На границе [Шаффхаузен] в поезд вошли пограничники, швейцарские и немецкие. Швейцарские проверяли у меня документы, звонили в какую-то централе, немцев моя персона не заинтересовала, они прошли мимо, я сунул немецкой пограничнице свой российский багровый паспорт прямо под нос, она даже на него не посмотрела. Погода такая, что я, наверное, заболею воспалением легких. Снег, дождь, все ужасно. В Цюрихе перед отъездом бегал туда-сюда, вверх-вниз с тяжелыми чемоданами на холоде. Теперь сморкаюсь слизью с кровью и пью микстуру.
...
Ночью приехал в Марбах. Никого уже нет. Стою перед стеклянной дверью архива. За дверью ходит мужчина в костюме, в руках сигарета. Увидел меня, открыл дверь, стал искать ключ от моей комнаты. Потом оказалось - главный германист Германии [но сам австриец].
...
Rottweil
Угрюмый город между Швейцарией и Германией, где придумали ротвейлеров. За окном все безотрадно, сразу понятно, почему ротвейлеры такие злые, рвут людей на части, не пускали евреев в Швейцарию. Передо мной сидит широкоплечий молодой менеджер в белой рубашке. Все время смотрю на него.
...
Fulda
По пути в Веймар проезжал Фульду. Серый город, серые трубы дымят под свинцовым небом. Ангар с надписью ESPERANSA. В наушниках играют PSB: This must be the place I waited years to live. [Удивляюсь совпадению.] Южные и восточные немцы удивительно некрасивы.
...
Weimar
Короткое свидание с любимым Веймаром.
Непрекращающийся дождь. По парку гулять невозможно, месить грязь не хочется. Все магазины, которые еще работали в мой прошлый приезд, закрылись или закрываются, пустые витрины пугают; не разоряется только лавка гётешиллерсувениров с горшками гинко и соломенными шляпами а ля Гёте в Италии с картины Тишбайна/Уорхола.
Новая библиотека: шедевр современной архитектуры. Книжный куб, книжный лабиринт. Библиотекарша Галина рассказывает, как плохо в новом здании: плохой пол, холодно, никакой звукоизоляции, но архитекторам, конечно, лучше видней. Осматриваюсь, хожу по книжному лабиринту, за мной ходит потерявшийся немецкий юноша, спрашивает у всех, где ему найти книги по юриспруденции.
Гюнтер обрадовался, расцеловывал меня пять минут, никак не мог на меня насмотреться. До пенсии только два года, а надо написать комментарии еще к трем томам писем Гердера! Как успеть?! О своих семейных проблемах и о больной ноге [его любимые темы] почти не разговаривал, так был мне рад. Он смотрит на студентов в библиотеке и думает, что им место на спортивной площадке, а не среди книг, как же можно ходить в библиотеку в спортивном костюме? Сидели с ним в какой-то забегаловке, пили чай. Немцы входили, ударяли кулаком по столу.
Понял, что после Швейцарии и немецких посольств я уже не хочу ни жить, ни работать, ни, кажется, бывать в Германии. Это как пить дешевый растворимый кофе после того, как привык к элитному зерновому. Может, только, в Веймаре или Мюнхене или Кёльне, раз в несколько лет, летом.