Амткял
Фото: здесь.
Предыдущая часть: здесь.
Начало: здесь.

Часть 4.
Озеро Амткял. Газелинг. Начало.




Утро началось с огорошивающей новости. Бабушка "обрадовала".
- Максим, я разговаривала с Асланом и Робиком. Вы завтра никуда не поедете. Нет дизеля.
Я опешил: "Бабуль, а Робику-то дизель зачем? У него же "Газель". Она бензиновая!"
- Не знаю, зачем, но Робик сказал, что нет горючего!
Настроение резко устремилось вниз.
Хватаю жену в охапку, и бежим по заправкам, искать ДТ.
ДТ нет. Впрочем, как и ожидалось.
Огорчённые принимаемся за привычные дела.
Рюкзак не перебран. Обувь мыть и приводить в порядок и не думаю пока - всё равно поездка "накрылась".
На следующее утро, как всегда, поехали на рынок.
Лесю завели к знакомой, тёте Вале. Погуляли по рынку... Часам к 11 утра вернулись домой.
Виталика и Димы нет - видимо, на пляже. Бабушка тоже куда-то ушла.
Перекусили. Ставлю на зарядку телефон, и сразу - звонок от Робика: "Макс! Где вы? Мы едем?"
Я растерялся.
- Робик, бабушка сказала, что у тебя горючки нет!
- Как нет? Бензин есть!
- Едем! Через час подтягивайся к бабушкиному дому!
Бегом за ребёнком. Маша побежала искать Виталика и Диму. Не нашла. Зато ребята пришли сами.
- Быстро! Собираемся! Едем на Амткел!
Перетряхиваю рюкзак. В спешке ищу обувь. Те берци, в которых ходил в Шромы, совершенно мокрые. К тому же, позавчера они начали тереть ноги.
Хватаю рваные, в которых ходил Дима. Шромы пережили, видно помрут на Амткеле - мелькнула мысль.
Переобуваться некогда. Кое-как пихаю всё, что считаю нужным, в рюкзак.
Вот и Робик подъехал.
Бросаем всё, заваливаемся в "Газель", и мчимся на рынок за продуктами.
Пока суть, да дело, время уже к полудню.
Вернулись домой. Маша и друзья побежали дособирать вещи. Я же поехал с Робиком за Асланом, Дамеем и остальными.
Вбегаю к Аслану.
- Едем! Едем на Амткел!
- Макс, не кипишуй! На чём едем? У Вадика дизеля нет. Завтра он дизель достанет, и повезёт нас.
- Робик везёт.
- На "Газели"? Ты шутишь? Там УАЗики иногда застревают, не то что "Газель"!
- Аслан, все собраны уже, всё куплено! Поехали!
- У меня дома только один автомат, что регнутый на меня. И вещи не собраны...
- Бери, что есть!
- Слушай, мы не доедем! За "Уралом" в воинскую часть бежать придется!
- До куда доедем, до туда доедем. А дальше - пешком.
- С женщиной, с ребёнком... Я тебе сто процент даю, что за "Уралом" придется бежать!
- Так ты едешь, или нет?
- Слушай, как ты думаешь, я могу ТАКОЕ пропустить?! Конечно, еду!
Бегу за вином.
Голова не соображает.
Мы с Дамеем заходим к его соседу. Тот ведёт нас через сад к винному погребу.
В тёмной прохладе темнеют боками бочонки.
- Какое вам продать-то? Вот это попробуй... - и винодел киянкой вышибает пробку.
Золотистое белое вино струится в стакан.
Пригубил... Изумительное!
Допил стакан, а мне протягивают следующий.
И так - пока ноги не принялись заплетаться!
- Я, пожалуй, вот это возьму - указываю на бочку - Почём?
- Я по 60 продаю.
В ответ протягиваю шесть 2,5 литровых бутылок.
И вот белое вино позапрошлогоднего урожая струится в них через воронку.
В голове кутерьма. Поэтому дал виноделу 200 рублей, и помчался.
Выбегаю со двора, и тут что-то дернуло...
- Дамей, а почём вино-то он продаёт?
- По 60.
- За литр? - спрашиваю с надеждой в голосе.
- Ага.
- Блин, это сколько же я не доплатил?!
Прикидываю. 6 бутылок по 2,5 литра. 15 литров. То есть, я должен был 900 рублей! А отдал только 200!
Бегом назад.
- Извините! Обсчитался!
Винодел только улыбается: "Бывает! Вино хорошее, хмельное. Было бы удивительно, если бы не обсчитался!"
И вот мы закидываем в "Газель" пожитки.
Грузятся Сандро, Аслан, Дамей. Бесик стоит, и улыбается.
- Бесик, поедешь?
- У меня денег нет. Скинуться нечем.
- Садись так!
- Не, мне неудобно... Стыдно...
Так и не поехал.
А мы грузимся.
В кузове уже стоит армейский генератор, лежит бензопила.
Аслан принёс несколько тёплых одеял. Сандро грузит ещё вино и продукты. Дамей несёт из дома Аслана пакет с магазинами и автомат. Сам Аслан шарит по карманам - проверяет документы на "ствол".
Вообще, по большому счёту, возить оружие с собою нельзя. Но так как оно зарегистрировано, документы могут "отмазать".
И вот загрузились. Вещей масса, но закидали их за какие-то полминуты.
Поехали до дома моей бабушки.
Хватаю рюкзак. И тут Маша даёт ещё огроменную сумку и подушку.
В сумке какие-то продукты - куда столько?! А подушка - для ребёнка.
Спальники, палатка, ножи-топоры. Всё на месте.
Маша и Олеся садятся в кабину, все остальные загружаются в кузов. Собака - к нам.
Поехали!
Тент опущен. Пока посты ГАИ не проедем, нас в кузове никто не должен видеть.
Машина несётся по гладкому асфальту Кодорского шоссе.
Сидим, болтаем. Закурили.
Под тентом - хоть топор вешай!
И тут кто-то спросил: "А котелок и шампура взяли?"
Тишина.
Понятно. Никто не взял.
И верёвку тоже не взяли.
Аслан хохочет: "Стопуово, говорю, за "Уралом" побежим!"
Вдруг - резкий поворот, и машина притормозила.
- Подымайте тент! - слышен голос Робика.
Дамей откидывает полог, и вот мы несемся в сторону Мерхеула, любуясь убегающей из-под колёс дорогой.
Болтаем, смеёмся. Собака нервничает. Но, в целом, настроение у всех отличное.
А дорога всё уже, и уже. Вроде бы покрытие пока отличное, но уже видно, что двум машинам тяжело будет разъехаться. Хотя и машин всё меньше, и меньше.
Повороты всё круче, и круче. А дорога непрерывно стремится вверх.
Я уже начинаю беспокоится. Слева от нас - отвесная скала. Справа - обрыв. Справится ли Робик? Дорога-то уже габаритами с автомобиль. Да и ограждения по краю обрыва не видно...
Волнуюсь не за себя - за жену с ребёнком. Да и собаку спустил с поводка. В башке крутится мысль: "Если что, хоть она успеет выпрыгнуть".
В принципе, хоть и переживаю, вида не подаю. Потихоньку попиваю винцо, смеюсь.
Эх, знал бы тогда, что это только разминка! Но водитель наш хорош. Как я потом узнал, Робик вообще любит такие экстремальные "покатушки". И наша "Газель" идеально вписывается в крутые повороты.
Спустя какое-то время дорога стала похуже. Машину затрясло на выбоинах и дырах в асфальте.
Ещё немного, и пошла "грунтовка", выложенная тем же вездесущим известняком.
Повороты, повороты... Кругом - горы и ущелья. Моря уже давно не видно. Грузовичок Робика уносит нас всё дальше и дальше от цивилизации.
Дорога в горы...
И её тоже коснулась война.
В 1992 году Э. Шеварнадзе отмобилизовал для ведения боёв уголовников.
Этот контингент не особо стремился воевать. Больше занимался грабежами и мародёрствами. А те, кто попадал на фронт, порою, творили страшные вещи.
На войне можно было наблюдать множество контрастов. Случалось, что бывшие соседи, оказавшиеся по разные стороны фронта, мирно переговаривались, сидя в своих окопах. И даже приходили друг к другу пить вино. А бывало и так, что люди жестоко истребляли друг друга. С грузинской стороны был приказ, пленных не брать. И, порою, "гвардейцы" действовали в полном соответствии с ним.
Стороны озлоблялись. И чем дальше, тем больше было этой злобы. И копилась она, и выплёскивалась. И, порою, выплёскивалась на всех подряд.
В первый год после войны по всей Абхазии можно было встретить массу листовок, в которых абхазское командование призывало проявлять гуманизм к пленным и к грузинскому населению. Но ни листовки, ни приказы не могли изгнать жажду мести.
И грузины знали это. И они боялись.
Накануне последнего абхазского наступления Э. Шеварнадзе сам прилетел в Сухум. И приложил массу усилий для того, что бы в Абхазию вернулись грузины, бежавшие от войны.
Был даже издан приказ об отчислении студентов ГИСХа - института сельского хозяйства, располагавшегося в Сухуми - в случае, если эти люди не выйдут на учёбу.
Людей загнали в воюющую республику.
Действия грузинского командования и мародёров озлобили абхазскую сторону.
А потом абхазцы отсекли грузинскую группировку, взяли её в кольцо, и начали наступление.
Из грузинского командования в Сухуми остался один Э. Шеварнадзе. Он одним из последних покидал город. Всё же, несмотря на моё отношение к этому человеку, признаю, что это был поступок.
Многочисленная армия мародёров и амнистированных преступников быстро куда-то испарилась.
И лицом к лицу с измученными, взведёнными, жаждущими мести и победы абхазскими войсками оказались остатки боеспособных частей грузинской армии, да местные жители. Но было ясно, что Грузия эту войну проиграла. Бестолково начатая война, которой, по сути, не должно было быть, завершалась вполне логически. Блицкрига не получилось. Численное превосходство плодов не принесло. Превосходство в вооружении - тоже. Запугать абхазцев не удалось. Наоборот, действия грузинской армии только увеличивали численность абхазской...
И вот перед абхазцами Сухум. По-грузински - Сухуми. Брошенный большей частью грузинских войск. Разоренный войной. Наполненный перепуганными людьми, многих из которых буквально недавно заставили приехать сюда.
И вот последняя атака на город...
Грузинское население знало, что делали их войска. Они знали о том, что по ту сторону фронта многие жаждут мести. И так же грузины знали, что по побережью они отрезаны от Грузии.
И испуганные люди пошли в горы. В Сванетию.
Потянулись через перевалы вереницы людей.
Да, кого-то вывозили морем. Кого-то - самолётами. Но очень многие шли горами.
Большая часть этих людей была не причастна к преступлениям грузинской армии. Настоящие преступники к тому моменту, по большей части, разбежались.
Большая часть этих людей были женщины и дети.
Многие из этих людей не поддерживали войну. Но они поддержали правительство, недальновидно развязавшее бойню, открывшее ящик Пандоры. Их родные и близкие взяли в руки оружие, и стреляли во вчерашних соседей. И за это эти люди расплачивались такой высокой ценой.
И потому они боялись. Боялись, и поэтому уходили в неизвестность.
Они оказались заложниками бестолковых действий своего руководства.
Страх гнал этих людей в горы.
И некоторым из них не суждено было пройти этот путь.
Многим из них уже не суждено было увидеть свои дома.
Многие из тех, кто потом вернулся в Абхазию, приезжали лишь за тем, что бы продать своё жильё.
И, если честно, хоть я и поддерживаю абхазцев, этих людей мне жаль. Для них Абхазия была такой же родиной, как для меня. И они её теряли. Многие - навсегда.
Да, кто-то оставался. Были и такие. Правда, в основном, оставались пожилые люди.
Но очень многих страх погнал прочь из своих домов.
И шли они горными дорогами. И, в том числе, и этой дорогой, по которой мы едем.
Странно, вот как бестолково ложится политическая карта.
З. Гамсахурдиа и Э. Шеварнадзе наворотили дел, наломали дров. И вышло, что для того, что бы в Абхазии могли жить такие, как я, из неё бежали такие, как наша соседка беззлобная тётя Дзабули.
А если бы сложилось иначе - она жила бы сейчас у моря, а я не мог бы повидать свой дом.
Странно. И страшно. Страшное такое деление людей против их воли.
И сейчас, когда наша "Газель" катится по дороге на Амткял, я думаю об этом, и становится грустно.
Может быть, и тётя Дзабули в далёком 1993 году шла этой же дорогой.
Но не случись так, не было бы ни Робика, ни Аслана, ни Дамея.
"Мы уничтожим все 90 тысяч абхазов, даже если положим на это 100 тысяч грузин!"
Для чего говорить так?
Для чего поступать так?
Для чего вообще надо было начинать ту войну?
Всё выше и выше. Грузовичок ревёт двигателем, взбираясь на подъёмы. Подпрыгивает на камнях.
Вот снизили скорость. Остановились.
Слышу голос Робика: "Не подскажете, на Амткел дорога где проходит?"
- На Амткел? - переспрашивает невидимый собеседник - Вам прямо до воинской части. Потом принимаете правее, и потом всё время держите правее. Только на "Газели" вы туда не проедете. Там УАЗики не всегда проходят.
- Проедем! - отвечает Робик.
- Ну смотрите... Километров 10 пешком придется идти!
- Ничего страшного! Спасибо!
Двигатель затарахтел, и мы поехали дальше.
Поворот. Ещё поворот.
Вот в проёме тента мелькнул танк с опущенным к земле орудием - явно не "живой", и мы остановились возле военного городка.
Отпустил собаку, спрыгнул на твёрдую землю.
Нас обступили солдаты.
Пожали друг другу руки, представились.
Аслан и Робик принялись выспрашивать о дороге на озеро.
- Э, ора! Не доедете! Сто пудово говорю! - предупреждают нас - Если что, будем "Урал" наготове держать. Пришлёте человека - вытащим.
Постояли, поболтали. Уточнили дорогу. И - вновь в путь.
Как только закончился забор воинской части, дорога... Как сказать, тогда я подумал, что дороги не стало. Но, как потом понял, это ещё была дорога. Отличная дорога.
"Газель" ревела, её начало водить по скользкой кавказской грязи, из-под мостов и с глушителя повалили клубы пара, но мы ехали. Машина ехала сама. Без нашей помощи.
Пошли ямы и кочки.
- Бах! Бах! - грохочем мы на них, и всё и все, кто и что в кузове, подлетаем в воздух.
- Бах! Бах! Вз-з-з-з! - ещё раз подлетели на колдобинах, а затем машина резко наклонилась на правый борт.
Опять слева - стена, справа - обрыв.
Опять переживаю за своих девчонок, сидящих в кабине.
Двигатель ревёт. Всё, что было в кузове, уже перемешалось в однородную массу.
Рваные пакеты, магазины с патронами, сумки и подушки - всё это, подпрыгивая, равномерно распределяется под ногами.
Из-под колёс в воздух то пыль вздымается, то трава летит, то фонтаны воды и грязи.
И вот в очередной раз двигатель взревел, и, испуская пар, машина замерла посреди лужи.
- Робик! Толкать? - кричим в кабину, а сами с надеждой переглядываемся.
- Нет! Сейчас вылезем! Назад перейдите, что бы колёса нагрузить!
И "Газель", шарахаясь, как пьяная, из стороны в сторону, идя то левым, то правым боком, натужно ревя двигателем, принялась медленно продвигаться вперёд.
- Вау! Вау! Вау! - и вдруг мы вырвались из ловушки.
Из первой.
Вторая нас так просто не отпустила.
Ну что же, будем толкать.
Привязал собаку, и выпрыгнул на край дороги. Пока что пачкаться никому не хочется - все стоят в стороне от плоскостей вращения колёс.
Толкаем.
- Раз! Два! Три!
- Вау-у-у-у! - взвыл в ответ двигатель.
Фонтаны воды и грязи взметнулись из-под колёс.
Я ступил в лужу, и практически мгновенно стал бесполезен. Берци мои лежали в рюкзаке. А пластмассовые тапки, которые не успел переобуть, мгновенно покрылись жирной, маслянистой грязью, и стали скользкими, будто бы их натёрли мылом.
- Ещё раз! Раз! Два! Три-и-и-и-и! - орём, надрывая горло, и выталкиваем машину из грязевого плена.
Вскакиваем в кузов, но через километр история повторяется.
Здесь перед нами огромная лужа - по борт. Справа - объезд. Но он пролегает через тоненький мостик, который шириною уже нашей машины. Плюс, в том мосту в одном месте дыра.
- Всё! Дальше пешком! - констатирует Аслан.
Но мы хватаем топоры и ножи, и принимаемся кидать срезанные ветви под колёса грузовика.
И вот вновь: "И раз! И два! Пошла-пошла-пошла!"
Теперь уже не до чистоты. В лицо летят фонтаны грязи, мелких камешков, перемолотых колёсами веток.
- Пошла! Пошла! Пошла!
И "Газель", окутанная клубами пара, виляя кормой и дымя резиной, вырывается из колеи.
Запрыгнули на борт.
Подъём. На бешеной скорости несёмся вниз - Робик хочет накатом пролететь предстоящие лужи.
Поворот. Ох, и страшно нас носит!
Подпрыгнули. Провалились. Наклонились.
И весело, и мысли о жене с дочкой не оставляют.
Подъём, спуск... И вновь из-под колёс полетели фонтаны грязи. "Газель" немного повело, и вот опять мы "сидим" в скользкой жиже, намешанной покрышками из глины и воды.
Без команды высыпались из кузова.
Рывок, ещё рывок...
Машина, вихляя кормой, выскочила из ямы.
Бежим следом.
Но, спустя 10 метров, грузовик вновь увяз.
Опять толкаем.
Теперь не мы едем на грузовичке - он едет на нас.
Вырвались.
Запрыгиваем в кузов.
Пару сотен метров Робик прорывается самостоятельно. Я уже принялся открывать бутылку вина, как нас тряхнуло, мосты ударились о камни, и вновь сидим.
Дамей, находившийся у самого края борта, сверкнул подошвами ботинок, и вот уже толкает наш "типа джип".
Удивительно, как много может сделать одна человеческая сила! Не успели мы пробраться через завалы вещей в кузове до края борта, а автомобиль уже идёт своим ходом.
Дамей нагнал нас бегом, запрыгнул на ходу в кузов.
Делаю пару глотков вина, и вдруг - опять!
Дамей уже за бортом. Но его помощи не достаточно.
Спрыгиваем и мы.
Толкаем.
Не идёт.
Колёса дымят резиной, полируя скользкую глину.
Одно из задних колёс висит в воздухе, и бешено вращается. Второе едва-едва месит грязь.
Отбегаем в разные стороны.
Робик сдаёт назад.
Треск, скрежет. Лопнул передний бампер.
Задний уже давно сложен пополам, как записная книжка.
Вновь похватали ножи и топоры.
Лезем в колючки. Рубим ветви. Кидаем их на колею.
Мои измазанные грязью шлёпанцы скользят. Ноги выскакивают из них. Колючки впиваются в голую кожу. Но ботинки одеть не могу - если натянуть их сейчас, на такие грязные ступни, сотрёт всё к чертям!
Нарубили веток. Накидали.
Рывок!
Машина прорвалась, но корму повело и потащило к склону.
Наваливаемся на борт, отталкиваем грузовик обратно на дорогу.
Ещё метров 10, и, кажется, всё.
Глубокая колея, до краёв заполненная водой, заканчивается огромным камнем, в который упираются передние колёса и остатки бампера.
Робик опять сдаёт назад.
Здесь будем строить что-то типа трамплина, дабы сгладить уступ.
Опять собираем, ломаем, рубим ветви.
Длинные жерди орешника, колючие ветви акации, ворохи шипастой ежевики - всё летит в лужу.
- Камни, камни нужны! - кричит Аслан.
- Есть камни! - это Дамей нашёл неподалёку что-то вроде каменной дорожки, сложенной из плоских, похожих на чешуи гигантской рыбы, известняковых булыжников.
Строимся в цепочку, передаём камни из рук в руки, и всё это летит в наше препятствие.
Я понимаю, что, будучи обутым в тапки, я бесполезен.
Побежал вверх по дороге. Очередная лужа. Пытаюсь очистить ноги от скользкой и несмываемой глиняной смазки.
- Макс! Потом ноги помоешь! - кричит Аслан.
- Мне переобуться надо! В тапках на ногах не стою! - отвечаю. А сам пытаюсь хоть как-то оттереть грязь.
Грязь на Кавказе - это совсем не то, что чернозём. Это жирная, липкая и чрезвычайно несмываемая субстанция. Охватив что-либо, она держится намертво. Налипает толстенными слоями, приклеивает ноги к земле. И при этом она ужасно скользкая, словно мыльная.
Оттираю ноги. Тапки слегка ополоснул - лишь бы дойти до машины.
И вот - бегом, поскальзываясь на каждом шагу, несусь к кузову.
Открыл рюкзак. Прямо на босую ногу натягиваю берци. Брюки - навыпуск - если заправить внутрь, то вся налипшая грязь окажется в ботинках. Тапки швырнул в кучу вещей на полу.
Вот, это другое дело. Берци, хоть и рваные, но уже не скользят. Бегом бегу по чавкающей глине разбитой дороги к нашему препятствию.
Ещё камень, ещё...
Робик чуть сдал ещё назад. Разгон. И машина, подпрыгнув на построенной нами горке, взлетела на валун. Изрыгая клубы пара, вильнула в следующей луже - той, в которой я мыл ноги, и скрылась за поворотом.
Мокрые, грязные, потные бежим за ней.
Запрыгиваем в кузов...
Весь хмель от вина как рукой сняло. Снова делаю пару глотков, и вот мы опять, скользя на глине, выталкиваем наш "пепелац" из очередной ямы.
Так повторялось с разной периодичностью ещё с час.
И вот очередной подъём.
Разгон.... И грузовик, бешено вращая колёсами и испуская чёрный дым, скатывается назад.
Уже осматриваемся, а не разбить ли тут лагерь.
Послали вперёд разведку. Вроде как параллельно уходит более пологая дорога.
Но нет. Разведка докладывает, что та дорога так же оканчивается крутым подъёмом.
Значит, опять толкаем.
Протектора на покрышках уже не осталось. Колёса дымятся. В воздухе стоит запах горелой резины...
Толкаем, толкаем...
Вытолкали!
Но ещё через 50 метров - новая колея.
Только вытолкали - опять засада. Теперь между колеями, словно горный хребет, торчит камень.
Треск бампера, удар по редуктору.
Сидим.
Кое-как сдали назад. Вернее, вытолкали "Газель" в обратном направлении.
Осматриваем яму...
Да... Засыпать её придется долго...
Но уже вечереет. Все устали...
Сколько ещё до озера? Да и правильно ли мы движемся?
Аслан взял автомат, подсоединил магазин и пошёл вперёд по дороге.
Оглядываюсь назад. Всё же золотой у нас водитель! Тут не то, что "Газель", тут трактор застрянет! Дороги, как таковой, нет. Камни, колеи, лужи, заросли... Как тут ехали, ума не приложу!
Хотя... Хотя тут надо вспомнить о троллейбусе.
Когда мародёры из состава грузинской армии начали отправлять награбленное домой, быстро выяснилось, что транспорта подо всё это дело не хватает.
Тогда в ход пошло всё, что имело колёса. В том числе, и городские троллейбусы.
Их нагружали добычей, цепляли к тягачам, и вывозили домой.
Ну ладно, понять можно, когда эти электромашины тянули по шоссе. Но всей Абхазии известен троллейбус, который нелёгкая занесла в одно из горных сёл в Сванетии!
По точно такой же, если не по этой же самой дороге, ухитрился перетащить его новый владелец в свой двор!
И когда у него спрашивают, а, собственно, зачем тебе троллейбус во дворе? - он отвечает: "В хозяйстве пригодится!"
- А как ты его сюда доставил-то?
- А чего доставлять? Зацепил за танк, и поехал!
Как он разворачивался на крутых поворотах узких тропинок, мне совершенно не понятно!
И стоит сейчас этот троллейбус в красивейших местах, окружённый горными вершинами. И если найдут его через тысячу лет археологи, будут ломать голову, кто, где и для чего проводил здесь троллейбусную линию. Самую высокогорную троллейбусную линию в местах, которые 6 месяцев в году отрезаны от цивилизации глубокими снегами.
Вот такие дела.
Тем временем народ начал собираться в кучку. Решаем, ехать ли дальше, либо разбивать лагерь.
Стремительно вечереет. В воздухе уже носятся летучие мыши. Поэтому решили прекратить подъём.
Стали гадать, где будем ночевать. Сначала поступила мысль спуститься метров на 50 назад. Но потом передумали. Лагерь будет прямо здесь!
- А мы грузовиком дорогу не перегородим? - осторожно спрашивает Виталик.
В ответ - смех: "Да тут люди раз в 100 лет бывают!"
И вдруг все онемели.
Прямо перед нами, метрах в 30, из кустов на дорогу вышла белая лошадь.
Не обращая внимания на нашу толпу, медленно поцокала копытами по камням в том направлении, где скрылся Аслан.
Прошло несколько секунд, и точно тем же маршрутом пробежала собака.
- Вы это видели, или у меня глюки? - переспросил оторопевший Сандро.
- Если и глюки, то коллективные... - ответил я.
И закипела работа.
Робик мастерски, прямо на узенькой тропинке, умудрился развернуть "Газель" кузовом к нашей стоянке.
Дамей и Сандро схватили топор и цалду, и за несколько минут расчистили в переплетении зарослей поляну.
Пока не стемнело, я достал палатку. Прямо рядом с поляной нашёл гладкий кусок скалы - точно по размеру пола тряпичного жилища, и установил на него место для ночлега.
Остальные, тем временем, вытащили из кузова военный генератор, протянули провода и развесили гирлянды ламп.
Робик завёл бензопилу.
И вот уже мы пилим придорожные акации, и делим их на дрова.
Вернулся Аслан.
- Ора! Я там, в лесу, лошадь и собаку видел!
- Мы тоже видели.
- Тогда здесь люди могут быть, надо договориться, куда нельзя стрелять, если зверь полезет.
Прикинули, с какой стороны человек не сможет появиться. В другую сторону условились не стрелять ни под каким предлогом. Разве что если медведь вупор выйдет.
А работа кипит.
Завели генератор. Его тарахтение разнеслось над лесом, над горами. Какой зверь?! Тут все звери в радиусе 10 километров должны разбежаться!
Зато сгущающуюся тьму ночи разорвал свет ламп. Вот это жизнь! Не горный поход, а дискотека!
Дамей, Дима, Виталик и Сандрик поставили навес. И очень вовремя. С неба заморосил мелкий дождик.
Флешка, стоило первым каплям упасть в траву, юркнула в палатку.
Машенька с Олесей тоже не долго пробыли с нами. Маша попросила, когда будем есть, позвать её, и, захватив спальники и одно из одеял Аслана, тоже скрылась под водонепроницаемым навесом.
Ну а мы нарезали шампуров, я достал пакет с курицей...
Эх, хорошо я завернул "ножки Буша"! Несмотря на многочасовое пребывание на жаре, под слоями целлофана и бумаги оказались ещё покрытые льдом окорочка.
Всё, отдых!
Натёрли мясо специями и солью, насадили на шампура, и водрузили на импровизированный мангал прямо над огнём. Ждать, пока нагорят угли и растает лёд, нет времени, сил и желания.
Нарубили салата.
Позвал Машу, но та отказалась выходить из палатки, попросив оставить ей что-нибудь на утро из еды.
Тут произошёл случай, который заставил меня покраснеть.
- Макс, а как пользоваться автоматом? - спросил у меня Виталик.
- Вот, смотри! - и, поясняя, я пристегнул магазин, и дослал патрон в патронник.
Потом показал, как поставить на предохранитель, как разрядить.
Отстегнул магазин, открыл патронник. Но машинально, что бы не потерять патрон, опустил ствол в сторону леса.
Патрон поймал.
Контрольный спуск. Предохранитель...
Спустя несколько минут понадобилось отойти в чащу.
- Макс, захвати на всякий случай "ствол"! - кричит вдогонку Аслан.
- А он пользоваться умеет? - тихонько спросил у друга Робик, ни разу не видевший меня с оружием.
- Да он отлично с ним обрщается! - отвечает Аслан. А затем подходит ко мне, и тихо на ухо говорит: "Макс, ты стареешь, что ли? Ты, когда автомат разряжал, ствол вниз направил."
- Это что бы патрон не потерять. - оправдываюсь - Да и навёл я туда, где никого не было..
- Пусть лучше потеряется патрон, чем чья-то жизнь! Это сто процент тебе говорю! Откуда ты знаешь, что в темноте нет никого?! Мы же распределяли сектора не просто так!
И вот мы по очереди крутим шампура, языки пламени весело пляшут в ночи, а с неба время от времени начинает моросить дождик.
Так как решили лагерь не караулить, то просто принялись фотографироваться с оружием.
Затем все собрались у огня, перекусили. Но, как только были подняты первые бокалы вина и рюмки водки, Аслан тихонько взял автомат, и отнёс в сторону "Газели".
Там он отсоединил магазин, проверил патронник. В темноте сухо щёлкнул предохранитель.
Вернувшись, он шепнул мне: "Если что, автомат справа, а магазины слева от грузовика. А то народ выпивать начал - от греха подальше. Из людей на нас тут вряд ли кто нападёт, а что бы зверя шугнуть, автомат взять успеем".
А празднование первого дня пути продолжалось.
Дабы генератор не нарушал тишину, его заглушили. Затем Робик развернул машину, и какое-то время подсвечивал нашу поляну светом от фар. Но потом и фары погасли.
На небе - ни звёздочки! Всё укрыто плотными тучами. И только костёр, отбрасывая причудливые блики, подсвечивает наш стол.
В этот вечер здорово пригодились фонарики, которые мы, ради шутки, заставили взять с собою Виталика. Порубить дрова вне зоны досягаемости света гирлянды, отбежать в лес, да и, банально, пробраться в палатку - незаменимые вещи оказались!
В общем, в тот вечер ничего больше значительного не случилось.
Поели-попили, да принялись понемногу расходиться по ночёвкам.
Я взял из общей тарелки пару окорочков, и отнёс их Маше, что бы сутра она и ребёнок перекусили. Затем, выпив ещё пару стаканов вина, поблагодарил оставшихся за столом, и, шатаясь, полез в палатку.
Краем глаза успел заметить, что Дима, как сидел, так и застегнулся в свой спальник прямо под открытым небом.
Народ расходился ночевать кто куда.
Я с семьёй устроился в палатке. Кто-то, как Дима, уснули под навесом. Большинство оборудовало ночлег в кузове "Газели". А Робик ворочался, пытаясь заснуть, в кабине.
На лес опускалась тишина. Гомон ослабевал. Только потрескивания брёвен в костре напоминали о том, что за стенами палатки люди.
Спальники и одеяла были уже задействованы моими девчонками. Там же, среди них, затесалась обалдевшая от впечатлений собака.
Я кинул косуху на пол палатки. Прилёг на неё. И вдруг подумал, а ведь это, может быть, первая косуха, оказавшаяся в этих краях! И "Газель" Робика, наверняка, первая "Газель", которая доехала до этих мест!
Лежу, и думаю, а сколько же я сегодня выпил-то?
Много.
Должно "вертолётить".
Закрыл глаза. И сразу провалился в сон.
По тенту палатки время от времени постукивал дождь, кусты трещали под лапами зверей, ночные птицы кричали и ухали, ветер шумел ветвями деревьев... Но ничто не могло разбудить меня. Крепкий сон сковал своими объятьями. И только жене дано было разорвать их.

Фото.
Продолжение