Исламский комитет обратился ко мне с заявлением
Точнее, он обратился к организаторам похорон Ильи. То есть к Саше Орлову и ко мне. Отвечаю в общем и по существу.

1. Илья просил меня и Сашу Орлова помочь ему — со сбором средств на лечение. И прочим, если что. Это мы и делаем.
2. Просил ли Илья Исламский комитет о помощи — я не знаю. Помогал ли Исламский комитет Илье — я тоже не знаю. Поручал ли он что-то Исламского комитету — не ведаю. Мы с Сашей действовали только по просьбе Ильи и чейчас действуем по просьбе Алеси.
3. Все решения о похоронах Ильи, месте, процедуре и пр. могут принимать, естественно, вдова Ильи и его ближайшие родственники. Мы можем только помочь. Сходить. Договориться. Позвонить. Попросить. Как решит Алеся и ближайшие родственники Ильи — так и будет. По закону, если я правильно понимаю, решения принимает вдова. Или действует завещание. Но его, насколько я знаю, нет.

...4. Помогают в этом труде траура самые разные люди. Так же как и деньги на лечение Ильи слали и приносили самые разные люди. Со всех концов страны. И из разных стран. Разных национальностей, вер и даже языков. И сейчас помогают в организации панихиды и похорон очень разные люди. Очень разного положения, вероисповедания и идеологии. Настолько разные, что Илья, наверное, удивился бы, или горько посетовал, что все они раньше ему не помогали. Я вот сетую по этому поводу каждый день. И все эти разные люди помогают потому, что Илья — великий (я не боюсь этого слова) поэт. Автор гениальных строчек. До сих пор живущих у многих в сердце. Во всяком случае — в сердцах этих разных людей. Живет ли что-нибудь в сердце Исламского комитета — я не знаю. Информации о помощи Илье Исламский комитет не размещал. Среди тех, кто помогает с похоронами Ильи, Исламского комитета я тоже не видел. Впрочем, может, я чего-то не знаю.
5. Илья и сам был очень разным. И в человеческих отношениях. И в мировоззрении. И в стилистике. И нисколько этого не стыдился. Он просто слышал время. Да и вечность, я подозреваю, он тоже слышал. И перед лицом этой вечности и этой утраты “заявления” Исламского комитета мне кажутся проявлением просто дурного вкуса. Любая “приватизация смерти” Ильи какой-то одной конфессией, идеологией или национальностью представляется мне неуместным политиканством. Умер Илья Кормильцев, мой друг, наш друг, отец, муж, брат, коллега. Великий поэт.

Резюме: как скажут Алеся и ближайшие родственники — так и будет. По исламскому обычаю — пожалуйста (Илья последние годы очень интересовался исламом и практиковал суфийскую медитацию). По христианскому — как угодно (Илья окрестился уже в весьма сознательном возрасте и был довольно активным в околоправославных кругах). В традициях немецких католиков — прекрасно (у него были немецкие корни, да и католицизм его сильно занимал по определенным причинам). Без всякого обряда — тоже хорошо (вам процитировать какие-нибудь его строки, от которых у любого правоверного неважно какой конфессии волосы на голове и других местах дыбом встанут?). Всё остальное — по барабану.

И я не хочу, чтобы похороны Ильи превратились в религиозно-политический фарс. Илья был не против перформансов и скандалов. Напротив, он их любил. Но еще у Ильи всегда был вкус и чувство меры. Которых как раз и не хватает Исламскому комитету.

PS Это — в общем. Вдаваться сейчас в частности “заявления” Исламского комитета я не хочу и не буду. Когда-нибудь потом — может быть откомментирую эти фантасмагорические перлы.

источник-v-x@lj

читать полный текст со всеми комментариями