифичность. Бурнашев страницами цитировал диалоги, свидетелями которых он якобы был, путал имена и даты, стихи одних приписывал другим – и вскоре почти все солидные издания отказались с ним сотрудничать. Тогда он выпустил упомянутую выше книгу, которую уже никто не мог упрекнуть за недостоверность, поскольку достоверность ее автором не ставилась во главу угла. Открывались «Наши чудодеи» большим очерком про Хвостова, в котором мы можем найти следующий апокриф:

«Граф Хвостов, хотя и признававший за своими стихами всевозможные достоинства, однако ж иногда делал в них перемены, по указаниям людей, которых уважал. Так, например, в первоначальной редакции его стихов по случаю наводнения 7-го ноября 1824 года, отпечатанных на особенных листочках, – было, между прочим, сказано так:

...по стогнам валялось много крав,
Кои лежали там ноги кверху вздрав.

Президент Российской Академии А. С. Шишков (...) в разговоре с Хвостовым объяснил ему всю уродливость и тривиальность этих стихов; Хвостов поспешил сжечь все имевшиеся у него экземпляры этого Потопа и, отпечатывая его в издании 1827 года, напечатал стихотворение без этой чудовищности».

Книга Бурнашева не относилась даже тогда к числу популярных и была бы забыта вместе с этими стихами, но ее в качестве источника использовал историк М. А. Пыляев, автор знаменитых переиздаваемых и по сей день популярно написанных книг «Старый Петербург», «Старая Москва», «Старое житье» и др. Именно в первой из них вновь приводятся эти строки. Думается, именно оттуда эта маленькая псевдохвостовиана и перешла потом во все последующие книги и статьи, где обитает по сей день.

Однако Пыляев цитирует еще два стиха якобы из хвостовского «Послания», которые также не встречаются ни в одном из источников:

...Свирепствовал Борей,
И сколько в этот день погибло лошадей!

Откуда взялись они, еще предстоит выяснить...

Даже теперь, когда «Послание к N. N. о наводнении Петрополя» переиздано несколько раз как в отдельных сборниках Хвостова, так и в упомянутых выше хрестоматиях и уже не является библиографической редкостью, эти две невесть кем придуманные строки более известны, чем подлинный текст послания. Миф о бездарном стихоплете, способном рождать столь смехотворные стихи, живет своей жизнью, и едва ли кто-нибудь сможет его опровергнуть. Ведь мифы не умирают, а лишь сменяются другими.



Побуждения у борцов с апологетами классицизма были самые благие - преодолеть застой в литературе, позволить ей достичь мирового уровня, но вот методы, которые при этом использовались, ИМХО, как-то не вяжутся с этическими кодами аристократов (каковыми были практически все упоминавшиеся "хвостобойцы").

Впрочем, нечто подобное творилось в совсем недавнем прошлом в отношении президента США Джорджа Уокера Буша. Его постоянно выставляли идиотом, каковым он не был. Надо заметить, что началось это задолго до того, как он распорядился о вторжении в Ирак и Афганистан. Запустили это "дети 1968 года" - ради кальные феминистки, борцуны за права сексуальных меньшинств, экологические экстремисты и т.п. публика - сильно разочарованные тем, что в самый последний момент человек, обещавший выполнить их самые смелые пожелания - вроде легализации гомосексуального брака на федеральном уровне и гарантий запрета на эксперименты на животных - проиграл президентскую гонку. И кому: верующему протестанту из Техаса, отличавшегося довольно консервативным подходом к вопросу семейных ценностей и не возражавшим при этом против того, чтобы тамошние учёные потрошили лягушек и даже более белых и пушистых зверьков во имя прогресса науки (его подход к исследованиям в области стволовых клеток парадоксальным образом способствовал научному открытию - японцы научились получать их, не используя абортные материалы, именно для обхода запретов в США и осуждения со стороны Ватикана). Россиянам тогда перипетии внутриамериканского дискурса были малоинтересны, а я в тот период зависал на англоязычных форумах, и хорошо помню заголовки веток вроде It is obvious that Dubya is a hillbilly moron (Dubya - это придуманная политизированными п***расами кличка Буша, основанная на его среднем имени Уокер; оно начинается с буквы W (дабл ю), названия которой его земляки-техасцы произносят как "дабья") - перевод для не владеющих английским - "Очевидно, что Дабья (т.е., Буш) - это провинциальный придурок".

Поскольку дебилом Джордж У. Буш на самом деле не является, то были применены самые грязные приёмы character assassination: отдельные фразы президента вырывались из контекста и широко публиковались, огласке предавалась любая оговорка (даже исправленная им через секунду после произнесения, только исправление оставалось "за кадром"), а также "черномырдинки", которые может допустить любой человек в живой речи (надо заметить, что если публикация ляпов Виктора Степановича проходила по разряду развлекательного юмора, никто не пытался выставить его олигофреном, то публикаторы оговорок Буша старались придать своим материалам характер обличающей сатиры). Буш не обладает каменной покерной ряшкой и не чужд мимике, использовалось и это: его появления на публике снимались на видео, анализировались покадрово, а затем оттуда вырезались кадры, выглядящие наиболее нелепо и тиражировались на многомиллионную аудиторию во всём мире по всем возможным каналам - хотя в реале это выражение лица сохранялось в течение долей секунды и едва ли было замечено присутствующими на выступлении, тем более, что в мимике любого здорового человека, не страдающего парезом лицевой мускулатуры, есть сколько угодно подобных "обезьяньих ужимок", было бы желание, макакой можно представить кого угодно, используя приведённый метод.

Можно сколько угодно критиковать Буша за вторжение в Ирак (которое на самом деле было, по сути, ошибкой - в результате нарушился региональный баланс, что вызвало непропорциональное усиление Ирана), но выставлять его идиотом - значит подпевать активистам гей-парадов, с подачи которых и началась эта разнузданная кампания персональной диффамации. Однако, когда миф уже сформирован, разрушить его очень трудно, и это в равной мере относится и к Бушу, и к чиновнику, с рассказа о котором я начал этот пост.

Купите себе дом на Киевском шоссе, в живописных местах Подмосковья. Много интересных предложений на сайте агентства загородной недвижимости "Стозем".

Где можно купить ipad без обмана и по привлекательным ценам? Попробуйте на этом сайте. Кстати, помимо самого планшета там предлагается широкий ассортимент аксессуаров, которые непросто найти в других местах.