tapirr

Слушать:
http://mds.altervision.ru/mds/Boris_Akunin/Boris_Akunin_Tefal_ti_Dumaesh_o_Nas.mp3/

Читать:
Борис Акунин. Тефаль, ты думаешь о нас


Точным движением иллюзиониста Ягкфи сдернул со стеклянного куба белую
драпировку, и взорам попечительской комиссии предстало последнее творение
главного столичного ваятеля.

После долгой, по меньшей мере минутной паузы генерал-губернатор
спросил, насупя редкие белесые бровки:

- Это у тя чё?
- Она самая, - чуть покраснев, ответил Ягкфи. - Триумфальная арка в
честь 55-летия Великой Победы. Хороша, да?

Его превосходительство сделался сначала багровым, потом сизым и под
конец даже лиловым.

- Ты чё? - медленно проговорил он, начиная сильно сердиться. - Ты,
блин, чё-? Ты на чью мельницу? Ты, генацвали, меня совсем за сявку держишь?
Мало мне твоей дули на Крымской! Чтоб я перед выборами заместо Василия
Блаженного поставил на Красной площади вот эту.., эту...

Генерал-губернатор задохнулся, так и не найдя достойного определения
для творения президента Императорской академии изящных художеств.
Ягкфи быстро обвел взглядом сидящих за столом и понял, что дело плохо.
Лице, у попечителей были потерянные, а заместитель генерал-губернатора по
строительству, утонченная душа и поклонник югендстиля, застроивший всю
Древнепрестольную чудесными зданиями а-ля Сецессион, кажется, был близок к
обмороку.

Что ж, беднягу можно было понять. Арка и в самом деле смотрелась
премерзко: гигантская белая загогулина, и сверху - урод-Освободитель,
тычущий в небо фаллообразным автоматом ППШ. В нем-то, автомате, и заключался
весь смысл Конструкции, но не объяснять же это членам комиссии!
Значит, опять, как во время утверждения памятника Отцу Русского Флота,
придется прибегнуть к куммупенетрации, с тоскливым чувством подумал Ягкфи. А
что прикажете делать?



Он посмотрел лиловому генерал-губернатору в маленькие, замутившиеся от
ярости глазки, переключил растринг с шестой позиции на четырнадцатую и
звучным, размеренным голосом заговорил:

- Снеся безвкусную эклектическую постройку, запирающую главную площадь
демократической России в контур меж мавзолеем тоталитарного идола и
напоминанием о кровавых годах опричнины, мы очищаем легкие нашей столицы для
вдыхания свежего воздуха нового тысячелетия и меняем весь энергетический
окрас кровеносной системы столицы с венозно-багряного на артериально-алый,
светлый, жизнеутверждающий...

Через минуту импульс начал действовать, и генерал-губернатор, будто
погрузившись в транс, стал одобрительно покачивать головой и слегка
пошлепывать мягкими губами в такт велеречивой бессмыслице.

- Да, - сказал он наконец. - Да, в трынду Василия. Сука такая,
вздохнуть площади не даёт. Ставь свою хреновину.

Старика было жалко, но времени оставалось катастрофически мало - не до
сантиментов.

Остальные члены комиссии тут же единогласно утвердили проект, а
пресс-секретарь его превосходительства подошел и, обласкав триумфатора
бархатистыми восточными глазами, шепнул:

"Все моими стараниями-с. С вас,
душа моя, причитается". Жалкий мздоимец. Знал бы он...




Как обычно, куммупенетрация отняла много праны, и по широкой белой
лестнице генерал-губернаторовой резиденции Ягкфи спускался совершенно
обессиленным. Начальник охраны, ожидавший в вестибюле, лаконично,
по-военному, доложил:

- Через главный нельзя. Демонстранты. Уже пронюхали. Разорвут.
Пожалуйте через черный.

Но и у черного хода вышло не слава Тефалю. Едва Ягкфи шагнул из дубовых
дверей под холодный ноябрьский дождик, как из-за колонны выскочил какой-то
очкастый, бородатый и бросился на зодчего с кухонным ножом. Перехваченный
бдительными телохранителями, забился в их крепких руках, истошно завопил,
клацая зубами:
- За что, за что ты так ненавидишь Москву, зверь?! Что она, бедная,
тебе сделала?!
Ягкфи распорядился отпустить несчастного безумца, а сам, опечаленный,
сел в "паккард" и велел ехать домой. Бедные, заблудшие, Тефаль им судья. Не
ведают, что творят.

Труднее всего было привыкнуть к этой слепой ненависти, хотя и
москвичей, конечно, тоже понять можно. Подгоняемый неумолимым напором
времени, он понаставил на Москве немало отвратительнейших чудищ. Сначала -
бронзовый бестиарий у священной кремлевской стены,






потом нарезанного ломтиками, да еще и пронзенного рогатиной змееныша на Наполеоновой горе,





потом ключевой элемент всей Конструкции - кошмарного истукана над
съежившейся Москвой-рекой. Сего последнего невежественные туземцы пытались
подорвать, да уберег Всемилостивый Тефаль.



Зато теперь, с принятием проекта Триумфальной Арки, задание было почти
исполнено. Взорвать злосчастный, ни в чем не повинный храм с его узорчатыми
луковками - неделя; кое-как соорудить(или, как говорит его
превосходительство, сляпать) белый бетонный каркас с гипсовым автоматчиком -
две недели; еще восемь дней на сборку замаскированного в автомате
гиперлокатора. И тогда все будет готово: невидимая дуга копронаведения
перекинется от автоматного дула к кудлатой башке пучеглазого царя, а два
корректирующих луча (кольцеобразный микродиапазоновый с Наполеоновой горы и
диффузионный от Манежных зверушек) не дадут сигналу ослабнуть. Задание
Межзвездного комитета будет выполнено точно и в срок.
Президент изящной Академии запер за собой дверь спальни, встал перед
зеркалом, покривившись, посмотрел на свое отражение: вислые щеки, мясистые
губы, хрящеватый ком носа. Обитатели Земли простодушны, неиспорчены,
по-своему даже трогательны, только вот внешность у них - с непривычки
испугаешься. Да и привычка не больно-то помогает. Этак забудешь, как
выглядят нормальные лица.

Он оглянулся, борясь с искушением. А что? Дома никого. Опять же дело
сделано - можно себя и побаловать.
Решительно расстегнул шов, скрытый в жировых складках шеи, взялся рукой
за подбородочные брылы, осторожно потянул, и маска капюшоном повисла на
спине.



Хорош, ох как хорош собой был Ягкфи Еыукуеудш (так на самом деле звали
существо, известное столичным жителям под совсем иным именем) - той
редкостной, драгоценной красотой, что встречается лишь на старинных
мезогранских селенограммах: точеная линия зубохвата, мужественные
кольцесбросы страмзы, мягкий лучистый свет люминозыров (особенно левого
нижнего, прикрытого подрагивающим полупрозрачным стробовеком).
Милая, милая, произнес про себя Ягкфи, воскрешая в памяти дорогие
сердцу черты. Ты только меня дождись, уже недолго осталось.
Благодаря системе копронаведения, выстроенной в стратегически важной
точке планеты Земля, третья ракетная флотилия с Тефалевой помощью
благополучно преодолеет 36364585900000000 эонов межпланетного пространства и
прецизионно высадит на Ленинских горах спасателей -Министерства по
чрезвычайным ситуациям.





За время командировки Ягкфи успел всей душой привязаться к славным
игнорамусам, населяющим голубую планету. Им, бедняжкам, невдомек, что из
невидимых песочных часов их земного бытия высыпаются последние крупинки.
Земляне радуются, как дети, подсчитывая, сколько дней осталось до цифры с
тремя нулями. Но в миг, когда часы на Спасской башне (которая специально для
этой цели была возведена предшественником Ягкфи, опытным скаутом по имени
Анщвщк Лщтэ) пробьют роковую полночь, наступит тот самый конец света, о
котором людей предупреждал еще Шщфтт Ищпщыдщм.

Мол, упадет на землю звезда,
и отворится кладезь бездны, и помрачится солнце, и обезумеют компьютеры -
одним словом, произойдет интрапланетарная микрокатастрофа, предсказанная
Межзвездным вычислительным центром еще две световые недели назад.
Земляне предостережения не поняли, и теперь ясно, что это к лучшему -
страшно представить, какая бы тут началась паника. Но паники не будет:
магическая формула, спасительная молитва, с некоторых пор звучащая в
телеэфире, призвана успокоить туземцев, внедрить в их подсознание оптимизм и
веру в будущее.








Слава Тефалю, теперь все и в самом деле устроится. Прилетят утыканные
антеннами корабли спасателей (невежественные переводчики "Откровения"
вообразили, что речь идет о саранче: "у ней были хвосты как у скорпионов, и
в хвостах ее были жала"), корабли разместят в своих четырехмерных недрах
всех обитателей Земли, предварительно их усыпив, а проснутся земляне уже на
планете Вуфер, как две капли воды похожей на Землю, только трава там не
зеленая, а розовая, и вода белая. На Буфере уж и отделочные работы
заканчиваются.

Возьмет Ягкфи свои три световых отгула и вместе с милой завалится
куда-нибудь на Уигтэлшт Ргещк, подальше от всех. Как изрек поэт: "Ещыдууз!
зуксрфтсуещвкуфь!"

Клянусь Тефалем, лучше не скажешь.










Карикатура:Андрей Будаев

«Царь Петр допрашивает скульптора»:
- Зело размер велик!
Откуда деньги взял ты, раб?