Забавности (много забавностей с рассылки petrenko.ru благодаря subscribe.ru)

Правда о Буревестнике.
Враньё социализма было унифицированным и проверяемым цензурой, поэтому вполне сходило за правду для большинства населения страны. Теперь, среди моря вранья бесцензурного, можно сказать, что в большинстве случаев не такое это уж это было и вранье. Волна вседозволенности породила потоки разоблачений и освещения поголовно известных фактов с новых точек зрения, и я часто нахожу в публикациях признаки, что правды в этих новых исследованиях не больше, чем в составляющих эту тему выпуска авторских комментариях к известному стихотворению в прозе Максима Горького «Песня о Буревестнике».

Это серьёзное произведение, серьёзное и предисловие к моему юмору. Подчёркиваю: именно юмору, а не сатире. Я всегда более склоняюсь к восторгам перед революционерами, чем к осуждению их. Революции — неизбежный и необходимый этап развития человеческой цивилизации: если жить плохо, то их будут делать от безысходности, если жить хорошо — от скуки, жажды приключений и стремления к самоутверждению. Есть нации, способные к малоконфликтному развитию, есть те, для которых это недоступно. Я не представляю, например, мирный Афганистан, но некоторые народы платят своей кровью за благоразумие других людей. Русская революция 1917 года улучшила жизнь многих народов на земле, но принесла новые беды народам своей страны. Однако, социализм не умер: капиталистический способ зарабатывания денег и социалистическое перераспределение доходов — основа стабильности многих ведущих стран мира и гарантия спокойного сна тамошних толстосумов.

Что касается публикуемых ниже строк, то N.S. рассматривает юмор не как дурносмешество ради убийства свободного времени, но как альтернативный способ исследования мира. Любое явление общественной жизни можно рассматривать во многих плоскостях: с точки зрения естественных наук (биологии, психологии), с точки зрения общественных наук (политологии, социологии, криминологии), с точки зрения общей философии, с точки зрения житейской философии (здравого смысла) и с юмористической точки зрения наконец. В разных случаях разные точки зрения или их сочетание дают наилучшее приближение к истине. Моё мнение, которое хочу сделать вашим: разноплановости мышления надо учится всем — легче будет ориентироваться в жизни. Для меня же — вполне обычная вещь одновременно вросхищаться замечательным творением Тихонова и Юлиана Семёнова в фильме «Двенадцать мгновений весны» и анекдотами про Штирлица. То же самое относится и к Горькому. Уважение без преклонения. — Вот моё правило (или девиз, если это вам больше нравится!) ко всем людям, чья подлость не доказана, независимо от их чинов и заслуг. Того же и по отношению к себе желаю.

Итак, «Песня о Буревестнике с комментариями».

Правда о Буревестнике.

Над седой равниной моря ветер тучи собирает.
Им же лучше, когда в куче! —
И хозяйственно считает:
Раз, два, три… двенадцать — сбился,
Плюнул и заматерился.

Между тучами и морем
гордо реет Буревестник,
черной молнии подобный.
То крылом волны касаясь,
то стрелой взмывая к тучам, он
кричит, и —
тучи слышат радость в смелом крике птицы.

В кучи собранные тучи
Думают: Видать нас глючит! —
Когда волны пену квасят,
Разве ж умные колбасят?

В этом крике - жажда бури!
Силу гнева, пламя страсти и
уверенность в победе
слышат тучи в этом крике.

Слышать-то, то конечно, слышат,
Только больше их колышет,
Что альтернативы нету
Кроме — слушать про победу.
Эк, вопит! — Аж вянут уши!
Жаждут песен тучьи души.
Крики ж режут слух до боли.
Кто б им радио дал, что ли?

Чайки стонут перед бурей, —
стонут, мечутся над морем
и на дно его готовы
спрятать ужас свой пред бурей.

Рыбам это б — на фиг надо! —
Тут с акулами нет слада,
Нет житья от осьминогов… —
В общем, местных страхов много.
Так что, чайки не взыщите,
Схрон другой, уж, поищите
И воды не баламутьте —
Бьёт мандраж без вашей жути.

И гагары тоже стонут, —
им, гагарам, недоступно наслажденье
битвой жизни: гром ударов их пугает.

Но, зато, сквозь гром ударов
Представленье смотрят даром:
Дотрындится буревестник! —
Шквал его об камень треснет!

Глупый пингвин робко прячет
тело жирное в утесах...

А чего лезть в бури гущу?
И в утёсах клёво плющит!
Глуп, да выжить коль сумеет —
Шансы есть, что поумнеет!

Только гордый Буревестник
Реет смело и свободно
Над седым от пены морем!

Зритель ждёт: Пока что реет! —
Навернулся бы скорее! —
Есть уж ставки: третий раунд
Принесёт ему нокаут!
Кто открыл тотализатор —
Всех лохов увлёк азартом,
Выигрыш суля гагарам. —
Так что, быть ему с наваром!

Всё мрачней и ниже тучи
опускаются над морем,
и поют, и рвутся волны
к высоте навстречу грому.

То же мне, нашлись артисты! —
Хохма: Волны-вокалисты!
Но, сыпни деньжат — эстрада
Им как звёздам будет рада.
Ну а мрачность туч понятна:
Будь ты, песня волн, неладна!
С дурой-птицей воплем схожи
Здоровы вы слух корёжить!

Гром грохочет.
В пене гнева
стонут волны, с ветром споря.

А вот это — уж напрасно:
Против ветра ж лить опасно,
Плюнешь — всё на личной роже…
Кто что вспомнил — это тоже!

Вот охватывает ветер
стаи волн объятьем крепким
и бросает их с размаху
в дикой злобе на утесы,
разбивая в пыль и брызги
изумрудные громады.

Допросились! — Что и ждали!
А ведь их предупреждали!
Да, а как там дура птица? —
Уж пора б с копыт свалиться!

Буревестник с криком реет,
черной молнии подобный,
как стрела пронзает тучи,
пену волн крылом срывает.
Ясно! Снюхались с волнами!
Приколоться чтоб над нами. —
Из себя сброд туч выходит.
Птица ж дальше колобродит.

Вот он носится, как демон, —
гордый, черный демон бури, —
и смеется, и рыдает...
Он над тучами смеется,
он от радости рыдает!

Верно чуяли, знать, тучи! —
Вишь, их как от злобы пучит!
Тянут к птице молний крюки,
А ему смешно, подлюке!

В гневе грома, - чуткий демон, —
он давно усталость слышит,
он уверен,
что не скроют тучи солнца, —
нет, не скроют!

Ясно, тучи подустали —
Больно жирными уж стали.
Пузанам — одна забота,
Жрать да спать, но не работа.

Ветер воет... Гром грохочет... —
Всех достал уж буревестник.
Провались ты, змей! Исчезни!
Вторят грому снизу лохи,
Чувствуя дела их плохи:
Слили выигрыш гагары,
Ждут их в будущем кошмары:
Оборзела дура-птица! —
Как по ставкам расплатиться?

Синим пламенем пылают
стаи туч над бездной моря. Море ловит
стрелы молний и в своей пучине гасит.
Точно огненные змеи,
вьются в море, исчезая,
отраженья этих молний.

Змейским планам их — непруха:
Море — мастер по мокрухам,
С ветром пену коль заквасит —
Хоть кого в момент загасит.

— Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник
гордо реет между молний
над ревущим гневно морем;
то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее грянет буря!..

Ну а это что? Не буря? —
Всем дошло: вот так нас дурят!
Мимо денег! Гуляй, Вася!
А гагарам — отдувайся!

И в заключение, раз уж пришлось вначале ввернуть слово о Штирлице — пара анекдотов о нём. Один для образца, такие все знают:

Штирлиц отскочил в сторону и прижался к стене. Мимо него со страшно выпученными глазами промчался Мюллер.

— уф! Пронесло! — подумал Штирлиц.

Тебя б так пронесло! — подумал Мюллер.

Кстати, Мюллере (мельник по-немецки). Один из моих бывших больших руководителей вычитал в газете «Аргументы и Факты» создающую правдивое впечатление статью о том, что бывший шеф гестапо группенфюрер (генерал-лейтенант) Мюллер — выполнявший особое задание советский разведчик (были названы русские ФИО), ныне рассекреченный и до сих пор живущий в Краснодарском крае. Представьте, какого мне стоило мне такта, чтобы не обидно для самолюбия считающего себя всех умней самодура объяснить ему: эта статья — всего лишь шутка первоапрельского выпуска газеты. Логично его попадание на эту удочку, так как он, подобно большинству наших людей привык считать личными выводами подсунутые ему из авторитетных источников (прессы, руководства, телевидения) чужие, часто нелепые суждения.

Второй анекдот выпадает из общего ряда по своему бытовому стилю, отличному от текста Ефима Копеляна в знаменитом фильме.

Совещание у Гитлера. Стол завален картами и прочими секретными бумагами. Тут распахивается дверь, влетает геройского вида товарищ в буденовке со звездой и шашкой на боку, фотографирует документы огромной фотокамерой, перелистывает их несколько раз, снимает снова и резко сматывается.
Гитлер ошарашен:
— Кто это?
— Это — советский разведчик Штирлиц! - наперебой хором услужливо отвечают ему участники совещания.
— Так почему ж вы его не ловите?
— А, бесполезно! — Всё равно выкрутится!

Тут приходит на память ещё одна смысловая связка ситуаций. Вначале анекдот.

Штирлиц заглянул в дупло. Оттуда на него блеснули чьи-то глаза.
— Дятел! — подумал Штирлиц.
— Сам ты дятел! — подумал Мюллер.

А теперь — бывальщина о дятлах.

Собирали мы весной с одним родственником молодые сосновые шишки для полезного варенья, которое собиралась варить его матушка. Под одной сосенкой я обнаружил слой раздолбанных шишек и со знанием дела рассказал родственнику, по каким признакам я определил, что здесь орудовал дятел, а не белка. Родственник послушал и пошёл под другое дерево, а я вскоре здесь же обнаружил то, что частенько нам всем попадается в укромных местах.
— Гадство! — Тут кто-то здоровую кучу нагнал! — сообщил я родственнику о своей находке.
— Наверное, дятел! — логично предположил тот.