Сегодня решил подумать над смыслом жизни.

Взял раскладушку, вышел во двор и лег на солнце. Вообще, сначала я хотел думать на крыше сарая (мне, почему-то казалось, уместнее размышлять об этом свысока), но, оценив геморрой, с которым сопряжена доставка раскладушки на сарай, решил остановиться на менее красивом, но более простом варианте — лужайке между парником и сортиром.

Размышлять было сложно: возле туалета крутился Жора с Мишей:

— Жора дрочит! Жора — дрочермен!

— Я не дрочу!

— Дрочишь, дрочишь!

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Да!

Эти споры могут длиться часами, пока кто-нибудь из взрослых, — Никулин или я, — не предложит заткнуться, заметив, что дрочат, безусловно, оба.

Если есть в жизни смысл, — думал я, — то его проявления должны быть в каждом эпизоде. То есть, даже сейчас, прямо здесь, между сортиром и парником, можно уловить часть этого смысла. Отблеск. Намек.

Я стал приглядываться.

Жора с Мишей уже перестали спорить, и перешли к обсуждению устройства женских половых органов и принципов их работы. Это весьма животрепещущая тема, которая встает на повестке стоит лишь ребятам собраться в количестве более одного. При этом, как вы понимаете, отсутствие реальных познаний в обсуждаемом вопросе не является серьезной проблемой.

— Ну, а там, короче, такая хуйня, и если ее, то тогда…

В такие моменты я умоляю Жору остановится и пощадить мой мозг. В этот раз, однако, я молчал: мое вмешательство, могло повлиять на истинную картину жизни. В этом случае, и без того трудноулавливаемый смысл, мог стать еще более незаметным. Изо всех сил сдерживая рефлекторные порывы моего мозга визуализировать Жорины описания, я тем не менее не выдержал и заорал через пять минут:

— Жора, закрой свой рот уже наконец!

Жорик засмеялся и побежал за кошкой, а Миша поднялся и направился к дому. Картина была испорчена, и смысла уловить не удалось. Я лег на живот и попытался представить какую-нибудь сцену по памяти. Ничего интересного сегодня не происходило, зато я вспомнил, как вчера на пустынной дороге через поле, встретил заведующего мужским отделением областной психиатрической больницы.

Это была интересная встреча, потому что врача Москалева я видел преимущественно в отделении, и не ожидал встретить его в деревне (и уж совсем никак в поле). Оказалось, он проводил какую-то встречу в детском доме и ехал домой. Там на дороге, которая соединяет деревню и город он и заметил меня из окна своего автомобиля, ровно через секунду после того, как я допил пиво.

Тут еще важно знать два момента: Москалев — это что-то фундаментальное и значимое, человек, положивший на психиатрию жизнь, свет и истина в последней инстанции. При встрече с ним я осознаю все свое психическое несовершенство и испытываю священный трепет. Второй момент заключается в том, что я был в депрессии и сильно подавлен. То что было потом, не особенно важно: он подвез меня до дома, мы посидели, обсудили некоторые вопросы психиатрии, сиротства и системы, после чего он уехал. Так какой же был смысл в этой встрече?

Я, как уже сказал, шел в депрессии, беззвучно вопрошал «как жить дальше?» и, возможно, бог дал мне знак, подослав психиатра. Двусмысленный, прямо скажем, знак, но, тем не менее. Как вариант, смысл может быть в боге, религии и духовном. Хорошо. Тогда где это духовное в монологе Жоры? Разве только в том, что я его прервал, — ибо если бы Жора дошел в своих фантазиях до фаллопиевых труб, заткнуться его попросил бы голос свыше.

От размышлений о Жоре, меня оторвал сам Жора, уверенно шагавший в сторону собачьей будки. В руках у Жоры была кошка Маркиза.

— Сучка ты драная, – ласково приговаривал Жорик глядя животное. Подойдя к собаке, Жора оценил пространство, которое ограничивает длинна цепи и сел на коленки. Он поднес кошку к этом «горизонту событий», предусмотрительно сжав ее конечности, и начал наблюдать. Собака щелкала зубами в сантиметре от морды обезумевшей Маркизы, а Жора бубнил что-то себе под нос.

Я смотрел молча.

Что можно сказать про эту ситуацию? Ну, во-первых, то, что она, как ни странно, абсолютно нормальна. Давным-давно мы обсуждали ее с Москалевым: он объяснил, что таким образом ребята проживают и прорабатывают внутренние проблемы связанные с пережитым насилием в собственный адрес. Мы говорили в контексте одного случая, тоже, кстати, связанного с кошками. Там, однако, все было гораздо печальнее. Попади Маркиза не в те руки, число ее кошачьих жизней моментально бы обнулилось.

А что бы сказал про это Бог? Это же его рук дело: Жора, Маркиза, раскладушка и ситуация, в котором мы втроем оказались.

Маркиза вырвалась и убежала в сторону бани. Жорик побежал за ней.

Через минуту во дворе появился Сергей. Я окликнул его. Сережа подошел, его лицо выражало опасение и озабоченность.

— Сережа, в чем смысл жизни?

Сергей сначала расслабился и улыбнулся, — оказалось, что я не собираюсь его ни за что ругать, — а через несколько секунд, когда до него дошло, что я задал какой-то вопрос, нахмурил брови и задумался.

— Какой жизни? – уточнил Сергей.

От этих слов меня едва не подбросило. Под таким углом я не рассматривал вопрос. Несмотря на умеренную олигофрению, засранец, надо признать, ухватил самую суть. О какой жизни мы говорим? Действительно, есть масса видов жизни: физиологическая — ее смысл понятен и очевиден, духовная — с ней, правда, сложнее… Какие еще? Профессиональная…

— Дай сигаретину… – попросил Сергей.

— Сереж, заткнись, – ответил я, убирая пачку в карман, – я думаю.

Очевидно, каждый человек складывают свою жизнь из набора ее видов. У всех разные пропорции, разные виды и, получается, разные смыслы. Другими словами, вопрос «В чем смысл жизни?», подобен абстрактному вопросу «Куда ехать?» — чтобы на него ответить, надо понять кто едет, по какой причине и чего ждет в конце своего путешествия.

— Оставь Маркизу в покое! – закричал я на Жорика и подозвал его к раскладушке. — В чем смысл жизни, ну-ка скажи…

Жора постоял, растерянно глядя на меня, и переспросил:

— В каком смысле?

Я внимательно посмотрел на Жору, потом на Сережу, потом попросил убрать раскладушку и пошел в дом.


-----------------------
Реально это только тем, кто про ЛК  года полтора назад вникал