В ЗАПОВЕДНИКЕ СКАЗОК ДЕНЬ ЧУДЕСНОЙ ДЕВОЧКИ. Продолжение №10.


КРАСОТУЛЕЧКА.
Таким вот образом, Рыжик и стала постоянной спутницей Красотулечки, можно сказать, ее тенью, хотя не стали бы мы так поспешно принимать решение, кто из них чьей тенью являлся: непросто было понять сложный клубок взаимоотношений, воцарившихся в их тандеме, по обеим сторонам которого двигались в качестве страховки родители Красотулечки.

Рыжик переехала жить в дом главного инженера, благо, семья его уже давно покинула ту первую двухкомнатную квартирку, где они с женой были так молоды и так верили в свое грядущее счастье.

Наступил момент, когда ему по должности стало положено жить более представительно: ну, что это такое – две комнаты! Ни кабинета своего, ни гостиной полноценной... А вдруг зарубежные гости захотят увидеть, как живет принимающая сторона, да и свой народ тоже...Не будут главного уважать, если он станет ютиться в такой же тесноте, что и какой-нибудь токарь или лаборантка. Тем более, что и жена у главного тоже не лыком шита – кандидат наук, заведующая экспериментальной лабораторией. Нет-нет, такая семья должна выглядеть солидно, по чину.
И папе с мамой предложили четырехкомнатную квартиру в новом доме. Правда, еще в бытность молодыми инженерами, они записались в очередь на квартиру в кооперативном доме, и очередь эта подошла, аккурат к тому моменту, когда администрация завода решила улучшить жилищные условия этой, во всех смыслах замечательной, семьи.

Встала дилемма: четыре комнаты, но бесплатно, или пять за свои деньги. Что брать? Выбор нелегкий, но почему-то когда главный с женой его сделали, никто не удивился, а выбрали они пятикомнатную квартиру в кооперативе и в момент описываемых нами событий жили в этой квартире уже не первый год.

Квартира была очень хорошей, просторной и удобной. Все в ней было – и кабинет-библиотека, и уютная гостиная, и огромная кухня, запросто совмещавшая в себе и столовую. Даже была комната, называвшаяся «девичьей» - это шутливое название дал ей папа по аналогии с девичьими в барских усадьбах, где крепостные умелицы плели кружева, вышивали и пели песни.
В «девичьей» все было оборудовано для шитья и другого рукоделия, до которого мама Красотулечки была великой охотницей. И умелицей, добавим мы. Семья Красотулечки еще и потому так хорошо была обеспечена, что мало тратила на одежду: только папу одевали в костюмы, сшитые на заказ, а себе и дочери мама шила и вязала сама, и это сильно удешевляло жизнь. Шила и вязала она прекрасно, вполне профессионально, так что одеты дамы были даже не просто хорошо, а отлично – модно и со вкусом, постоянно вызывая зависть у знакомых и незнакомых дам.

Но к зависти родители Красотулечки относились равнодушно. Собственно, а почему они должны были испытывать к ней какие-либо чувства, хоть положительные, хоть отрицательные?

Зависть, как цвет волос или глаз, присуща всем, и те, кто говорит, что не завистлив, кривит душой, прежде всего, перед самим собой, ибо каждый индивид, хотя бы разок в жизни, но завидовал, а чему – не имеет значения. Не важно, из-за чего начинал шевелиться в душе червячок по имени «Эх-и-мне-бы!» или принимался точить думы жучок «А-почему-не-у-меня?!» - из-за новой машины, вкусного пирога, красивых волос или талантливо выполненной работы – это совершенно не имеет значения. Но посещали сии виртуальные насекомые всех, разница лишь в том, что кого-то чаще, а других – реже.

Вот и родители Красотулечки... Разве не завидовали они никому? Нет, в описываемое время уже нет. Хотя кто может поручиться? Мы не будем – нет у нас достаточных для этого сведений. Но раньше, когда они так прозябали в институте – завидовали, не могли не завидовать - легкости и беспечности своих сверстников, их умению вызвать интерес окружающих к своей особе, их умению быть взаимными – взаимно необходимыми, взаимно интересными – ведь сами-то они только друг от друга взаимности и добились, да еще и добились-то от отчаяния найти ее у других! Они друг для друга оказались тем самым «на тебе, небоже, что мне не гоже», каким всегда благополучие откупалось у беды. В их случае жизнь и судьба откупились от них, сунув их друг другу в объятья.

Значило ли это, что они не были счастливы и перестали завидовать? О, нет, отнюдь!
То есть, завидовать они не перестали, но счастливы были – вполне. Ведь они так подошли друг к другу! Буквально, как новая кожа подходит змее и становится с нею одним, потому что изначально они и есть одно. Мама и папа Красотулечки были одно, никаких сомнений не возникало по поводу их отношений. Им даже обсуждать ничего не приходилось, потому что новые идеи посещали их одновременно.

Как много семей, живущих, по их собственному мнению, дружно, могут похвастаться, что любое дело начинается без предварительных обсуждений, споров, даже скандалов иногда? Как много пар любят друг друга, не ссорясь по пустякам и серьезным поводам, понимая друг друга с полувздоха и полувзгляда? Некоторые и любят, и дружат, и понимают малейшие движения души партнера, а все-таки в домах их не утихают дебаты, дискуссии, звон разбиваемой посуды, гроханье дверей и рыдания. Даже и зримые доказательства разногласий случаются в виде синяков или порванных деталей туалета. Но, тем не менее, семьи эти считаются крепкими и здоровыми, существуют в неизменяемом составе долгие годы и служат объектом зависти для тех, кто не вынес подобного любовного режима и состав семьи сменил, зачастую, с тем же результатом.

Ничего подобного не случалось в доме Красотулечки. Папа и мама дышали даже не в унисон – общим дыханием. Все, абсолютно все в своей жизни делали они сообща, движимые одним общим желанием: изжить свою зависть к окружающим и вынудить уже их завидовать себе. Со второй частью справились они блестяще, доказательством чему служил скандал, закаченный им в ресторане в тот памятный день встречи выпускников. Да и как было не завидовать их таким явным и быстрым успехам?!

О, все их однокашники, разумеется, мечтали об успехах и карьерах, заработке и приятной насыщенной жизни. Но получалось, что умение мечтать не является таким мощным движителем, как умение завидовать. Ведь правда, чего добились за десять лет их однокурсники? В лучшем случае, они повысили категорию, может быть, стал кое-кто, допустим, начальником группы – и все! Очень многие даже жилья своего не имели, ютились в квартирах родителей, что увеличивало вероятность и градус дискуссий и уменьшало количество целой посуды на кухне.

Все почему? Да потому, что все эти люди лишь мечтали, но цели их мечтаний были расплывчаты и неясны, как бы, подернуты туманом, размывающим конкретику жизни и вносящим в нее таки рассуждения общего толка, как «надо делать карьеру», «надо расти над собой»... Нет, разумеется, завидовать умели и они, но как? И чему? Разве новой прическе следует завидовать или новой люстре? Даже десятка премии не может служить объектом зависти – не она решает что-то в жизни, эта лишняя десятка ( хотя мы, например, еще ни разу не видели лишнюю десятку – не бывают они лишними, вот ведь фокус!)? Нет, не о десятках следует мечтать и не десяткам завидовать, чтобы добиться очень серьезного успеха, такого, что жизнь перевернет полностью и сделает из завистника-мечтателя совершенно другого человека, как это и произошло с родителями нашей героини – вот уж кто настоящие герои, так это они!

А мечтали они об изменении сути их, самой глубинной сути, которая и делает человека именно той личностью, какой он видится окружающим и, рано или поздно, начинает видеться и себе. Мы снова отвлечемся, чтобы сказать, что, как правило, мы себе и мы окружающим видимся совершенно по-разному, но зачастую, окружающим удается внушить нам свой на нас взгляд, и это, как правило, скорее, мешает нам в жизни, чем помогает...что? Мы зря уточнили, что отвлечемся, поскольку отвлекаемся непрерывно вместо того, чтобы о Красотулечке рассказывать? Но разве ж мы виноваты в сложном сюжете ее жизни и жизни ее родителей? Приходится попутно разъяснять эти сложности, никуда не денешься, не о курочке-рябе рассказываем, хотя и ее сюжет может похвастаться определенным уровнем непростоты...все, все, продолжаем!

Так вот, значит. «Девичью» слегка переоборудовали, поставили туда кровать, а шкафы и письменный стол в ней и так стояли, и стала она комнатой Рыжика, первым в ее жизни личным убежищем.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №1.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №2.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №3.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №4.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №5.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №6.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №7.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №8.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №9.