Сны
В детстве Витек Липатов видел удивительные сны.



В них почти не было ни людей, ни машин, ни домов. Зато в них была степь. Была синяя трава, редкие кривые деревья, забавные камни с красными прожилками - а главное, в них было небо.

Небо это, мерцающее, фиолетово - желтое, было самым красивым из того, что Витек когда - либо видел. Достаточно было одного беглого взгляда на него, чтобы глупое, щенячье счастье подступало к горлу. Любая обида, любое несчастье становились под этим небом не то что незначительными - смешными.

В свою степь, под свое небо Витек попадал почти каждую ночь - до дня, навсегда обрушившего его мир.

Вечером того дня он, тогда - двенадцатилетний, сидел с родителями перед телевизором. Большинство сюжетов было посвящено только что заключенному беловежскому договору, добившему витькину родину.

Было понятно, что это - конец; что огромные массы людей обречены на смерть или изгнание, что предстоят годы, а то и десятилетия войн, голода и разрухи. Но ощущение поражения уже давно не покидало витькиных родителей, и идиотский конец великой державы не был для них неожиданностью. Поэтому наяву тот день не был особенно хуже предыдущих.

Во сне все было иначе.

В ту ночь Витек не увидел ни неба, ни травы, ни деревьев. Камни с красными прожилками, наоборот, были в изобилии - из них были сложены стены и потолок коридоров, которыми Витек блуждал большую часть ночи.

Под утро, уже после нескольких кошмарных пробуждений, коридоры привели Витьку в просторный зал. По его стенам висели странные предметы отталкивающего вида, в центре стояла пара жаровен, а также несколько столов, чем - то напоминавших верстаки из кабинета труда.

К верстакам были привязаны ельцин, кравчук и шушкевич. Только так, с маленькой буквы, можно назвать отвратительных существ из витькиного сна, сочетавших знакомые по телеэкрану черты с мерзкими деталями рыб и беспозвоночных. Они дергались, извивались и роняли на пол клочья слизи.

Откуда - то Витек знал, что эти твари не просто совершили преступление - они нарушили что - то в самой основе миропорядка, и лучшее, что он может сделать - замучать их максимально медленно и мучительно ... хотя что ни делай, все будет недопустимо мало.

И он снял со стены наиболее жутко смотревшийся инструмент.

Весь следующий день Витек то и дело с ужасом глядел на свои руки, не веря, что на них нет и следа слизи и крови, так обильно лившейся на них под утро.

С тех пор он ни разу не видел во сне неба ... зато пыточная камера день ото дня заполнялась все больше. Не помогли ни отказ от телевизора, ни уменьшение времени сна, ни снотворное. В октябре девяносто третьего ее заполнили тысячи омоновцев и солдат - Витек резал, жег, дробил кости ... и ждал, когда окончательно потеряет связь с реальностью.

Он смог не сойти с ума - но жил уже по инерции, механически.

Механически он делал уроки. Механически перешел в одну из элитных математических школ. Механически закончил университет. Механически женился на своей одногрупнице Аличке Беркович, вдруг полюбившей его на последнем курсе сильно, безответно и навсегда - так, как могут любить только книжные еврейские девочки, да и то очень, очень редко.

Но ни любовь жены, ни маленькая дочка, ни интересная и высокооплачиваемая работа не трогали его по - настоящему. С двенадцати лет он даже ни разу не улыбнулся как следует.

Единственной его эмоцией все это время была надежда на то, что однажды небо вернется.

Понимание того, что нужно делать, пришло к Витьку на середине третьего десятка, на втором году скучной и халтурной аспирантуры.

Удивив близких, знавших его замкнутость и инертность, он потратил полгода на получение охотничьего билета. После этого с первой же зарплаты купил в ближайшем "Охотнике" помповое ружье производства ижевского завода. С собой у него, как потом выяснилось, уже был рюкзак раздобытых через друзей патронов.

Из тысяч людей, встретивших его на улице в тот день, ни один не смог забыть витькиного лица. Это, наверное, неудивительно - они впервые за долгое время (а некоторые - и вообще впервые) видели абсолютно счастливого человека.

Витек шел по улице и - первый раз в этом веке - улыбался.

Он шел убивать. Он шел умирать.

Он шел возвращать своим снам небо.