Вечный ребёнок
Продолжение
Предыдущая часть здесь.
Спустились в подвал.
Я схватил первую попавшуюся лопату, а друг копается с среди инвентаря.
- Макс, а где у вас вилки?
- Вилы?
- Нет, вилки. Для копания.
- А я не знаю, что это такое.
- Ну это такой инструмент. У него два стальных зуба, и уголок для упора. Что бы глину копать.
- Слушай, я не видел ни разу такого.
- Ну ты что. Везде, где глина, таким копают! Зубья в землю легко входят. Потом на уголок упираешь вилку, и на себя толкаешь. И она слой земли выворачивает.
- Не знаю. Таких нет у нас - пожимаю плечами.
- Ладно, пойдём лопатами копать. - Астик схватил ближайшую лопату.
На жаре копать лень. Я тычу остриём своего инструмента в твёрдую неподатливую землю.
Раз. Ещё раз. Корни травы мешаются... Ох, и для чего копать-то? Ради второго урожая картошки? Может, ну его...
Ещё разок копнул. Уже спина устала.
Солнышко печёт. Жарко. Хочется на реку.
- Макс, я всё - раздался голос Астика - Тебе помочь?
Оборачиваюсь. Ну ничего себе! Он уже закончил перекапывать свой участочек! И когда успел?
- Давай!
Минут двадцать, и участок под картошку перекопан.
- Бабуля! Мы всё! Можно на речку? - кричу в сад.
- Ой, молодцы, ребятки! Конечно, можно!
Побросали лопаты. Бегом, сквозь залитый солнцем сад, понеслись к перелазу.
- Слушай, Астик. А чего до реки переться? Может, прямо тут, в ручье искупаемся?
- А что, мысль!
Свернули к ручью...
Вот, кажется, подходящая заводь.
Я ступил в воду. Нет, мелка.
Пошли ниже по течению.
Буреломы, нагромождения ветвей и поваленных стволов.
Идти тяжело. То и дело, приходится перелезать через проламывающиеся под ногами препятствия.
А русло ручья всё глубже и глубже врезается в раненый бок горы. Всё выше и выше каменистые, укутанные колючей ежевикой, склоны по сторонам.
Сыро.
Вот уже и от дневной жары не осталось и следа.
Вот, зашипев, поползла куда-то в кусты огромная змея.
Вот и лягушек уже не слышно.
Ещё полсотни метров пути...
Остановились.
- Слыш, Макс, тут купаться как-то неуютно - озирается по сторонам друг.
- Ага. Давай, попробуем с другой стороны обойти.
- А как это?
- Помнишь, если мимо нашего дома к реке идти, у поворота холм есть. За него какая-то тропинка заросшая уходит. Она как раз там, где ручей из ущелья должен выбегать. Давай туда!
Повернули назад. Обратно, в горку, преодолевая переломанные нами же завалы, идти ещё труднее.
Уже по нескольку раз поскользнулись на мокрых склизких камнях, бухнувшись в холодную воду.
Над головою порхают с ветки на ветку птицы.
Вот и белка пронеслась по ветвям с одного берега ручья на другой.
Опять плюхнулся в воду. Разбил об острые грани расколотого валуна колено.
Камешки хрустят под ногами.
По сторонам глинистые склоны сменяются белыми костями скал, будто тут, в ране, протёртой ручьём, обнажился скелет горы.
Ещё завал. Ещё...
Но вот и выбрались.
Чертыхнулись, и пошли к перелазу.
Дорога за перелазом резко свернула направо. Ручей бежит под ней - в огромной трубе, врытой поперёк.
Справа от дороги, перед поворотом, возвышается огромное, в несколько обхватов дерево.
- Слышь, Макс, а сколько ему лет? - задирает вверх, в надежде разглядеть вершину, мой друг.
- Не знаю... Несколько веков, это точно.
- Прикинь, если мы будем жить столько же?! Это сколько всего можно увидеть!
Давай запомним это дерево, и, когда будем взрослыми, вместе придем к нему, и посмотрим, насколько оно ещё раздалось?
- Ага. И тогда можно прикинуть, сколько оно уже растёт. - толкнул я глупую мысль.
Пригляделись к огромному стволу, возвышающемуся из хитросплетений колючек... Да... Великан...
Топаем дальше. Над дорогой нависают, смягчая зной, густые ветви.
Слева - горная круча. Справа - рваная рана оврага, в глубине которого журчит ручей.
Вот и заветный поворот с холмиком. Тут уже нет древесной тени. Вовсю палит солнце, припекая густую зелёную траву по обочинам.
А вот и заросшая, едва заметная тропинка, резво убегающая с дороги за этот холмик.
Ступили на неё, и через несколько секунд кроны вновь сомкнулись над нами. Под крышей этого пряного зелёного леса уже не так жарко.
Тропинка вильнула пару раз между стволами небольших деревьев, и пропала.
Но она и не нужна. Густой, мягкий ковёр из трав чист. Ни вплетений коряг, ни узелков из зарослей колючек.
Идём на шум воды. И он всё ближе, и ближе.
И вдруг ветви расступились, и пред нами предстала неглубокая расселина. А в ней вряд, один за другим, срываются вниз водопады.
Несколько ступенек водопадов. Первая где-то там, вверху. Только что мы до неё почти дошли по руслу. Последняя - где-то там, внизу, у самой реки.
А вон, немного ниже нас, на террасе целых два водопада - второй примыкает справа - это, наверное, ручней из той пещеры, в которой мы берём воду.
Терраски по высоте от пары метров до 5-7, наверное.
И водопады разные - одни переливаются по всему борту ступени широкой и мелкой струёй. Другие, сплетаясь в тугой жгут, несутся вниз по проточенному жёлобу.
И на каждой терраске - озерце. И в эти озёра, то шипя и пенясь, то грохоча, то шелестя и журча, срывается сверху вода.
Солнце обдаёт своими лучами всю эту картину, зажигая яркие блики в струях, играя радугой в пелене водных брызг.
Стоим, как зачарованные. А потом: "Пошли кататься на водопадах!"
- А вещи где оставим? - осматривается Астамур.
- Да зачем оставлять? Давай прямо в них! Мы и так все мокрые! - смеюсь я.
Присмотрели место, где круча пониже, и бултыхнулись в озерце.
Неглубоко. Чуть выше пояса.
Зато там, где струя водопада врезается в скалу, можно нырнуть в студёную чистую воду с головой.
И тогда тысячи пузырьков воздуха, вбитые в глубь летящей сверху водой, окутают тело, приятно защекочут его, закружатся вокруг белым вихрем.
Подошли к краю террасы. С опаской посмотрели вниз. И потом, с шумом и плеском ринулись в струю.
Сердце ушло в пятки. Скольжу по крутому наклонному жёлобу. В голове мысль: "Только бы ноги не сломать!" а потом другая: "Только бы успеть отскочить до того, как Астик догонит!"
- Бултых! - ушёл с головою под воду. Ступни уткнулись в отполированное водою дно, колени согнулись... Но посадка мягкая.
Лишь высунулся из воды, и - в сторону.
А секунду спустя туда же, где только что был, с криком: "А-а-а-а-!" - влетает, размахивая мокрой футболкой, Астамур.
Уф! Здорово!
Так, впереди ещё несколько порогов. Вперёд! Вон, Астик уже мелькнул быстрой тенью вниз, в сторону реки.
Ещё прыжок, ещё...
От перепада давления слегка заложило уши.
Но вот и последний водопад.
Смеясь и вереща, сиганули в его струю. И, спустя доли секунды, оказались на дне ущелья, в паре сотен метров от рычащего потока реки.
Здесь, на огромной каменистой площадке, у излучины, на земле - ни травинки. Только нагромождения серых и коричневых валунов, разогретых солнцем до состояния печки.
Огромные, и крохотные, скруглённые и исколотые, белёсо-серые, и расцвеченные вкраплениями пород - эти камни образуют неповторимый ландшафт, зажатый в кольцо буйной зелени леса.
И смотришь на эти многокилограммовые булыжники, и понимаешь, какую невероятную, нечеловеческую мощь таит в себе река, которая, когда ей вздумается, с лёгкостью играет этими глыбами. И во время этой игры, мутный ревущий поток кидает сотни, тысячи таких камней, словно мячики, словно жонглёр в цирке. Кидает, ударяет, шлифует и колет шутя, будто не из тверди они, а из податливой лёгкой пластмассы.
Невероятная мощь.
Вообще, я думаю, человек должен хоть иногда бывать в горах.
На равнине, или в бетонных лабиринтах городов, в спасительных норках квартир, человек забывает, кто он есть. Впялив взгляд в "долбоящик", обыватель начинает считать себя властелином мира, неподвластным стихиям.
Бескрайность Вселенной, дарующий жизнь огонь Солнца, безбрежные океаны - всё это становится не более, чем забавной абстракцией. Обыватель впадает в уверенность в том, что именно он правит всем, что его окружает. Впадает в уверенность в том, что ему всё с лёгкостью подвластно.
И, если ни дай Бог случается беда, обыватель пугается, паникует. Он привык противопоставлять себя природе. Он забыл, что тоже частичка её. Он враждебен к миру. И мир враждебен к нему.
Но в горах, видя эти ревущие после ливней потоки, проходя по дну ущелий, когда вокруг тебя высятся исполины гор, которым столько лет, что не счесть - твоя жизнь - лишь миг жизни их - когда видишь над головой огромные - руку протяни, и сорвёшь - звёзды - понимаешь, что ты - всего лишь песчинка в титанической вечности мира. И твоя жизнь, твои мечты, стремления - всё это ничто по сравнению со Вселенной.
Но, несмотря на это, ты понимаешь, что являешься частью этого мира. Крохотной, слабосильной. Но неотделимой. И всё это: эти вершины, эти потоки, это Солнце, этот ветер - всё это для тебя. Но и ты - для этого. Часть природы. Вплетённая в мир тысячами нитей.
И когда взбираешься на вершину очередного крутобокого гиганта, осознаёшь, что это не ты покорил гору. Это гора покорилась тебе, отдав этим дань уважения не царю Вселенной, а маленькой песчинке, решившей пойти вверх, наперекор обстоятельствам.
Это трудно описать. Ибо горы учат человека двум для обывателя противоположным вещам: учат осознавать своё место, и учат уверенности в себе, в своих силах, учат вере в себя.
И вот стоим с Астамуром посреди раскалённого каменного поля.
Купаться уже не хочется - набултыхались.
Стоим, и думаем, как идти обратно.
По реке, вниз по течению, через ревущие перекаты - страшновато.
По склону вверх... Ещё найти бы, где можно влезть на этот склон.
Прошли до реки.
Осмотрелись.
Нет, чего-то желания снова лезть в воду нет. Больно бурный здесь поток.
Ладно, сейчас решим.
А пока разделись, выжали одежду и разложили сушиться на раскалённых, словно жаровни, камнях. А сами пока – купаться в реку. Ну не хочется поначалу. Но так чего жариться-то впустую?! Вот оно, счастье!
Горы, ревущая перекатами река, небо с едва уловимыми перистыми облачками в бездонной выси… Где-то там, на юго-востоке, город с его летней суетой, толпами отдыхающих в переполненных троллейбусах. Где-то там, за горизонтом, люди решают глобальные, и не очень проблемы. Где-то митингуют. Где-то потягивают тёплое пиво у жёлтых ларьков. И никто не подозревает о том, что вот, плюнь на всю эту суету, поднимись сюда, в горы, и найдёшь маленький кусочек рая. Рая, которого всем людям так не хватает.
Правда, проверить этот рай может, задать трёпку… Но, если человек пройдёт все проверки, если полюбит эти места, то поймёт, что сумел обрести нечто такое, что многим и многим недоступно.
Порою, можно всю жизнь провести, уткнувшись в экран телевизора. Наблюдать за выдуманной жизнью киногероев, завидовать путешественникам. И не подозревать, что вот, протяни руку, и тут, совсем рядышком есть что-то такое, чего требует душа. И что проходит мимо, скрытое ширмой «голубого экрана».
Здесь жизнь и счастье не придуманные. Здесь они настоящие. И доступны всем.
Вылезли из реки. Обсохли. Оделись. Но подъём к дороге решили отложить.
Где-то здесь, в кустах, на дне ущелья, должен бить родник. Он обязательно должен быть. Я о нём знал давно.
Поток, который вытекает из пещеры, когда-то был гораздо мощнее, чем сейчас.
Но после завершения строительства дороги туда, в глубь пещеры, свалили остатки неиспользованного аманала.
И вот один из местных, который позже получил прозвище Хоккеист, решил зачем-то этот амманал взорвать.
Пробрался в пещеру. Сунул в штабель шашку. Выбежать не успел. Взрывом выкинуло, как пулю из ствола, из пещеры. И повис мужик на ветвях вековых деревьев, рвущихся к небу со склонов около пещеры.
Мужик выжил. Но от травм заработал сильный тремор. Из-за него постоянно тряс правой рукою, как хоккейный вратарь на воротах.
А пещера дала трещину.
Видимо, под ней была ещё одна полость. И часть воды стала уходить в неё. А из той полости – к подножию горы, где бьет фонтаном.
Пошли с Астамуром по кустам, небольшим леском на мысике у подножия…
Лазили долго. Нашли какой-то крупный родник. Но того, что должен бить фонтаном, так и не увидели.
Устали.
Повернули назад.
Найти место, в котором можно было бы со дна ущелья взобраться на склон, не составило труда. А вот дальше.
Сыпучий склон, устланный ковром годами опадавшей листвы, влажная духота леса, да дневная усталость свели на нет всю бодрость от купания. Но нам уже не до неё. Поднимаемся, поскальзываясь на мелких осыпях, да спотыкаясь о корни. Но сами довольны дневными открытиями донельзя!
Правда, в эту поездку мы больше к водопадам не ходили. Да и не до них было.
Объедались в саду яблоками, да начинавшими зреть грушами. Вечерами жарили на костре мясо.

Костёр потрескивает. Искры несутся ввысь, к звёздам, будто бы хотят тоже стать частью этого неба.
Летучие мыши всех размеров и видов носятся над нами, едва слышно похлопывая своими крыльями.
И тут началось: «Вить-вить-вить! Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш» - толпы маленьких зверьков – не больше белки – побежали по ветвям деревьев. В саду затрещало, зашелестели падающие плоды.
- Ох, сони достали! – сетует бабушка.
- Что за сони? – оживился Астамур?
- Ну соня-полчёк. Их сюда завезли. Сады обносят.
Старый хозяин их отвадил отсюда. А пока никто в доме не жил, и за садом не смотрел, вернулись.
Вон, наверху, у Кости и остальных соседей, их нет. На них если начинают охотиться, они уходят. А так, если никто не трогает – весь урожай выгрызают. Они фрукт по разу надкусывают, и больше не трогают. И он гниёт. – бабушка жалуется на ночных гостей.
- Тётя Лена, давайте я Вам капканы дам! Половите их. Может, уйдут? – Астамур задумчиво глядит на ветку, по которой на фоне жёлтого серпа луны то и дело проносятся тени зверьков.
На том и порешили, Астамур пообещал привезти из деревни пяток маленьких капканов.
А на утро мы с Астиком собрали наши рюкзаки, и двинулись в обратный путь.
И вот опять жёлтый ПАЗик подпрыгивает на кочках. Вот опять мы со смехом подлетаем на его заднем сиденье. И опять где-то в ногах носится, как чумной, диск запасного колеса… Впереди – город.

Это был последний раз, когда Астамур приезжал к нам на дачу.
Вскоре он передал мне пять обещанных капканов, но я, один раз отловив ими, последовал «доброму» совету бабушки «прокалить, что бы кровью не пахли», посадил у них пружины. Астик, как узнал об этом, долго смеялся и подтрунивал надо мною.
А дни текли своим чередом. Друг до конца лета уехал в деревню. И на Развилку я уже выбирался с другими товарищами.
А дни становились всё беспокойнее, и беспокойнее.
Зимой, из-за отключения отопления, у нас отменили занятия в школе. И Астамур вновь уехал из города.
Следующее лето, правда, он встретил у моря. Но на дачу к нам его не отпускали – завалил физику, и готовился к переэкзаменовке. Из-за этого и сидел в городе. Но даже для того, что бы его выпустили гулять, приходилось уговаривать его родителей.
Но жизнь бурлила во всю.
- Слышь, Астик, ты, это, давай, пересдавай экзамены. Мы по осени за каштанами поднимемся. Я такое место нашёл! У-у-у-у-у!
- Ага. Я почти готов к пересдаче!
- А другим летом. Меня тут на рыбалку взять обещали в ближайший месяц. Куда-то далеко в горы на форель. Оттуда народ мешками её возит! Мы тогда на следующий год вдвоём поднимемся!
- Макс, я накидки плести научился. Надо накидкой попробовать ловить.
- Научишь?!
- Ловить?
- Нет, плести!
- Погоди, вот физику пересдам! Тогда, конечно!
Но накидки плести Астик меня так и не научил.
Окончание