Наталья Яшина «Воспоминание об отце»


Больше двадцати лет назад прочитал рассказ Александра Яшина «Рычаги». Рассказ был написан в 1956 году, и в конце восьмидесятых какого-то особенного впечатления он на меня не произвел. А стихов его я вообще не читал.
Родился Яшин в тринадцатом, умер в шестьдесят восьмом. Немного прожил. Долго болел, рак. Умер в Москве, похоронили в Вологодской области, в родной деревне.
Недавно попала в руки небольшая книжка, напечатанная в Вологде, в 1977 году, с двумя повестями, написанными его дочерью, Натальей Яшиной.
Написано просто, а зачитался.

«Папина могила в снегу. Еще стоит крест (позже его убрали и поставили звездочку). Крест сделали мужики в один день: сверху две доски прибиты, как крыша — такой называется на севере жальник. Большой жальник.
Папин дом, оставленный им, промерзший. Такой, что мы выбежали на улицу греться. Прошло полгода после смерти. Снег выровнял землю около домика. Чисто, тихо.
...
У могилы столик, который делал сам отец. Два года назад он, улыбаясь, завещал бабушке, своей матери, закопать его вот здесь, под березами. Бабушка сначала обиделась — мол, как это он, ее сын, а думает умереть раньше ее, ей наказывает, где его хоронить. «Нечередом выходит!» —возразила она. А потом деловито добавила: «Не здесь, а вот здесь». Она показала место рядом, в двух шагах от того, которое приметил отец. «Почему?» — спросил он. «Копать трудно будет! Корней много!»
Говорят, папа в младенчестве был таким крикуном, что наша бабушка бегала с ним на руках за домами по огородам, чтобы угомонить, утихомирить сына.
Я вспомнила, как моя мама вызвала бабушку на свидание к больному папе-сыну. Трудно в семьдесят пять лет трогаться с места, ехать бог знает куда. Но она приехала. Мы с братом Мишей встречали ее на вокзале: входим в вагон — пусто, пассажиры уже ушли. Вдруг из купе выходит бабушка: и не выходит, а выдвигается. Я даже не сразу поняла, что это она, не узнала, отвыкла. Такая старенькая, ссохшаяся, сгорбленная, согнутая. Руки съежились, скрючились, глаза слезятся. В руках бидончик с брусникой, маленький узел, чтоб не тяжело было. Так странно было видеть ее среди пустых бесчисленных полок вагона. Я даже испугалась, что сердилась на нее за то, что она так долго не ехала.
На следующий день мы привезли ее к папе, привели в палату.
— Мамочка! Родная моя! Приехала! — папа протянул руки к своей матери.
— Сыночек мой, — проплакала бабушка, вытирая слезы передником. Они обнялись, поплакали. Говорили мало. Они точно уславливались о будущей встрече где-то там, только им понятно где. Они прощались. Папа просил бабушку не забывать нас, его семью, а нас— ее, его мать, его сестер.
Бабушка погостила у нас не долго, торопилась домой, в деревню. Боялась вдруг умереть так далеко от дома: в ее годы все может случиться. Она уезжала, попрощавшись с сыном, уезжала ждать его у себя на родине».