Общества взаимных восхищений.
Обещанное объяснение...
Поначалу я был категорически против предложенного мне формата "хит-парада авторов".
Я хорошо представлял себе, какую реакцию такой формат может вызвать.
Например, расклад, отражённый в последнем обзоре, был совсем убийственным... Поэт К. и поэт Г. - несколько лет в состоянии взаимной войны на поражение. Недавно такая же война вспыхнула между поэтами К. и Ц. (когда грызутся два "тонких питерских лирика" - туши свет, начинается светопреставление). При этом поэт Ц. высоко ценит поэтов К. и Х. При этом у поэта Ц. - титаническое самоуважение (и едва ли не такое же самоуважение у враждующего с ним поэта К). При этом в раскладе имет место группа старых друзей (а сколько всего бывает между старыми друзьями - можно только вообразить). При этом добрая часть персон списка захочет стоять выше поэта В. - безобиднейшего старика-фронтовика (потому что поэт В. пишет традиционно, т.е., по мнению персон, плохо), а я перестану уважать себя, если обижу В.: он защищал Родину. При этом подборки некоторых дам оставляют желать лучшего. Как распределить всю эту путаницу - при том, что написать о каждом из пятнадцатки надо кратко (в пяти-шести строках), исчерпывающе, честно и ясно для аудитории "Взгляда" (большинство которой составляют отнюдь не поэты и филологи)? Что бы я ни сделал - всё равно перед кем-то, да окажусь виноват...
Но после специфических реакций на мой обзор я понял: всё делаю правильно. И формат получился правильным. Более того, я теперь считаю, что данный формат обзоров - здесь и сейчас - необходим для хода литературной критики (как был необходим "отдел культуры" газеты "Сегодня" с Кузьминским, Немзером и Курицыным, как была необходима "Независимая газета" девяностых - с Галковским, Олегом Давыдовым и Ефимом Лямпортом).
Я неоднократно говорил, что литературной критики в нынешней России нет. Вместо литературной критики есть обслуживание "обществ взаимных восхищений" (по Бурдье). Литературные элиты требуют, чтобы ими бесконечно восхищались - и всё это спускается вниз по вертикали, доходя до самых глухих углов. Я не знаю, как у себя в Майкопе научить хоть кого-то чему-то - потому что графоманы восхищаются друг другом и создают атмосферу всеобщих восхищений. Вдобавок элиты поднимают вой, когда о них пишет любой человек извне - они требуют, чтобы о них писали те, кто владеет паролями (т. е. "свои"). В таких условиях литература превращается в хитровыкрученную игрушку для самоудовлетворения, не нужную обществу. И не нужную никому, помимо узкого круга литераторов, бесконечно кричащих: "Не замай калашным рылом нашего драгоценного Гандельсмана".
Я и подумал: неужели хотя бы один безумный майкопер-майнкопфер не сможет позволить себе право на честность? Живёт он в абсолютном отрыве от "центровых элит", от них почти никак не зависит, если и переедет из Майкопа куда-нибудь, то нескоро, а в Майкопе никому нет дела до "центровых проблем". Так сложилось, что некий человек может быть честным, может не зависеть от игр "обществ взаимных восхищений" - судьба предоставила ему такую возможность.
Потому как отсутствие "возможности честного взгляда" приводит к полной потере координат. Приводит вот к чему...

"1. Автор собрался рецензировать подборки. А на деле ранжировал поэтов... Для того, чтобы проводить ранжировку поэтов, нужно иметь некоторую власть, полномочия, что ли. Обычно такие вещи бывают, когда случается конкурс. Или слэм. Решение в этих случаях коллективное.
2. Автор разделил поэтов на очень хороших, хороших и так себе. Повторюсь - не подборки, а поэтов (неправда: я чёрным по белому писал - "СТИХИ замечательные, хорошие и не очень - К.А.). Он ОДИН это сделал".

Я не имею ничего личного против Бориса Херсонского, он - симпатичный человек (судя по всему), и в обзоре, говоря о подборке Херсонского, я сделал столько реверансов, сколько их вообще можно сделать на пяти строках.
Но мышление у него... советское - на уровне "кто организовал ранжировку стихов?" ("кто организовал вставание?"). "Полномочия ранжировать авторов имеет только партком "экспертов", а частная личность, не причастная к экспертам - ни-ни". Привык человек к парткомам, профкомам и месткомам...
Борис Херсонский обиделся на то, что я назвал его стихи "описанием икон и парсун слогом Бродского". Он привёл в своём Журнале одно из стихотворений подборки и спросил: "Где здесь описание икон?".
Приведу и я текст стихотворения, чтобы было понятно, о чём речь...


... В день Благовещения, не выходя из дома,
разве в лавку в квартале за запрещённой снедью,
пачкой Мальборо, смесью валерианы и брома.
мимо фасада, прикрытого крупной сетью,
в ожидании сноса или ремонта. Купол
ближайшего храма в этот день кажется выше
на полголовы. Дождик с рассвета капал,
Но подустал и затих. Кот с выражением морды "не ваше
дело", вихляя задом, свернул за угол,
засиженный голубями бюст в полукруглой нише
смотрит пустыми глазами, которыми прежде плакал,
незримая мама даёт указания Маше,
моющей раму, поскольку Маша мыла раму в проёме,
а мама любила Машу, как никто в этом мире и доме.

Машу тоже звали Марией. Как ту, перед которой
Ангел с цветущей ветвью стоял, возглашая:
"Радуйся, благодатная! Бог с тобою! До скорой
встречи. Сухая акация. Шумная стая
грает и метит асфальт известковым помётом.
Ангел стучится к деве. Она вопрошает: "Кто там?".

Ей отвечает церковный хор и звон с колоколен,
и смеётся Младенец: "Разве ты меня не узнала?
ну и что, что Я ещё не родился, уж Я-то волен
родиться, когда захочу, Отцу сопрестолен.
Се - стою и стучу. Как карандашик внутри пенала".

Вне "общества взаимных восхищений" автору сразу же покажут, что стихотворение абсолютно вторично, что в нём заёмно всё: просодия, ритмические ходы, анжамбманчики, темы, что две разные темы одного и того же поэта механически приклеены друг к другу гуммиарабиком. Но мало того, что текст вторичен, он ещё и совершенно статичен. Описателен, как музейная экспозиция. Вот оно - "описание икон и парсун стилем Бродского". Неужели Б.Х. не умеет считывать подтекст? Вот до чего доводят "общества взаимных восхищений"...

источник-kirillankudinov@lj

читать полный текст со всеми комментариями