В продолжение и в качестве иллюстрации моего сегодняшнего поста об армии и о призыве, перепостю тут одну из своих прежних публикаций. Кто-то читал, а кто-то и нет.

Недемократические мысли (11.03.2006)

Трагедия, произошедшая в Челябинском танковом училище, заставила вновь задуматься не только о ее причинах, которые возникли отнюдь не вчера, но и о будущем российской армии в целом. В общем – опять два вечных российских вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?».



Конечно, никто не отрицает вину непосредственных участников произошедшего: и издевавшихся над Сычевым сослуживцев, и непосредственных командиров, и руководства самого училища, и – медиков, не сумевших или не захотевших оказать Сычеву своевременную и компетентную помощь. Но – дело не в них одних. А, скажем так, - в самой системе, принятой сегодня в нашей армии. Каковая система сформировалась тоже не вчера, а явилась следствием всего происходившего в ней за послевоенные годы.

Да-да, именно в течение столь длительного времени тянутся в Советской, а затем и в Российской армии те изменения, что привели к сегодняшнему результату, - безвластию, вседозволенности, торжеству дедовщины «внизу», и круговой поруке «наверху». Хотя, конечно, можно выделить внутри этого периода и свои критические точки.

Первая из них пришлась именно на послевоенные годы, хотя некоторые склонны датировать ее «хрущевскими» временами. Это – практическое уничтожение «института унтер-офицеров», коренное снижение роли сержантов и старшин. Благодаря которому к семидесятым годам авторитет военнослужащих, имеющий на плечах такие погоны, свелся практически к нулю, а между офицерами – командирами взводов и рядовым составом образовался своеобразный вакуум, который вполне естественно заполнили «деды».

Что такое сержант или старшина в идеале? Это – царь и Бог для рядовых «срочников». При нем никто не смеет ни то, что дать кому-то в морду, но и чихнуть без приказа. Роль сержантов неоднократно подчеркивал и Георгий Жуков, сам, как известно, начавший свою карьеру именно с унтер-офицерской школы царской армии. Однако, и эти лычки, и роль их обладателей с течением мирного времени оказались обесцененными, в первую очередь за счет того, что власти и авторитета они заведомо не прибавляли, ибо стали выдаваться по совершенно иным, нежели ранее, критериям. Возможно, - это естественные издержки мирного времени, но свое дело они, так или иначе, сделали: единственными, кто связывал командира с солдатами, остались реальные авторитеты (или иначе – неформальные лидеры) в лице тех самых «дедов». Причем данная замена в значительной степени устроила и самих офицеров, ибо такое связующее звено было объективно необходимо, а выбирать уже не приходилось.

Так что первые проявления дедовщины появились в Советской армии в 70-е – 80-е годы, хотя, конечно, не носили тогда столь изуверского характера, как сейчас. Да и присутствовали далеко не во всех подразделениях, а – лишь в тех, где сами офицеры не слишком интересовались жизнью и бытом своих солдат, пуская все на самотек. К слову – таких офицеров в те времена было немного, поскольку и сама профессия «защищать Родину» была вполне престижной, и получить ее мог не каждый.

Возможно, Советская армия и справилась бы с дедовщиной самостоятельно, тем более, что обеспокоенность таким явлением уже начинала появляться, но – произошел ряд событий, не давший возможности это сделать и в корне усугубивший ситуацию. Грянула перестройка, а с ней и вторая «критическая точка». Все и вся стало не просто доступно, а – продажно. В том числе и отсрочка, и даже «белый билет». А купить своему отпрыску индульгенцию от армии во времена сначала афганского, а затем и кавказских конфликтов, - желающих было немало. Плюс – масса расплодившихся «коммерческих» вузов, обучающих неизвестно как и неизвестно чему, но – предоставляющих те же отсрочки, а потому представляющих собой по сути лишь официальный способ «купить» освобождение от службы. Все это привело к такому печальному факту, как резкое снижение числа призывников, в первую очередь – призывников «нормальных»: образованных, воспитанных, имеющих представление о таких понятиях, как честь и совесть.

С другой стороны все больше молодых людей окунулись в «новую жизнь» изрядно глубоко: если раньше явлением исключительным считался призывник, имеющий официальный диагноз «алкоголизм», то в «демократические времена» перестали быть редкостью и наркоманы. Доля «неблагополучных» во всех смыслах призывников стала увеличиваться и в абсолютном исчислении, а уж в относительном – тем более. И военкоматы, стремясь любой ценой выполнить план по призыву, от безысходности забривали в армию и их, - являвшихся по сути, минами замедленного действия.

Итак, доля «нормальных» призывников постоянно снижалась, «неблагополучных» - росла, офицеры, вынужденные искать заработка, чтобы прокормить семью, массово покидали армию, и… В общем, - стоит ли удивляться тому, что мы видим сейчас?

Так что с глубинными причинами произошедшего вроде бы все достаточно ясно. Вот – как ликвидировать их последствия? Это уже более сложный вопрос.

Типичным ответом на него являются требования полного отказа от призыва и, соответственно, полного перехода на контрактное формирование армии. Вроде бы оно – и правильно. Но…

Во-первых, давайте не забывать о том, что переход на полностью контрактное формирование армии, даже при сокращении ее численности (хотя вроде бы – куда уж дальше и сокращать-то?), требует больших денег. Которых у государства пока нет. Или – вроде бы нет. Но, даже, если бы и были, то существует еще и «во-вторых», - необходимость полной, стопроцентной гарантии того, что деньги будут доходить по назначению, причем – вовремя и в полном объеме. Проблема насущная - из-за повальной коррупции чиновников от армии, и весьма важная. Поскольку военнослужащий-контрактник имеет не только обязанности, обусловленные присягой, уставом и «священным долгом», но и права, прямо прописанные в трудовом договоре. А эти права дают ему возможность, как и любому другому наемному работнику, прекратить исполнение контрактных условий в случае неисполнения своих обязательств другой стороной. Иначе говоря, нет денег – нет службы. Автору этих строк, к примеру, известны случаи, когда контрактники-танкисты отказывались выводить свои машины на блокпосты по причине длительной задержки зарплаты. Оставив моральную сторону дела в стороне, можно утверждать о том, что юридически они имели на то основания. Так – не станет ли это типичным явлением для наемной армии, работодатель которой имеет привычку «кидать»?

К этим соображениям добавим и иные. Например, о необходимости обучения контрактников, что само по себе не вызывает сомнений. Так – где, кем и как они должны будут обучаться? Не возродится ли та же дедовщина, которой мы так стремимся избежать, и в войсках контрактных? Хоть, казалось бы, это уже «другое измерение», но ведь люди-то, солдаты - те же самые, наши дети…

Так что, оставив без рассмотрения заявления отдельных деятелей о том, что России, дескать, армия не нужна вообще, - лишь напомнив им, что государство без армии – территория, и не более того, - перейдем к иному способу решения проблемы. как представляется автору – более реальному для исполнения, хотя и неизбежно и крайне непопулярному.

Это – в значительной степени возврат к советской системе формирования армии, основанный не на отказе от призыва, а, наоборот, - на максимальном его увеличении, и достижении таким образом преобладания в войсках (в том числе и численного) призывников именно (цитирую вышесказанное) «нормальных»: образованных, воспитанных, имеющих представление о таких понятиях, как честь и совесть.

Каковыми видятся мне меры, необходимые для этого? Их – несколько, причем не все они лежат лишь в сфере компетенции Минобороны. И первая из них касается Минобразования.

На мой взгляд, необходимо провести кардинальную ревизию учебных заведений (в первую очередь – высших), обучение в которых ныне дает право на отсрочку. Вероятно, есть смысл вычленить 20-30 особо престижных, «академических» вузов, освободив их студентов и выпускников от службы в армии вообще, но – ликвидировав в них поступление и обучение на платной основе. Иными словами – выделить «элитные» учебные заведения, причем - «элитные» не по степени платежеспособности родителей, а только и исключительно по знаниям и дальнейшим научным (именно – научным!) перспективам самого абитуриента.

Во вторую группу вузов можно было бы отнести так называемые «государственные». Полагаю, их перечень практически совпал бы с аналогичным списком времен «перед перестройкой», а отношения их студентов с армией можно было бы выстроить именно по «предперестроечному» стандарту, то бишь – военная кафедра, и призыв в армию по окончании вуза – по мере потребности самой армии. Платное поступление и обучение в них также должно быть или ликвидировано, или минимизировано до предела.

Наконец, все вновь образованные, коммерческие вузы должны быть лишены каких-либо отсрочек вообще. Если после этого часть из них прикажет долго жить, - это проблемы не государства, а разве что хозяев этих заведений.

Необходимо восстановить и порядок медицинского диагностирования призывников, причем не только в плане передачи полномочий на признание или не признание их годными только и исключительно специализированным медицинским учреждениям (скорее всего – военным), но и в плане самих критериев «годности». Ведь далеко не всем солдатам приходится в процессе службы нести именно физические нагрузки.

Понятно, что все это не даст результата, если поступление в любой, даже «академический», ВУЗ, или освобождение от армии по медицинским показаниям можно будет купить. Потому необходимо и кардинальное ужесточение мер против коррумпированных работников вузов, медиков, сотрудников военных комиссариатов.

С другой стороны, нужно обеспечить отслужившим в армии все условия для нормального возвращения их в гражданскую жизнь, включая и льготы при поступлении в вузы, как это было в СССР.

Однако, даже при реализации всего вышесказанного, нет смысла сразу повышать планку для призыва в армию тех, кого сейчас призывают «по необходимости»: молодых алкоголиков, наркоманов, судимых и прочих «неблагополучных». Вспомним про пресловутые стройбаты, и - про вечные жалобы про нехватку рабочей силы на стройках и иных неквалифицированных производствах. Почему бы не перевести всю эту сомнительную публику из обыкновенных войск в строительные, дав ей в руки вместо автомата лопату, но - сохранив при этом в таких «войсках» все же именно армейские порядки? К слову, придать стройбаты можно и к внутренним войскам, находящимся в ведении МВД.

Надо отметить, что в низкорентабельных отраслях экономики, где высокая, достаточная для обеспечения семьи, заработная плата практически невозможна, сейчас действительно, и вполне реально, наблюдается дефицит кадров, особенно – неквалифицированных и низкой квалификации. Работодатели обычно решают эту проблему, привлекая труд иммигрантов, зачастую – и нелегальных. Данное предложение позволило бы, в том числе, сократить, а то и ликвидировать эту, уверен – порочную, практику, и в значительной степени умерить пыл определенных кликуш о прямо-таки «горячей необходимости» едва ли не открытия границ России для всех желающих.

Но – пойдем дальше, к еще более радикальным предложениям. Учитывая только что сказанное, а также тот факт, что такие, «непрестижные» во всех смыслах слова вакансии имеются в избытке не только в строительстве, зададимся абсолютно крамольным вопросом: а почему бы не призывать на такую, назовем ее «гражданской», обязательную службу всех граждан, обоего пола? Кроме, разумеется, тех, кто поступил в «академические» вузы и представляет собой потенциальную интеллектуальную элиту.

А - что, собственно? Помимо вполне реальной помощи бюджетным (в первую очередь) отраслям, такое нововведение несомненно имело бы и иной эффект: своеобразного приучения к труду. Ибо – может ли быть настоящим руководителем человек, никогда на собственной шкуре не испытавший все «радости» существование подчиненного, причем – самого низкопоставленного? – В таком случае призыв мог бы состоять как бы из трех направлений: непосредственно в армию, на полувоенную-полугражданскую службу (стройбаты), и на службу чисто гражданскую.

Естественно, все сказанное не отрицает необходимости реформирования самой армии, - формирования того самого института унтер-офицеров, постепенного и неторопливого, прямо зависящего от возможностей финансирования, перевода ее на контрактную основу, наконец – кардинальной чистки корпуса старших офицеров, значительная часть которого привыкла уже воспринимать армию, как свою вотчину и свой бизнес. Но, повторюсь, одними этими реформами уже не обойтись. Командиры - командирами, но армия сильна не только, и наверное, не столько ими. Да и речь наша идет в первую очередь о солдатах, о рядовых, - пока, и в обозримом будущем, отправляющихся в армию не по собственной воле. А раз так, то они должны быть по возможности защищены от событий, подобных тем, которые и стали поводом к данным размышлениям.