* * *


Каждый день приносит новые и новые радости.
И каждая радость намного радостнее другой.
Пепел вулкана, конечно, - только частные частности.
Нефть со дна океана, понятно, - просто пурга пургой.

Шахтеры, которых убили, сами во всем виноваты.
Комсомольский вожак объявил голодовку – жопа ежу.
Ну, сидит много лет за то, что платил зарплаты.
Так ведь не только… А про милицию я ничего не скажу.

Про милицию нельзя говорить ничего плохого,
Хорошее тоже не скажешь – недостаточно хорошо.
Празднуем юбилей победы, извините за грубое слово.
Юбилей горбачевского холокоста незаметно прошел.

Автомобили давят людей на пешеходных переходах.
В Кремле, говорят, до сих пор еще не раздают анашу.
Пчелы вымерли в муравейниках, и муравьи – в сотах.
Тараканы - по всей Москве, а про милицию я ничего не скажу.

Голодающий не поймет того, кого кормят насильно.
Урка поймет коммуниста и тем более – наоборот.
Если вас обижают, то при чем, простите, Россия?
Вы же голосовали. Сами себя отправили вы в расход.

Что я все за политику? Вселенная и планета
Ненавидит своих убийц, и зря я тут чушь горожу.
Ибо гораздо важнее, что хоть для кого-то наступит лето,
А про милицию… про я милицию ничего не скажу.

Примечание. Про горбачевский алкохолокост, видимо, будет следующий стишок, он почти готов, но там по идее надо дописать несколько строф, а если их все-таки дописать – то будет как-то слишком уж по-емелински. Хотя… Конец примечания.