draft
Написался монолог. Я поспешил назвать его «рассказом», однако f_ragmen_t@lj взбеленился весьма по этому поводу, посему пусть будет просто «монолог». Что бы это могло быть, пьеса ли, что ещё — пока не решил. Но пусть пока повисит… черновичок-с.

Я не буду тебя отсюда забирать. Если надо будет — сам выберешься. А нет… А нет значит и не надо было, значит этот ад не ад тебе, значит так и надо, так и надо было значит, так что ж я буду? Неволить, что ли, буду? Рай твой сокрушать, иллюзии ломать, в стены зубами вгрызаться? Я ведь и сам неправ небось, ну ведь очевидно, что либо ты, либо… Да не смотри ты так на меня, ну что ты? Тут же одно из двух: либо я сейчас иду отсюда, либо здесь погибну, вот здесь, понимаешь, вот на этом самом месте? А тебе и тут будет не плохо, и там не хорошо, и везде. Ты ведь придумаешь, обоснуешь — тут война, но тут, по крайней мере твой дом, по крайней мере ты знаешь,ты привык, ты живёшь здесь, как раньше жил, как родители твои жили, а до них — их родители. В крови у вас жить с этой войной вечной, наблюдать её из окна, на землю падать при звуках тревоги (головой неприменно от вспышки, чтобы сначала лешится ног, а потом уж…), курить траву сорную со двора, пить то же, чем заправлять свой трактор, быть сродни своему хозяйству, жить в единении с ним, с этими говнокурами, шмабаранами да прочим млекодающим-млекососущим скотом, что ходит по дому в изобилии, жуёт лениво простыни и страницы книг, ибо какие здесь книги, зачем книги, ни твои родители, ни деды, никто книг не читал, когда, зачем читать, времени нет, ни на что времени нет, какие книги, тебе главное вовремя прочитать, что минное поле впереди, и «вспышка слева» — услышать, остальное-то не нужно, где твое поле, где соседское — уж как-нибудь определяешь, сосед забыть не даст, не даст ведь он забыть, и ладно.

А я же не могу так, ты же знаешь, не могу. И не хочу я время свое тратить, не хочу смотреть, как ты тут живёшь, и знаю, и уверен почти, что так же будет и где угодно, что это уже впиталось тебе в кровь, пыль пороховая въелась в кожу а радиация необратимо изменила мозги, органы чувств, образ мыслей — ты, вы все, вы другого, другого вида уже, я не знал, не понимал это, а теперь понимаю, ты лежал в углу комнаты, на своей травяной подстилке, а я сидел в старом кресле изодранном, и начинал всё понимать, я же глупый был, молодой, у нас как говорили: то, что у них идёт война — это нонсенс, человечек не может так жить, это вне природы человека, война. Но я увидел теперь: нет, вы не люди уже, не люди. А может, наоборот, мы уже не люди, а вы — люди и есть. Мы исторгли из себя ненависть, исторгли злобу, — но ведь где-то, где-то оно должно было скопится, должно… и вы живёте в своем говногетто, тысячекилометровые сраные выселки, леса и поля чернокоричневого увета, все в саже, копоти, на вас будто производят чудовещный эксперемент. Я только тут понял.. не понимают там снаружи, забыли, что такое война, война как вражда двух идей, или двух сил, или… У вас же все против всех, все против всех — это же не война, это Дарвин в пыли своей ворочается, вы всегда говорите «Враг», но на всей теретории вашей, она ведь огороженна, она ведь за забором вся, толстым, всего четыре штуки ворот есть, непроходимый забор, и везде, везде внутри все талдычут о «Враге» и убивают друг друга, и не смотрят по сторонам, не смотрят, что они законсервированны, не думают, не знают, чтоесть мир где-то помимо. И не надо, не надо вам знать. Я боюсь момента, когда кто-нибудь из вас поймёт, поймёт, что Врага нет, что есть стена — и решат, что Враг — за стеной, что мы — и есть враг, и тогда Вы выступите. Вы выступите и снесёте нас. Потому что у нас нет вражды, мы не умеем воевать, мы живём иначе, не так как вы. И я ненавижу, ненавижу вас за это. И я уйду, понимаешь? Уйду. А ты оставайся, раз здесь твой дом, раз эти говноовцы и говнокуры — твоя семья, оставайся и умирай тут. А я вернусь домой. Буду сидеть в кресле у электрокамина, буду сидеть и пить свой бурбон, я увезу от вас канистру бурбона, я буду единственный Там, за Стеной, кто будет иметь канистру живого алкоголя, и я буду сидеть, и я буду пить, неспешно, медленно буду пить этот бурбон, смотреть на всполохи голографического огня. Сидеть и ждать, пока ты придёшь, и убъёшь меня.