спросишь солянки, взамен отпускают борща,
горько становится, стало быть, горькую хлещешь,
друг мой охотник из коршуна суп обещал,
слушаешь байки — смеёшься, орёшь, рукоплещешь…

коршун взлетает и трепетом полнит леса,
так и возьмёшь его после трехдневной болтанки,
прикорм какой-то из пшёнки, перловки, овса,
рыбы нема, не пора ли каурую в санки

или гнедую запрячь, отлетает июнь,
пегая лошадь слоняется возле парома,
баню растопишь — в дыму дровяник и гальюн,
вызвонишь Юлю, и брякнешь, люблю тебя, Тома,

глянешь на небо, полдня голова набекрень,
плюнешь на то, как за этим народ надзирает:
вот завалился в крапиву нетрезвый плетень,
вот не дошедший до дома пастух отдыхает,

день отболели Болотное и Перемышль,
и уезжает из Убинки грамотный парень,
спишь до обеда, а ночью на воду свистишь,
утки взлетают, и вправду, Титов и Гагарин,

господи боже, рассольник на стол подают,
пялится печень на «угол медвежий» в стакане,
лает собака, так лает, что нервы сдают,
сердце болит и однажды болеть перестанет.
(Станислав Михайлов)