Двадцать второго июня ровно в четыре часа......
Они приехали в Либаву в мае 1941 года. Мама ни за что не уехала бы из Севастополя добровольно. Там - родители, сестры, брат, там могилка первенца - Валерки. Но у жены военного нет добровольного выбора - есть добровольно-принудительный.. Получил муж новое назначение - будь добра поезжай за ним. Иначе что это засемья ! А папа как раз и получил новое назначение - командиром по лабораторно-учебной части училища ПВО ВМФ в Либаве. Только начали обустраиваться, только стало затихать пережитое горе - а тут война. Папа уговорил-таки маму эвакуироваться: с последней машиной, вывозившей семьи комсостава училища, она уехала в никуда. Эвакуирован был и почти весь личный состав училища, кроме тех, кому был приказ задержаться. Среди этих немногих был и папа.
В 1978 году к нам приезжали из Лиепаи юные краеведы, разыскивавшие очевидцев событий первых дней войны. По их просьбе папа написал воспоминания, черновой вариант которых , как и записка, хранился в его портфеле.

Первый лист воспоминаний утерян

" У нас был приказ - привести в негодность оборудование. Дней за 10 до начала войны в училище поступило 4 боевых 25 мм автоматических зенитных пушки. Не знаю, почему их не успели эвакуировать. Мне было приказано вынуть замки и выбросить их в небольшое озерцо, которое было во дворе училища, что я и выполнил. Последними были разбиты часы в кабинете начальника училища и в комнате дежурного по училищу. Где-то часов в 18-00 мы сели в машину и убыли в военный городок.


Когда мы подъехали к военному городку, мост через канал был разведен (вернее он был повернут вдоль канала), и нас сразу не пустили, стали выяснять, кто мы и откуда. Когда навели справки, пропустили.
Вскоре из штаба прибыл какой-то командир, он отвез нас на участок за военным городок в сторону северных ворот с задачей - уничтожить десант на случай его высадки. Кроме нас там было еще какое-то подразделение. Командир вернулся в штаб, а мы остались. Ночь прошла спокойно.
Рано утром 23 июня была сформирована рота из трех взводов. В нее включили и меня с оставшимися курсантами. Добавили еще 10 краснофлотцев. Фамилий их я не знаю - не было списка, потому что не на чем и нечем было писать. Знали друг друга в лицо. Нашей задачей было оборонять военный городок вдоль канала, от разводного моста в сторону завода "Тасмар". На протяжении всего участка были вырыты окопы в полный профиль, в каждом окопе находилось по 2 человека. На этом участке мы находились до утра 29-го июня."

Следующий лист также утерян. Видимо, там говорилось о начале боевых действий. Потому что рота отступила к военному городку, который, как потом оказалось, был абсолютно пуст.

"Выходило, что все ушли из военного городка, а про нас забыли. Командир стал выводить роту из городка. Не доходя до северных ворот, мы встретили армейского старшего лейтенанта, который с двумя орудиями прикрывал отход. Он был удивлен, откуда мы взялись, так как гарнизон военного городка давно ушел, и посоветовал быстрее догонять ушедший гарнизон, сам же он собирался произвести несколько залпов по немецким позициям и тоже отходить..
Выйдя за северные ворота военного городка, мы действительно встретили флотские и армейские части. Но здесь царила полная неразбериха, хотя было много командиров, причем в больших званиях. Вскоре нам сказали, что впереди засели айсарги (местные фашисты). Нужно было пробить заслон и двигаться на Вендаву. Наконец установился и порядок, флотские части должны были двигаться слева от дороги, в сторону моря, а армейские - справа.
Вдоль дороги стояли машины с ранеными и боеприпасами. Нас все время обстреливали с тыла артиллерийским и минометным огнем. А спереди - автоматным. С воздуха же бомбили с самолетов и обстреливали пулеметным огнем.
Перед лесом был открытый участок, который нам нужно было преодолеть. И мы где ползком, где перебежками устремились к лесу, при этом несли большие потери. Здесь я получил контузию правой ноги от ударной волны и дальше шел в одном левом ботинке, т.к. на правой ноге были сведены пальцы. Надел его только за Ригой.
На окраине леса стоял небольшой домик, из которого нас обстреливали автоматными очередями. Было приказано подавить данную огневую очку. С двумя красноармейцами я пополз к домику, прячась за деревьями, приблизившись к нему, стали забрасывать его гранатами. Наконец эта огневая точка была подавлена. В лесу уже было немного легче, так как стали меньше обстреливать с воздуха. Вскоре прекратился и артиллерийский обстрел.
Утром 30 июня мы уже без всяких боев шли на Вендаву. Не доходя до ответвления дороги на Кульдигу, мы увидели машину, которая шла навстречу нам. Возле нас она остановилась, и вышедшие из нее командиры сказали, чтобы мы поворачивали на Кульдигу, т.к. Вендава оставлена нашими войсками.
Мы шли небольшими группами, без продуктов, на близком расстоянии группа от группы. Чтобы далеко не отрываться в случае обстрела авиацией, которая появлялась над нами часто. По дороге нам встречались крестьяне из деревень, через которые мы шли, и когда мы просили чем-нибудь нас покормить, то давали нам хлеба и сала. Многие из них провожали нас со слезами
В Кульдигу мы прибыли 1-го июля, и там встретились с Вендавским полком, отходившим на Тукумс. Вместе с этим полком в Тукумсе мы погрузились на платформы и прибыли под Ригу. От Тукумса до пригорода Риги мы ехали ночью. Под Ригой полк разгрузился, и мы пошли по пригороду. Курсанты, с которыми мы выходили из Либавы, потерялись, и я остался из училища один. Идя в сторону Зап. Двины, я надеялся встретить их, но вместо них встретил трех командиров училища ( фамилии названы, но я не буду их упоминать). На лодке мы переправились через Зап. Двину и там, в порту повстречали рабочих, которые сказали, что в Риге бои с местными фашистами и идти в город опасно. Один рабочий вывел нас окраинами на Псковское шоссе.
За Ригой был военно-питательный пункт, где нам на четверых выдали продукты и сказали, что флотским надо направляться в Псков.
Пройдя несколько километров, мы остановились в лесу на отдых. Я шел с большим трудом из-за контузии. После отдыха вновь вышли на дорогу, надеясь поймать попутную машину. Я стал отставать и снова присел отдохнуть. Мои спутники пошли дальше. Проходила мимо машина, кто-то из них поднял руку, машина взяла их, я не успел дойти, а бежать уже не мог, и без продуктов, с контуженной ногой остался стоять у дороги. Наконец другая машина подобрала меня и привезла на станцию, где находилась часть пограничников. Они накормили меня и посадили в эшелон, идущий на Валгу. Это было 3-го июля. Здесь же я встретил командира курсантской роты, который помог мне доехать до Ленинграда, откуда управление военно-морских учебных заведений направило нас в Стрельну, где вновь начали формировать училище ПВО ВМФ."

Это не рассказ. Здесь лишь хронологическое перечисление того, с чем пришлось столкнуться папе в первые две недели войны - с 22 июня по 3 июля. Рассказчиком он был прекрасным. Но написать воспоминания так, чтобы это был художественный рассказ, не смог: слишком часто ему приходилось писать на эту тему объяснения. Ведь из 500 человек - личного состава и курсантов училища - в живых осталось 5. Счастье его, что эти пятеро почти дословно подтвердили его рассказ в " нужном" месте перед " нужными" людьми.
Да, это не рассказ, это документ.