Рассказав об империи и национализме, мы несколько упустили из виду вопос - а зачем вообще нужна империя? Точнее - зачем империя нужна именно сейчас и именно здесь? А посему - сделаем небольшое отступление и поговорим о тендециях социально-политического развития современного мира...


В начале ХХ века было модно декадентствовать и постоянно иметь при себе нарочитую трубочку для употребления кокаина.
Во второй половине века по эту сторону океана модно было считать себя жертвой Страшного Психотронного Оружия, а по ту – иметь в голове радиоприёмник, принимающий сигналы от Фиделя Кастро.
В конце же века колоритнее всего было быть педерастом или шизофреником. Лучше всего – и тем и другим сразу.
То, что в первой половине столетия человечество в целом было избавлено от подобных эскапад – не вина человечества. Равно как и не заслуга. Слишком много было более важных занятий. Обе Мировые войны тому – если не оправдание, то свидетельство.

К чему я это говорю? Дело в том, что и начало века XXI не миновали сии пагубные увлечения.
На смену кокаинистам-психопатам-педерастам пришли глобалисты. Подобное сравнение отнюдь не является оскорблением – господа глобалисты, не смейте обижаться! – но призвано лишь подчеркнуть тот факт, что быть сторонником этой концепции модно. Равно как и модно являться театрализованным противником глобализма – щеголяя портретом Че Гевары на мало-мальски подходящих частях тела (бедный команданте! Вот уж кто вертится в гробу почище иного вентилятора!). Оставив в стороне вопросы моды (в первом случае) и чувства вкуса (во втором), попробуем представить себе – а что же будет в случае торжества глобализации?


Примем за отправной тезис охватывание глобализационным процессом всех ныне существующих государств. Говоря “всех”, мы имеем в виду только развитые страны или же те, которые по тем или иным причинам вовлечены в сферы интересов развитых стран (отчего происходит такое разделение на “чистых и нечистых” – будет объяснено ниже). Отсюда, кстати, немедленно следует первое допущение: инициаторы различных моделей (и стратегий!) глобализации (Объединенная Европа и США) должны либо найти компромиссное решение, либо же – одна из сторон должна полностью принять условия другой стороны. В любом случае – им еще предстоит объяснить всю прелесть глобального мира Китаю, который по данному вопросу неизменно придерживается votum separatum – как, впрочем, и по всем остальным вопросам мировой политики.

Таким образом, за бортом глобализационного корабля остаётся так называемый “четвёртый мир”. О нём не слишком принято вспоминать, но, тем не менее, он занимает пятую часть засёленном площади планеты и вмещает почти десять процентов всего населения. Безусловно, заметного влияния на мировую политику он не оказывает, однако яростно вступает в противоречие с идущим рука об руку с глобализацией тезисом гуманизма. “Бремя белого человека” сильно аукнулось четвёртому миру: повысив выживаемость и одновременно не дав никакой агрикультуры, Белая Цивилизация обрекла четвёртый мир на вымирание. Те же, кто выживет – изящно проиллюстрируют теорию сэра Чарльза Дарвина, а впоследствии им, быть может, и милостиво позволят занять место у Большой Мировой Кормушки.
Вообще, любителям бесконтрольного размножения (я не имею в виду кроликов) придётся наступить на горло своим инстинктам: перенаселенный мир, ведущие державы которого (им же, кстати, и предстоит выступить в роли флагманов глобализации, эдаких “базовых кристаллов”) вдобавок почти разучились производить пищу сами (о чем свидетельствует, например, Гор Видал) будет просто не в состоянии насытить каждого обитателя планеты. Придется переиздавать труды Мальтуса и вводить их в программу образования.
Отсюда – допущение второе: в любом случае понятие глобализации компромиссно, ибо учитывает отнюдь не весь мир, как он есть.

Интересна эволюция государственности в случае успешно проведенной глобализации. Считающиеся сейчас каноническими определения государства¹ (от Платона до Маркса, Вебера, Тойнби…) теряют смысл – поскольку речь идет о планетарном образовании. А, как следствие – и о планетарных институтах власти. Поскольку гигантский масштаб подразумевает гигантское же количество властных институтов на местах – возникает чудовищная структура иерархии власти (традиционные модели вертикальной власти и федеративной просто не работают). Как следствие – разрастание бюрократического аппарата (см., например, М. Вебер “Теория бюрократии”). Проще говоря – на “государеву службу” работает от трети до половины человечества.
Отсюда – допущение третье: подразумевается, что в глобальном мире все управленческие и властные аппараты работают идеально.

Еще один, достаточно интересный, аспект. Один из непременных атрибутов государства – нация в гражданской трактовке этого понятия². В этом случае мы получаем интересное синтетическое образование – единую планетарную нацию (за исключением, как уже говорилось, стран 4-го мира. Впрочем, о существовании 4-го мира господа глобалисты имеют обыкновение принципиально не помнить). Обращаясь к уже имеющимся аналогиям, вспомним современную Европу, в которой исторически сложившиеся нации уже порядком размыты. Геополитика как понятие полностью утрачивает смысл (к счастью, ни Хаусхофер, ни Ратцель этого уже не увидят!).
Имеет ли смысл вообще говорить о нации в этом случае? Ответ совершенно очевиден – не имеет, ибо отсутствуют критерии ее идентификации. Тем не менее, предположив возможность создания такой метанации, мы совершили допущение четвертое: считается, что существующие сейчас нации более или менее легко образуют метанацию, отбросив исторически сложившиеся и закрепленные многовековой традицией взаимные претензии и антипатии. Прибегая к уже использовавшейся аналогии – даже в рамках ЕС Франция и Германия (кстати, выступившие инициаторами паневропеизации) не утратили взаимной подозрительности и недоверия в отношениях между собой.

Таким образом, мы получаем, что построение глобальной модели мира возможно лишь при целом ряде допущений, каждое из которых требует серьезного пересмотра научных и практических концепций. Такого пересмотра – в более или менее серьезном, законченном виде – до сих пор не произошло, более того – все существующие на сегодняшний день теоретические обоснования не дают цельного, всеохватывающего представления о том, как же все-таки должна глобализация (равно как и о том, чем она должна завершиться). Упрекать глобалистов в безосновательности, разумеется, нельзя – однако приходится сделать вывод о том, что глобализм сейчас – не более чем красивая социальная мечта. Однако Маркс и Энгельс тоже лишь сформулировали мечту (и надо сказать – сделали это куда как нагляднее и обоснованнее). Не уготован ли человечеству новый Великий Эксперимент?..



Весьма интересен и экономический аспект глобализации. Интересен и противоречив настолько, что стоит остановиться на нем поподробнее. Все экономические кризисы ХХ века (оба нефтяных кризиса семидесятых и еще один – 87 года, долговой кризис второй половины 80-х, финансовый кризис Восточной Азии 1997 года и прочие) имели свою причину в странах 3-го мира. В свою очередь, это приводило к созданию обширного количества международных экономических организаций (если подумать – что же это, как не признак глобализации мировой экономики?) – МВФ, МБРР (он же – Всемирный Банк), GATT (General Agreement of Trade and Tariffs) (все перечисленное входит в Брэттонвудскую систему, и функционирует с 1944 года). G7, Парижский клуб, Лондонский клуб, Всемирный экономический форум (эти были созданы после первого нефтяного кризиса), АТЭС (Азиатско-Тихоокеанский Экономический Совет). И сразу получаются целых два восхитительных противоречия:
1. начиная с 70-х годов сотрудничество развитых стран не достигает поставленной цели;
2. сотрудничество всегда начинает идти по пути создания естественных блоков, т.е. монополизации. Таким образом, это вступает в противоречие с целью – глобализацией мировой экономики.

Мировой Экономический Порядок рухнул в семидесятых годах прошлого века. Это повлекло за собой демонополизацию (вошли в мировую экономику страны 3-го мира) и появление на мировом рынке ТНК. Оставим за скобками вопрос – а так ли уж легко смогут интегрироваться в гипотетическую глобальную экономику ТНК (и захотят ли они это сделать, ведь глобализация экономического пространства существенно подорвёт их позиции. Впрочем – вопрос спорный. Также вполне вероятен раздел мирового рынка между ТНК, но тогда говорить о глобализации просто нелепо) и насладимся тем, что наилучшим способом решения кризисов является локализация. А значит – одновременно идут два процесса – глобализации и регионализации. Более того – создание экономических блоков содержит в себе элемент дискриминации по отношению к странам, не участвующим в блоке. И еще вопрос – не захотят ли “обиженные” страны вместо того, чтобы поддержать благое дело глобализации, присоединиться к конкурирующему блоку на любых правах – лишь бы отомстить “погнушавшемуся” ими объединению.

На текущий момент можно говорить о трех блоках – ЕС, АТЭС и NAFTA (North American Free-Trade Association). Ни один из них не может служить базой для дальнейшего объединения мировой экономики:
1. ЕС, хоть и является самым мощным блоком, долго еще будет утрясать свои внутренние дела после принятия в 1993 году Маастрихтского Договора и создания Единого Европейского Банка.
2. NAFTA, представляющая свободную торговую зону между США, Канадой и Мексикой, слишком дифференцирована экономически: 1 час рабочего времени стоит в среднем в США - 4,5 USD, в Канаде – 5,75 USD, в Мексике – 0,5 USD.
3. АТЭС же представляет собой исключительно систему экономических консультаций, и его проблема – в меркантилизме экономической политики лидеров региона. Помимо всего прочего, используемая государствами-участниками АТЭС экономическая стратегия “летящие гуси”, при которой более развитые страны региона передают трудоемкое производство странам менее развитым, оставляя за собой лишь производство наукоемкое, обуславливает весьма низкие темпы расширения блока.

Таким образом, до социально-экономической унификации мира не произошло и долго еще не произойдет (увы, Рикардо!); более того – уровень социально-экономического неравенства в современном мире беспрецедентен по сравнению со всеми предшествующими периодами истории.
Можно говорить о практически уже законченном расслоении мира на большие регионы по следующим критериям:
- социально-экономическое развитие региона;
- культурно-цивилизационные особенности региона.
При таком положении дел говорить о глобализации экономики несколько преждевременно, не находите³?

Так что же - получается, что экономической базы к глобализации попросту не готово? Или же господа прекраснодушные глобалисты, не мудрствуя лукаво, уже отцепили от экономического локомотива вагоны неперспективного 3-го (то, что четвертого мира уже как бы и нету вовсе – мы уже знаем) мира?..


Безусловно, положения, сформулированные здесь, даны лишь конспективно – чтобы максимально полно раскрыть их, требуется объем куда больший. Тем не менее – основные пункты обозначены, на мой взгляд, достаточно четко и способны дать представление о конструируемом Neueweltsordnung. Несмотря на все вышеизложенное, надеяться на коллапс процесса глобализации, как минимум, неумно. Да, самораспад произойдет, но стоить он будет слишком дорого – как для отдельных государств, так и для всей человеческой цивилизации в целом. А значит – самое время озаботиться выработкой стратегии поведения и заняться просчетом вариантов.
Именно об этом – следующая часть разговора.



Итак, попробуем смоделировать сценарии реакции России на глобализационные процессы. При этом сразу оговоримся, что пассивные сценарии – равно как и варианты, при которых Россия пытается подстроиться, втиснуться в рамки формирующейся Мировой Обоймы - мы рассматривать не будем, как заведомо паллиативные. Не будем и давать оценку вероятности реализации каждого из сценариев - для полноты картины рассмотрим их все, от более чем возможных до практически несбыточных.

Сценарий первый (и как бы не самый очевидный) – это тесное сотрудничество России с Европейским Союзом и/или полноправное членство в ЕС. Невзирая на кажущиеся выгоды (или, если угодно – выгоды тактического значения), этот сценарий проблемы не решает – но, тем не менее, значительно отодвигает проблему по времени. Дело в том, что Россия в составе ЕС крайне усиливает блок и исключает возможность силового (да и экономического) давления на ЕС. Тем самым атлантический вариант глобализации становится если не невозможным, то хотя бы весьма сомнительным. Одновременно с этим достигается паритет с АТЭС.
С другой стороны – совокупность производственной мощности ЕС и простимулированной производственной мощности России, помноженная на российские ресурсы, позволит лет через десять-пятнадцать составить серьезную конкуренцию тому же АТЭС (да и не только ему). Тем самым резко возрастает вероятность глобализации уже по образцу континентальному, сиречь – европейскому. Как принято восклицать в подобных случаях – за что боролись?!
С точки зрения прогнозирования, это – один из самых интересных сценариев, в чем и предлагаем лично убедиться читателю, буде у него на то найдется желание.

Сценарий второй. Создание Азиатско-Российского блока, то есть – полномасштабное экономическое партнерство России с блоком АТЭС. Согласно своей экономической стратегии, АТЭС с чистой совестью “сольет” неофиту все трудоемкие технологии – благо с рабочей силой недостатка не будет. Дальнейшее развитие может происходить следующим образом:
а) АТЭС замыкается в себе и наращивает научный потенциал – до тех пор, пока Россия не выходит на уровень стран-лидеров АТЭС;
б) Россия используется исключительно как источник ресурсов, сырьевая база для АТЭС;
в) АТЭС поощряет перспективные разработки российской науки, и Россия через непродолжительное время занимает место среди лидеров АТЭС – а значит, снова требуется “последний гусь”.
Любой вариант приводит к невиданному упрочению позиций блока и вызывает экономический кризис (степень кризиса зависит от кого, какой именно исход будет реализован)…
Пожалуй, это – самый неоднозначный сценарий, однако при любом исходе его действие сильно затормаживает глобализационные процессы. Выгода России в сценарии колеблется от ярко выраженной до отрицательной – в зависимости от выбора исхода.

Сценарий третий. Блок России и Китая. Решение в высшей степени паллиативное, если не самоубийственное. Безусловно, эта комбинация - самая мощная в силовом и геополитическом аспекте, однако эти очевидные преимущества перечеркиваются опасностью поглощения Китаем большей части российской территории. Как следствие – война (экономическая, в наиболее “мягком” варианте развития сценария, или же прямая), а значит – разгром блока соседями.

Сценарий четвертый - создание Ближневосточного блока с участием в нем России. Заманчивые перспективы (например – практическая монополия гипотетического блока на нефть) сводятся на нет исчезающе малой вероятностью осуществления сценария. Это почти фантастика (но, надо отдать должное – фантастика увлекательная). К этому жанру литературы мы и отсылаем интересующихся – например, к книге Владимира Михайлова “Вариант И”.

Сценарий пятый. Построение в России государства имперского типа. В этом случае социально-экономическая область может быть сравнительно быстро реорганизована (что приводит к относительной экономической независимости государства), а сама империя – расширена за счет культурно-экономической экспансии в страны Восточной Европы и нынешнего СНГ. То есть – плюсы данного сценария зримы.
К сожалению, не менее очевидны и слабые места. С одной стороны, конечно, можно рассчитывать, что процесс формирования империи пройдет незамеченным со стороны блоков – поскольку политические, экономические, социальные и все прочие реформы в России уже стали sine qua non. С другой стороны – раздавить формирующийся строй на первичном этапе слишком уж несложно. Помимо этого – на создающуюся империю возможна проекция “реинкарнации СССР”, что крайне мешает адекватному отношению со стороны возможных партнеров.
Это – самый заманчивый сценарий с точки зрения российских перспектив. И, одновременно – самый неустойчивый.

Сценарий шестой. Атлантический блок, всерьез озабоченный своим, более чем шатким, положением в Европе, перетягивает Россию на свою сторону – разумеется, в качестве представителя своих интересов под боком у ЕС и “аэродрома подскока”. Излишне, на мой взгляд, упоминать о исходе этого сценария – победном шествии атлантической модели глобализма. Кроме того, лично мне этот сценарий откровенно не нравится. Причины сии считаю вполне достаточными, чтобы больше об этом сценарии не говорить.

Что же из этого предпочтительнее – дело личного вкуса и политических пристрастий. Настаиваю лишь на одном – не забудьте при своем выборе учесть интересы России.
Всего вам доброго.

____________
1. Самая интересная коллизия происходит с веберовским определением государства как “института легитимного насилия”. На кого может быть направлено узурпированное государством насилие в случае, если у государства просто нет и не может быть соседей? Ответ достаточно очевиден: либо на самое себя (что приводит к почти немедленному распаду тщательно сконструированного мира на бесчисленное множество сводящих друг с другом счеты “удельных княжеств”, либо – на своих граждан и только на них (а значит – получаем классическое “полицейское государство”, да еще в масштабе планеты). И в том, и в другом случае перед нами вырисовывается достаточно неприглядная картина. Уж проще и спокойнее предположить, что Вебер был… э… малость неправ. Вам верится?

2. В России четкости в использовании понятия “нация” не было еще в начале ХХ века, хотя постепенно за ним закрепилось этническое значение, что, возможно, было связано с полиэтничностью государства и слабым выражением идеи гражданского общества. Тем не менее, я пользуюсь именно последним подходом, как наиболее точно описывающим текущее положение дел.

3. принципе, можно упомянуть втягивание стран 3-го мира в мировой экономический процесс путем почти насильственного кредитования их МВФ, но это – тема отдельного, пусть и небольшого разговора с цифрами на руках.