Оммаж Немзеру
Игривый балалаечный эротизм некрасовской "Бури" (Долго не сдавалась Любушка-соседка,/Наконец шепнула: "Есть в саду беседка,// Как темнее станет - понимаешь ты?..") был найден не сразу.
Первый вариант демонстрирует совсем другие интонации. Не шестистопный хорей, а трехстопный анапест. Первым трем стихам канонического текста там соответствуют следующие шесть:

Не любил я ни грому, ни бури,
И боялся, когда по лазури,
Разрушенье и гибель тая,
Пробежит золотая змея.
Да вчера молодая соседка
Мне сказала: "В саду есть беседка -
Как стемнеет, туда приходи!"

Дальше все развивается так же, как в окончательном тексте, только опять же гораздо многословнее повествование и никаких балалаек, скорее, гитары рыданье:

"Оба, друг мой, боялися мы,
Но не грому, не бури и тьмы:
Пусть там буря ревет нестерпимо,
Наша туча промчалася мимо,
Наше счастие тихо цветет,
Наше сердце любовью живет..."

Этот бидермайер, не отягченный никаким специальнм колоритом, явственно происходит из "Соседки" Лермонтова с ее романсными интонациями:

На меня посмотрела, плутовка!
Опустилась на ручку головка,
А с плеча, будто сдул ветерок,
Полосатый скатился платок,

Но бледна ее грудь молодая,
И сидит она долго вздыхая,
Видно, буйную думу тая,
Все тоскует по воле, как я.

Из традиционного сюжета Лермонтова - "дочь тюремщика, спасающая узника" - Некрасов извлекает "запретную любовь - ночное свидание", а потом заметает следы окончательно, передоверяя повествование условному, но доброму молодцу. Безымянная соседка оборачивается сперва дактилически-ласкательной народной Дунюшкой, а потом такой же Любушкой. Романс превращается в песню.
Стоит огородник угрюмо и пальцем копает в носу.