Почта


В Сребренице жили в здании почты, построенном в восьмидесятые годы. Походные кровати дал голландский батальон, спальные мешки были свои. Впрочем, спальные мешки были у норвежца и датчанина, а у меня была пародия на спальный мешок. Знал бы, что наши такой дадут – свой из дома взял бы.
Кормились тоже от щедрот голландского батальона. Целая комната была забита коробками и бутылками с водой. Когда впервые открыл коробку с НАТОвским пайком, даже взгрустнул малость. Подумал - эти бы коробки, да нашим деревенским старушкам, чтобы поели, да порадовались.




Голландцы даже в жару в касках стояли. Если снимали, то смотрели, не появится ли машина с сержантом. Не столько офицеров своих боялись, сколько сержанта.
Местная детвора перед входом гомонила с утра до полуночи, а окно комнаты, где мы спали, как на грех, прямо перед входом было. Тишина только после двух часов ночи наступала. Попрошайничали. Спички просили, конфеты, шоколад. Впереди, как обычно, самые нахальные, а те ребята, что поскромнее, в стороне стояли, близко даже не подходили. Девочки редко приходили, и тоже в стороне стояли.




Однажды решил на гору подняться, снять Сребреницу сверху. Дорогу перешел, и сразу наверх по какой-то «козьей тропе» стал карабкаться. Потом слышу, сзади кто-то пыхтит. Обернулся – пацан маленький лет семи за мной лезет.
-Ты куда, - спрашиваю его, - лезешь?
Стал что-то лепетать, не сразу и понял, потом разобрал. Он хотел, чтобы я его запомнил, и когда захочу что-то ребятам дать, чтобы именно ему давал.
Полез дальше, он снова за мной. Гоню, он не уходит.
-Хорошо, - говорю, - я тебя запомнил, спускайся вниз.
Полкоробка спичек у меня выпросил, только тогда вниз спускаться стал.
Наверх поднялся – о-го-го!
Вон, почта с плоской крышей внизу, через дорогу – больница.
Пошел по гребню, вижу – домишко старый, черт знает, когда построенный, бельишко рядом сушится, значит, люди живут. Точно, мужик обхудавший вышел, спички попросил. Дал ему спички, сигаретой угостил, посидели, покурили, и я дальше пошел.