Предыстория
Впервые речь о Эквадоре зашла более чем два года назад. Мы сидели на кухне квартиры, которую заказчики снимали в нашем городе небезызвестному политтехнологу Зафару Хашимову, пили водку и разговаривали разные разговоры. Зашла речь о смене места жительства.

Упомянут был и Эквадор.

Интерес из легкого перерос в серьёзный. В конце-концов мы познакомились через Сеть с живущими там третий год писателем Андреем Ширяевым и фотографом Алёной Калистратовой. Алёна, приехав в Россию по делам, заглянула на мой 31-ый день рождения (застряв у нас в гостях на пять дней вместо одного, так мы ей понравились), что отношения сильно упрочнило. В конце-концов мы решились на поездку сами, благо зазывали нас очень настойчиво и упорно.

Перелёт
...Пришло наконец долгожданное сообщение по ICQ от друга Ширяева, Влада — "Я взял вам билеты до Кито на 20 сентября". Мои мозги немедленно сделали ловкий финт и встали в замечательную позицию, забыв обо всём, что не имело отношения к поездке, включая и работу. Какая уж тут работа.

Утром следующего дня моя жена Наталья написала на работе заявление об отпуске за свой счёт и, преодолев некоторое сопротивление сослуживцев, подписала его у начальства. Смешные люди считали, что она может отказаться от поездки в Эквадор ради какой-то там подготовки к юбилею организации и мы сдадим назад довольно дорогие билеты ($1200 на лицо за дорогу туда и обратно). Но её мозг совершил аналогичный оверкиль и на некоторое время мы превратились в пару несколько неадекватных (с точки зрения обывателя) людей.

Сборы были недолгими. Опыт различных поездок подсказывал, что лучший багаж — деньги. Денег было немного. Так же немного, как желания везти с собой кучу барахла, треть которого всё равно не будет использована. Потому мы пошли в Sela и прикупили там две дорожных сумки и рюкзачок. В рюкзачок набили предметы, которые могут понадобиться прямо в дороге: мыльные принадлежности, тонкие свитера, пару книг, и прочую понятную мелочь. В сумки угнездилось бельё, более тёплые вещи и наши пальто, которые мы намеревались оставить в Москве, имея в виду, что вернёмся уже в октябре, когда будет холодно. А в освободившуюся сумку набить разные вкусности для Андрея и Алёны.

Кое у кого может возникнуть вопрос — на кой чёрт нам понадобились тёплые вещи в стране, столица которой находится в нескольких километрах от экватора? Отвечаю — столица находится недалеко не только от экватора, но и от самой высокой его точки, отмеченной специальным памятником. В горах, по-русски говоря. И потому ночью температура свободно падает до +10. А если забраться чуть повыше в горы, то можно и снег найти, и утренний иней и тому подобные прелести. Помимо всего прочего, ехали мы туда, где только-только начиналась весна.

Препоручив шесть своих кошек заботам знакомого с романтической кличкой Змейс, мы погрузились в поезд. Вопреки обыкновению, ночь проспали как убитые, а утром поехали прямиком на Павелецкую, к Владу.

Следующие три дня прошли в пьянстве и покупках некоторых необходимых вещей. Например, конфет "Коровка", халвы, гречневой крупы и разнообразных специй, включая большущий мешок укропа. Всего вышеперечисленного в Эквадоре не найти днём с огнём и русские испытывают пищевую ностальгию страшной силы. В придачу ко всему мы везли новый фотоаппарат для Алёны, какой-то ПДА для их соседей и здоровенный шпиндель DVD с русскими фильмами.

Под конец (то есть за сутки до вылета) мы ухитрились так изрядно выпить, что у Влада возникли опасения по части успеха отправки наших тел. Но всё обошлось. В такси, которое доставляло нас в аэропорт "Шереметево-2", мы пришли в себя, мобилизовали внутренние резервы и довольно бодро вошли в зал.

Первое, что мы увидели после прохождения оравы ментов с металлоискателями, была огромная очередь на регистрацию. Уныние овладело нашими организмами. Я покидал сумки на тележку и купил маленькую бутылку спрайта. Освежающе дорогую, 95 рублей. Через три минуты стояния в очереди мы заметили, что вдоль очереди ходят люди нерусского вида и повторяют как заведённые "каэлэм...", "каэлэм...". Некоторые стоящие тут же подхватывались и куда-то убегали. Сквозь туман похмелья в мозг проникла мысль: "наверное, хитрые голландцы организовали свои воротца, чтобы с аэрофлотовскими тормозами не связываться". Попытка пообщаться с одним из нерусских человеков завершилась энергичным мычанием и обменом жестами, которые подтвердили наши надежды.

Мы уцепились за тележку и покатили её в указанном направлении. На регистрации оказалось, что все предупреждения и инструкции Влада относительно транспортного поведения в Амстердаме можно считать недействительными, ибо нам сразу выдали посадочные талоны и сообщили, куда именно пройти в Shiphol. Это радовало, ибо снимало главную стоящую перед нами проблему — проблему с языком. Наталья по-английски говорить не умеет вовсе, а у меня при виде носителей языка возникает нечто вроде писчего спазма. Точнее, возникало, но об этом позже.

Через несколько минут мы сдали багаж и оказались у стоек паспортного контроля. В ещё одной очереди, последней на русской земле. От нечего делать я стал озираться и обнаружил в пяти метрах от себя гражданина примечательнейшей внешности. Огромный, более чем двухметрового роста детина, с бритым наголо шишковатым черепом, кулаками размером с мою голову, низким, скошенным лбом и прочими атрибутами профессионального боксёра-супертяжеловеса. Я на него долго втыкал, но cфотографировать не решился — судя по всему, убил бы он меня одним щелбаном, а это в мои планы не входило.

Девушка-контролёр долго рассматривала меня и мой загранпаспорт, потом лениво спросила о месте назначения. Я ответил, услышав в ответ удивлённое бурчание. Ну да, мне надо было в Турцию лететь, чтобы не выделяться.

Наконец мы попали в самолёт.

Честно сознаюсь — мало того, что я впервые в жизни летел за границу, я ещё и впервые в жизни сидел в кресле гражданского самолёта. До этого летать мне приходилось исключительно на военно-транспортных. Я печально посмотрел в иллюминатор, на тоненькое и хлипкое на вид крыло с шевелящимися элементами механизации, пристегнулся и проводил взглядом строения аэропорта.

Интересного в полётах на гражданских самолётах почти ничего нет. На взлёте-посадке можно посмотреть вниз, в полёте полюбоваться на облака и подозрительно гнущееся под порывами ветра крыло. Телевизор под потолком показывает какую-то чушь, изредка разбавляя её полезными сведениями в виде карты курсографа и данных о скорости, высоте и температуре забортного воздуха. И нельзя курить. Совсем. Последний факт вызывал у нас наибольшее уныние.

Три с лишним часа сна, чтения и мерзкой каэлэмовской еды — и вот под крылом Амстердам, слышен вой приводов, колёса стукаются о взлётку и к люку пристыковывают рукав. На проходе я смотрю в иллюминатор рукава и вижу, как из багажного отделения выгружают поддон с прижатым сеткой барахлом. Наверху кучи мокнут под дождём наши сумки.

Shiphol поразил нас сразу. Мне трудно передать это великолепное ощущение от огромного пустынного здания. Ещё в Москве нам рассказывали, что размеры этого транспортного хаба поражают воображение. Реальность оказалась ещё более ужасной. Он не большой. Он огромный. Люди теряются в этом монстре, шум глохнет. Нет привычного ощущения суеты и нервозности окружения. Персонал разъезжает по нему на маленьких электромобильчиках, на них же возят инвалидов, VIP-пассажиров и прочих хитрых граждан с нелёгкой судьбой. Некоторое время я прикидывал, как такую машинку угнать, но быстро рассмотрел, что без ключа ничего не выйдет и затею эту оставил. Рюкзак мы сунули в смешную трёхколёсную тележку и отправились исследовать окрестности, толкая её перед собой.

Хотелось сесть где нибудь и рассмотреть всё спокойно и отстранённо. Но без сигареты в зубах это делать неинтересно и первым делом мы стали искать место для курения. Дело облегчало обилие надписей на давно знакомом языке. Затрудняло его то, что все места для курения находились в питейных заведениях, коими Shiphol изобилует. И не было денег. То есть деньги были, но не те — полтысячи рублей и что-то около восьмисот долларов. Но подлые европейцы хотели евро. Обменник я нашёл быстро. Про рубли на его табло упоминания не было. Доллары же меняли по такому курсу, что я, мягко говоря, сильно удивился.

Осмотр окрестностей обменника выявил несколько банкоматов, на одном из которых висел гордый лейбл "visa electron". Посовещавшись с Натальей, мы сунули в него её карточку, выданную Балтийским Банком. Без всякой надежды на успех, впрочем. Каково же было наше удивление...

...довольно шурша купюрами в карманах мы прошли к избранной стойке, взяли кофе, коньяку и булочек и радостно закурили. Соседи с ленивым интересом покосились на пачки "Союз-Апполон".

Тут нужно заметить, что покурить, посидеть и даже поспать (например в баре "Casino") можно совершенно бесплатно. Ни одна сволочь не станет мерзким голосом требовать, чтобы ты выметался или сделал заказ.

Я сделал глоток кофе, затянулся сигаретой и меня внезапно отпустило. В голове образовалась ясность и спокойствие. Я осознал, что путешествие таки началось, я наконец-то лечу туда, куда рвался в течении почти двух лет. Ощущение нереальности происходящего прошло.

Мы допили коньяк и сосредоточились на поисках пунктов доступа в Сеть.

Нашли. Сначала один, абсолютно безлюдный. Стоит два десятка компьютеров и автомат для продажи талончиков по кредитным картам -— "женщину вынули, автомат поставили". Мы этот пункт проигнорировали, так как рядом не было мест для курения. Прошли мимо ещё одного такого же, забрались на второй этаж и увидели кафе с заманчивым названием NetWork и рядом с ним пункт доступа в Сеть. Конечно, после рассматривания шереметевских ценников, цены приятно радовали. Но доступ в Сеть по девять евро в час... Делать нечего, раскошелились. Проверили почту, написали писем, я настрочил пост в свой блог (изобретатели http://www.translit.ru/ — великие люди!).

Время шло медленно и печально, хотелось есть. Тут же, недалеко, забрели в макдональдс, потыкали пальцем в меню и сели кушать макнагетсы и картошку. От соседнего японо-китайского ресторана нас отделяла стеклянная перегородка, к которой я сел спиной. Мы радостно любовались довольными лицами друг-друга и обсуждали перспективы осмотра красот далёкой экваториальной страны. Внезапно Наталья бросила свой кусочек в коробку и вылупилась (иного слова я не могу найти) куда-то мимо меня. Такого удивления я на её лице не видел давно. Проследив за взглядом я подавился картошечкой. За стеклом, на полу, между псевдокитайскими столиками и креслами резвились три мыши. Одна побольше, очевидно мама, две поменьше, очевидно детки. Наглые, толстые и лоснящиеся, они носились, задрав хвосты, по блестящему полу. Они явно были довольны собой и своей мышиниой жизнью. Я вынул фотоаппарат и попробовал их сфотографировать. Азиаты смотрели на меня как на идиота: эку диковинку нашёл — думали они, поглощая суши — мышей не видел, дикарь северный.

Время сравнялось с заранее заданным, мы пришли к нужному гейту, предьявили посадочные талоны, прошли по рукаву и плюхнулись в кресла. Я выглянул в иллюминатор и увидел политое дождём крыло, сверкающую стеклом стену Shipholа и... наши сумки на вдвигаемой в потроха DC-11 багажной платформе.

Алкогольно-кофейная эйфория сменилась мрачным предчувствием девяти часов над океаном без сигарет, крепких напитков, зрелищ и еды. Я пристегнул ремни, достал из рюкзака наладонник, повернулся к иллюминатору начавшего набор высоты самолёта, да так и прилип. Ночью с воздуха отлично видно, как плотно населена Европа. Час с лишним внизу проплывают огни, сплошные огни — практически без тёмных пятен. Такое ощущение, что даже в лесах расставлены фонари. Зрелище завораживающее. Куда более завораживающее, чем физиономии и улыбки голландских стюардесс, глядя на которые понимаешь — увлечение охотой на ведьм не сошло европейцам с рук.

Наконец огни кончились, а курсограф на салонном телевизоре сменил масштаб. Упорная красная линия медленно но верно прорастала в сторону Южной Америки. Я представил себе погоду за бортом и поёжился.

Следующие восемь часов прошли в атмосфере ленивого поедания каэлэмовской пластиковой еды, выпивания каэлэмовского вина (жуткая дрянь, несмотря на хвастливые медальки конкурсов) и вполне приемлемых чая и пива. Заодно я подивился уму и сообразительности безвестного менеджера, подбиравшего видеоматериалы для показа пассажирам. Ибо несколько неуютно смотреть фильм про захват заложников на борту трансатлантического авиалайнера и последующую авиакатастрофу при посадке, находясь на высоте десяти тысяч метров. Рыжая, к счастью, спала, а вот мужик, что сидел слева от неё, заметно нервничал.

Ничего с нами, само собой, не случилось. Мы неторопливо пересекли океан и совершили промежуточную посадку на Bonair — маленьком, но очень дорогом острове. По слухам, там можно было выйти и покурить в аэропорту. Я высунул рожу из пассажирского люка и тут же втянул её назад. После +19 пассажирского салона забортные +32 показались адской парной, на лице сконденсировалась влага, а в глаза сыпануло песочком. Плюнув на вражескую землю, мы мужественно решили перетерпеть до Кито.

К Кито cамолёт подлетает ранним утром. И я вам скажу — зрелище ничуть не хуже того, что было в начале полёта. Горы кажутся сшитыми из множества кожаных лоскутков, в долинах и ложбинах видны деревеньки и городки. Утреннее небо отражается в озёрах и кажется, что в них налита ртуть. Погода, впрочем, не была настроена на романтический лад. Гдё-то вдалеке я обнаружил вулкан, верхушка которого была закрыта густой облачностью. А в облаках полыхали молнии. Не сомневаюсь, что весь правый борт в этот момент прилип к иллюминаторам. Оно того стоило. Сидевшие за нами люди, кажется, чуть не подрались от возбуждения.

По завершении демонстрации нам раздали иммиграционные карточки и таможенные декларации, которые, по утверждению голоса из трансляции, следовало тщательно и внимательно заполнить. Чем я и занялся, мучаясь несказанно над некоторыми пунктами. В итоге я рассудил, что расстреливать и депортировать меня явно не будут, вписал в непонятные места своей и натальиной карточки какую-то отсебятину и успокоился. В таможенной декларации с чистой совестью указал, что не везу ничего, что надо декларировать. Откуда я знаю, что надо, а что не надо?

Тут самолёт жалобно скрипнул и провалился вниз на добрую сотню метров. Загорелись огоньки «пристегните ремни» и очень скоро покрышки шасси взвизгнули, коснувшись долгожданной эквадорской земли.

Никаких посадочных рукавов. Обычные трапы. Нас загрузили в смешной автобусик "тяни-толкай" и отвезли в аэропорт. В окне над входом в здание торчали радостные рожи встречающих. Я осмотрел их, но не обнаружил ни Алёны, ни Андрея. Услужливое воображение немедленно развернуло передо мной ужасные картины гибели на чужбине, но я их тут же прогнал. Через минуту мы выгребли с транспортёра багаж и ломанулись на паспортный контроль. Мечталось о ванне, на крайний случай — душе. Ещё очень хотелось перебить мерзкий вкус каэлэмовской пластмассы нормальной едой и чего-нибудь выпить. Но больше всего хотелось курить.

Паспортный контроль проскочили практически мгновенно. Я догадался о сути вопроса (заданного почему-то по-испански) и ответил «tourism!». Милая девушка радушно улыбнулась, сунула мой паспорт в матричный принтер и я стал обладателем девяностодневной визы. Рыжая у соседней стойки жестами обьяснила, что не понимает ни слова и с её паспортом проделали ту же процедуру.

Кстати, если вы думаете, что кто-то рассматривал тщательно заполненные документы, так вы ошибаетесь. Их просто собрал в пачку толстый мужик с ехидной рожей, стоявший между паспортным контролем и рентгеновским аппаратом.

Мы прошли воротца металлоискателя, подняли сумки с транспортёра рентгеновского аппарата, свернули за угол и попали в обьятия встречающих нас Андрея и Алёны. Причём меня обнимал Андрей, а Рыжую Алёна, что на мой взгляд несколько несправедливо. Почти двадцатичасовой перелёт завершился.

Освещая окрестности довольными рожами мы погрузились в машину, дружно закурили и покатили в Сан Рафаэль, пригород Кито. В место, которое стало нашим домом на следующие три с лишним недели.