|
|
Пишет Anatolij Wassermann (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} awas1952)@ 2005-10-24 12:58:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Дело Ходорковского создано Андроповым (часть 2)
В "Эксперте" весьма нетривиальная гипотеза http://www.expert.ru/expert/current/dat
Из-за проблем с размером статья разбита на несколько частей.
Доказано - про кого?
Но допустим, что доказано. Тогда нужно спросить, удалось ли суду доказать, что вина за преступление лежит лично на Ходорковском и Лебедеве. Именно этот вопрос более всего занимал внимание профессионалов на всём протяжении процесса: докажут или не докажут. Не только юристам, но и предпринимателям было важно понять, в какой мере дотошное соблюдение норм корпоративного права (а в том, что юристы ЮКОСа его обеспечили, мало кто сомневается) позволяет распределять риски в компании, - можно ли за локальную погрешность в крупном бизнесе посадить его высших руководителей, прямо к происшедшему не причастных.
И западные аналитики (включая тех, кто уверенно называет анализируемые здесь эпизоды мошенничеством) с первого дня считали доказательство личной вины подсудимых самой сложной задачей обвинения. Американцы часто сравнивают процесс Ходорковского с делом руководителей "Энрона". Но там суд, сколько я понял, доказал их прямую вовлечённость в инкриминируемые фирме деяния. Наряду с косвенными построениями типа системы доказательств Шохина (только не по поводу смутно обрисованной "организованной группы", а по поводу конкретной корпорации) обвинение сумело добыть и предъявить на самом процессе цепочки прямых свидетельств, непосредственно связывающих топ-менеджеров с фальшивыми бухгалтерскими отчётами. В нашем же случае прямых улик как не было в обвинительном заключении, начавшем процесс, так нет и в приговоре, его закончившем. Есть ли персональная вина обвиняемых в этих двух эпизодах, нет ли её, так и осталось, по существу, вопросом личной убеждённости - прокурора, судьи, любого наблюдателя.
На удивление безынициативно работала с этим вопросом защита, ограничившаяся, по существу, ссылками на презумпцию невиновности: "А ты докажи!". Это правильно, но этого, как мы видим, не хватило. "Адвокат дьявола" не без яда отмечает, какими жалкими показались суду жесты такого рода (вроде попытки Падвы усомниться в наличии связи между Ходорковским и одним из фигурантов дела, Смирновым) на фоне системы доказательств, выстроенной прокурором: "Да какой там Смирнов? Ты на всю картину смотри!". Вот и надо было смотреть на всю картину - причём с совершенно иной целью, стремясь не к пассивной, а к активной защите, то есть к нападению. Надо было не указывать невязки во всеобъемлющей убеждённости прокурора, будто виновны именно те лица, что сидят на зарешёченной скамье, а разглядеть на этой же, прокурорской, картине - и указать суду - других возможных виновных. Они там есть.
К такой мысли легко прийти всякому, кто не совсем позабыл "Золотого телёнка". Вообразим, что идёт процесс над руководителями не ЮКОСа, а концерна "Геркулес", и что не Ходорковского, а отрицающего всё на свете Полыхаева притискивает к стене прокурор гигантской системой доказательств. Ни у кого (включая, пожалуй, и защиту) в глубине души нет ни малейшего сомнения, что Полыхаев всё инкриминируемое и наворотил. А что же мелькающий там и сям в трёхсоттомном деле счетовод Корейко А. И.? "Да какой там Корейко! Ты на всю картину смотри"...
Вернувшись из воображаемого суда в реальный, мы сразу найдём подходящую фигуру: Моисеев. Про этого человека суд установил не многое: что он - одноклассник Ходорковского, что он какое-то время числился его помощником и работал в принадлежащих ему компаниях*. Моисеева на процессе нет, и это никого не волнует: подумаешь, делов-то - на нём много кого нет. Но Моисеев-то иным фигурантам не ровня - столь видную позицию в "системе доказательств" занимает только он. Из материалов следствия очевидно, что он играл в обоих эпизодах ключевую роль (см. схему 1) - как минимум равнозначную ролям Х. и Л. (см. схему 7), а возможно, что и значительно большую: сама связь Х. и Л. с обеими историями прослежена в первую очередь через Моисеева (схема 3). Вот защите бы и спросить: так не Моисеев ли - движитель обоих эпизодов?
Мне скажут, чтобы я не валял дурака - что это был бы очевидно лживый трюк, обречённый на немедленный и постыдный провал: понятно же, что обе комбинации затеял и провернул Ходор, а однокласснику просто дал по старой дружбе подработать на вторых ролях. Прошу прощения! Откуда это вам "понятно"? Ещё раз: никакие "понятности" не имеют заранее установленной силы, вопрос же о том, кто попал в дело как чей одноклассник и кто кому в этих эпизодах дал подработать, в ходе процесса не рассматривался. Обвинение высказало всего лишь гипотезу, что из трёх (Крайнов здесь не в счёт) по видимости равноправных фигурантов двое, находящиеся под стражей, были ведущими, а потому виновны; третий же, пребывающий в нетях, был ведомым, а потому суду не интересен. Я настаиваю, что как минимум равные основания в материалах процесса и потому не меньшее право на рассмотрение судом имеет прямо противоположная гипотеза. Вот она: автором и выгодоприобретателем схемы, осуществлённой в обоих эпизодах, являлся Владимир Моисеев. Ходорковскому, своему навострившемуся в бизнесе однокласснику, он по старому знакомству предложил заняться техническими аспектами исполнения своего замысла - и тот, вместе со своим партнёром по "Менатепу" Лебедевым, таковой всесторонний аутсорсинг выполнил. Подобные услуги со стороны крупных российских структур были тогда широко распространены - особенно при приходе в страну западных (в кавычках или без кавычек) денег - и ни при какой погоде не тянут на состав преступления. Мне скажут, что получение Моисеевым выгоды от обеих историй нужно доказывать, - а я отвечу, что такие доказательства не представлены и по обвиняемым, поскольку подлинная структура собственности группы "Менатеп" известна суду не лучше, чем вам или мне, - и теперь уже вы перестаньте валять дурака.
Просмотрите материалы процесса, держа эту гипотезу в уме. Я, прочтя по этим двум эпизодам вроде бы всё, утверждаю, что ей абсолютно ничего не противоречит, а все прозвучавшие в суде упоминания о Моисееве отменно в неё вписываются. Вот, например, допрашивают сотрудницу ЮКОСа Мурашову. Она говорит, что получала от Моисеева поручения. Падва её спрашивает: "Он занимался только поручениями Ходорковского или у него было что-то еще? Может быть, у него самостоятельные какие-то были работы, бизнес какой-то?" - Она отвечает: "Несколько раз, когда Михаил Борисович просил найти Моисеева, мне не удавалось его обнаруживать ни на рабочем месте, ни в Москве. И его секретарь говорила, что он за рубежом, в командировке, притом что все организационно-распорядительные документы, как я уже сказала, проходили через меня, если бы это была командировка банка, я бы об этом знала". Или допрашивают подсудимого Крайнова. Заходит речь об одном, другом, третьем фигуранте наших эпизодов - всех к Крайнову направил Моисеев; интересуются, где проходили переговоры, - адрес дал Моисеев. Наконец обвинитель спрашивает: "Уточните, пожалуйста, в качестве кого вы воспринимали Моисеева, лично вы?" - Крайнов отвечает: "Моисеева лично я всегда воспринимал как старшего помощника господина Ходорковского, вел с ним переговоры по поводу 'Джамблика' и 'Килды'", - то есть по поводу коренных во всей схеме (см. схему 1) юридических лиц. Чтобы сам Ходорковский об этих загадочных офшорах хоть слово когда-нибудь и кому-нибудь сказал, судом не установлено, а кого чьим помощником представлять третьим лицам - это, извините, вопрос тактики. Хоть у того же Корейко спросите.
УПК РФ, ст. 14. "Презумпция невиновности": "3. Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого. 4. Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях".
Суд, как известно, принял гипотезу обвинения. Если бы защита прямо огласила альтернативную гипотезу, суду пришлось бы констатировать наличие обоснованных сомнений в вине обвиняемых - и либо отклонить обвинение по данным эпизодам, либо вернуть их на повторное расследование*. Можете считать меня недопустимо наивным, но я не могу вообразить вменяемого судью, способного распределять вину пропорционально известности фигурантов, но больше-то в материалах процесса ничего полезного для сопоставления гипотез - не было!
Впрочем, сюжет с альтернативной гипотезой приведён мной скорее для того, чтобы дать читателю первый повод задуматься, так ли уж безоговорочно он сам убеждён в виновности именно господ Ходорковского и Лебедева. А о том, доказана ли их виновность в суде, и задумываться странно: прямых улик нет, косвенные не однозначны. Итак, вывод второй: если в рассматриваемых эпизодах и есть чья-то вина, то обвинением, на мой взгляд, не доказано, что виновны именно подсудимые.
Полностью ли исследовано дело?
Да нет, конечно. После разговора об альтернативной гипотезе так вопрос и ставить смешно. Теперь его надо ставить иначе: что именно в деле осталось неисследованным - и почему. Если не говорить о деталях, то белых пятен в этих эпизодах три: Моисеев, "Джамблик" и "Килда". Они бросаются в глаза при первом же знакомстве с материалами, и не может быть сомнений в том, что обвинение сознавало и эти пробелы в собственном труде, и их первостепенную значимость - они слишком ясно показывают, что следствие так и не установило, кто стоял у руля раскопанных схем. На процессе же обвинитель третировал все три дырки как явно несущественные, в чём и преуспел - так, наш "адвокат дьявола" легко соглашается: "Аффилированность этих иностранных компаний с Ходорковским не доказана - видимо, следствие не смогло выйти на учредителей за рубежом. Но это не имеет определяющего значения: можно предположить, что учредителем оказалось бы очередное подставное лицо".
Увы, это пустая отговорка. Следствие, проведшее, как мы видели, титаническую работу, поленилось послать ещё пару запросов, положительный результат которых стал бы у него в руках козырным тузом? Только потому, что желанный ответ не был гарантирован или не поступил с первого раза? Полноте, так не бывает. В такую лень (или, пожалуй, в такую поспешность) можно было бы поверить, кабы следствие, раскопав по десять поколений "прародителей" "Джамблика" с "Килдой", махнуло рукой на одиннадцатое. Но вот так, на полном скаку, остановиться на самом интересном месте? Очень странно.
Особенно же странно ввиду того обстоятельства, что и защита не потребовала там копнуть. Казалось бы, чего проще - встаёт Падва и говорит: уважаемый суд, эти, главные во всей схеме, юрлица не имеют к моему клиенту никакого отношения, что и является доказательством его невиновности. Я писал по их официальным адресам, а они не откликнулись - истребуйте, пожалуйста, сами документы об их учредителях и владельцах! И суд бы истребовал, - а если бы не пожелал, то своими руками изготовил бы "обоснованное сомнение". Но Падва этого не говорит. Что должен подумать о такой воздержности Шохин? Что защите из доверительных бесед с клиентом известно, что учредил их всё-таки он. Что должен Шохин сделать? Преодолеть свою первоначальную неохоту - и живенько слать запрос, тащить из колоды помеченного туза! Но он опять этого не делает.
Прошу вас, потратьте минуту на перебор вариантов - и вы согласитесь со мной: нельзя придумать такого сочетания обстоятельств, при котором и защите, и обвинению казалось бы равно нецелесообразным привлекать внимание суда к вопросу о том, кто стоит за ключевыми юридическими лицами обоих рассматриваемых эпизодов.
Так же странно выглядит незаинтересованность сторон в появлении на процессе Моисеева. Если он и впрямь влип в историю исключительно по школьной дружбе с Ходорковским - почему его практически не ищет обвинение? Подтверди он эту версию на суде, защите уже почти нечего ловить. Если он и впрямь являлся движителем схемы (или прямым порученцем неназванного истинного движителя - всё равно) - почему на его приводе не настаивает защита? Его показания разрушили бы знаменитую систему доказательств. Потратьте ещё полминуты - и признайте: чтобы обе стороны не желали выступления ключевого свидетеля, просто-напросто не может быть. И если в случае с Моисеевым следует для логической полноты учесть наличие у защиты или её клиента неких гуманных соображений (и/или стратегических: данным процессом "дело ЮКОСа" не кончается), то в случае с юрлицами даже такой паутинной гипотезы найти не удастся. Столь полного единодушия сторон, независимо преследующих противоположные цели, - не может быть.
Но ведь было! И тут пора вспомнить аксиому, которую великий Холмс так часто втолковывал простодушному Ватсону: если все возможности, кроме одной, отвергнуты, то эта последняя, какой бы она ни казалась невероятной, и есть истина. В нашем случае эта аксиома означает: стало быть, стороны не были такими уж независимыми. Стало быть, стороны (защита с клиентами - и обвинение) так или иначе пришли к соглашению о границах, которых судебное рассмотрение переходить не должно.
Можете, если угодно, потратить ещё несколько минут, пытаясь найти какую-либо другую разгадку, - а я тем временем позволю себе максимально корректно сформулировать вывод третий: ни обвинение, ни защита, ни суд в целом не исследовали дело достаточно полным образом, манкировав необходимыми и вполне очевидными ходами расследования.
Экскурсия в паранойю: "Менатеп" от Андропова
Наш анализ затянулся, но мы не повторим приём прокурора Шохина и не остановимся на самом интересном месте. Поэтому я выскажу некоторые соображения по интригующему вопросу: что же такое невиданное могло таиться за парой офшоров? - тут нас и ждёт обещанная сенсация.
Меня ведь эти белые пятна не удивили; я с самого начала ждал появления чего-то подобного - и был бы сильнее удивлён, кабы не дождался: наличие в менатеповских подвалах таких туманных юрлиц и общее нежелание их публично анатомировать суть прямые следствия гипотезы Волкова. Сейчас я её изложу, но должен предупредить: очень странная это гипотеза. Придумавший её десять лет назад (то есть ещё до залоговых аукционов) и тогда же рассказавший её у нас в редакции проф. Волков сразу окрестил её паранойяльной, да так с тех пор и зовёт. И правда: раз в неё вдумавшись, её трудно выкинуть из головы. Так что, если она вам не нужна, не читайте.
А как узнать, нужна ли она вам? Очень просто. Сейчас уже стало общим местом, что наши олигархи были "назначенными". Кто же их назначил? Ну, допустим, чубайсовы ребята. А Чубайса кто? Ну, Ельцин. А Ельцина?.. На все эти - и им подобные - вопросы есть общепринятые банальные ответы. Если вам этих ответов достаточно, то никакая гипотеза и никакая сенсация вам не нужны, - и переходите, пожалуйста, к последней главке.
Паранойяльная гипотеза может быть вкратце изложена, например, так. Лет эдак тридцать пять назад некая группа отечественных функционеров пришла к выводу о бесперспективности советского режима - для страны, а не для себя лично. Они стали оставлять за рубежом часть выручки от экспорта, прежде всего нефтяного. К середине 80-х годов на Западе были сосредоточены значительные деньги (как минимум, многие десятки миллиардов долларов), и эти деньги двинулись устанавливать в России порядки, соответствующие целям группы.
Кто был в этой группе? По всему видно, что ядром её были люди из КГБ. Там наверняка были люди из Минвнешторга; люди из именно тогда разворачивавшейся сети внешнеторговых объединений; возможно, из каких-то ещё ведомств. Сколько их было? Как их звали? Какова была техника "невозврата"? Как управлялись деньги за рубежом? Кто принял решение, что пора двигаться назад? Не знаю - и, честно говоря, не очень хочу знать. Для денег, собранных в таком количестве, становится осмысленной метафора самодвижения: такая сумма как бы сама становится отчётливо консервативной силой, всё больше тяготеющей к своим истокам, - она сама, выждав нужный момент, стронулась в нужном ей направлении. Для наших целей этой метафоры довольно - потому что нам важно, не как каша варилась там и тогда, а как она попёрла из горшка здесь и сейчас.
Работают эти деньги с Россией через операторов - ключевой термин гипотезы. Вообще-то так следовало бы называть только - очевидно, немногих - людей, которые непосредственно управляют теми разбухшими счетами. Но удобнее использовать этот термин широко, обозначая им и тех людей, которые здесь, в России, сотрудничают с собственно операторами. Так, в начале девяностых активнейшими операторами были лидеры нескольких российских банков первого уровня со шлейфами ведомых ими структур. В середине девяностых ряды перестроились - в частности, в результате залоговых аукционов, едва ли не самой яркой страницы в истории операторства: виднейшими операторами стали "олигархи". Но, конечно же, в несколько опосредованном смысле операторами были и видные правительственные фигуры, работающие над устроением, условно говоря, современного государства (неважно, в тёмную они использовались или в светлую), - и, в совсем уж опосредованном (а потому - диалектика! - в самом прямом) смысле, оба президента. Операторы внутри России - серьёзные фигуры; нет речи о том, чтобы кто-то держал их на коротком поводке. Нет, они действуют с огромной степенью самостоятельности, порой даже с излишней - как, например, в памятных "олигархических войнах", в одной из которых сильно пострадало и правительство. Тем не менее общая их работа вела к тому, чтобы сделать страну достаточно капиталистической и вместе с тем не слишком капиталистической - максимально комфортабельной для тех самых, западных по форме и русских по происхождению, денег.
Разумеется, ничего особенно хорошего во всём этом нет: ураганным переменам, потрясшим страну, - включая полный развал управления, деградацию социальных систем, ошеломляющий передел собственности и проч. - трудно искренне радоваться*.
*Вопрос о сочетании паранойяльной гипотезы с горбачёвской перестройкой и распадом СССР, как и многое другое, я здесь опускаю: заинтересовавшиеся лица смогут сами придумать всё, что им понадобится, не хуже меня.
Но советская страна-то и впрямь неостановимо разлагалась. Её крах становился всё более вероятен - и контролируемый (скажем, операторами) кризис был не самым страшным из возможных исходов. И главное - можно было надеяться, что худшее быстро останется позади. Что победившие операторы займутся, хотя бы для увековечения плодов своей победы, надёжным обустройством страны, не чреватым новыми потрясениями. Займутся - и сделают: не такое уж безумно сложное дело, многим десяткам стран оно удалось...
Всё худо-бедно, порой очень худо и бедно, но всё-таки к тому и шло. Люди, не принадлежавшие к операторам, получили какое-никакое пространство для манёвра и быстро научались им пользоваться. Даже вколачивание ума в "олигархов", слишком уж увлекавшихся личной игрой и вконец забывавших о своём операторском служении, двинулось не без успехов. Но тут оказалось, что в силовых структурах есть люди, и недовольные, что не вошли в число операторов, - и получившие достаточно возможностей, чтобы самим приступить к переделу собственности. Таких людей - назовём их операми - оказалось достаточно много, чтобы главным мотивом внутренней жизни страны стала борьба оперов с операторами: опера бьются не за то, разумеется, чтобы упразднить операторов, а за то, чтобы занять их место. Факт этот весьма печален. В случае победы оперов мы выбросим псу под хвост как минимум десять лет: пока ещё опера, став новыми операторами, тоже проникнутся мыслью, что теперь-то и вправду пора обустраивать всё по-человечески, гарантировать права собственности и проч. Но даже не победа, а сама активизация оперов оборачивается существенными потерями и времени, и ресурсов - а у нас и того, и другого совсем не так много. Короткую перетряску можно было выдержать - тем более что и деваться было особенно некуда. Но длить это удовольствие? Бр-р!
Вот вам и вся паранойяльная гипотеза до копейки. У вас ко мне сто вопросов, из которых девяносто издевательских? Не трудитесь задавать - у меня самого их двести, и отвечать я ни на один не буду. Даже не потому, что большей частью не знаю как, а потому что - незачем. Незачем копаться в деталях, поскольку (внимание!) я не утверждал и не буду утверждать, что эта гипотеза истинна. Мы же не конспирологи. Я утверждаю только, что она работает. Нильсу Бору кто-то из гостей попенял за суеверие: что же, мол, такой большой учёный, а над дверью подкову прибил! Бор ответил: "Мне говорили, что она приносит счастье даже тому, кто в неё не верит". Так и тут: чтобы пользоваться этой гипотезой, нет нужды в неё верить. Сам я, как правило, в неё не верю (мне даже кажется, что и её автор-то - не так чтобы очень), но неизменно нахожу её полезным инструментом анализа, а в последнее время и прогноза. Читаешь, например, газету: Один поцапался с Другим. Так: кто из них от операторов, кто от оперов? А, значит, Третий, от которого зависит ход событий и который сам из оперов, поддержит Другого, но надо ещё посмотреть, что скажет на это Четвёртый, который из операторов... Конечно, для анализа можно обходиться и более обыкновенными средствами. (До недавнего времени, пожалуй, был только один случай, в котором без этой гипотезы было не обойтись, - неожиданный успех размещения наших евробондов весной 1998 года: в самом деле, как без паранойи понять, откуда взялись инвесторы, за пятнадцать минут расхватавшие кучу расписок тонущего российского бюджета - и уже назавтра пытавшиеся продать их с каким угодно дисконтом?) Но и этот инструмент, войдя в привычку, становится чрезвычайно удобным.
Прекрасный тому пример - белые пятна наших эпизодов. Понятно, что могло прятаться за именами "Джамблик" и "Килда"? Понятно: операторы ходят на длинных, но не на бесконечных поводках, а десять лет назад поводки могли быть ещё совсем обозримы. Вот следы поводка в этих юрлицах и могли обнаружиться. Именно только могли - ничего утверждать мы не можем. Хотя, честно говоря, очень хочется. Потому что не знаю, каких именно трудов убоялись прокурорские, но уж в открытые-то источники заглянуть они могли бы.
Посмотрев же по адресу www.gov.im/fsc, легко узнать, что этот самый "Джамблик", из которого, как из зерна, выросли истории НИУИФ и "Апатита", был зарегистрирован 8 ноября 1984 года [Я благодарен консультантам по офшорному бизнесу из ИК "Минфин" за невероятно быстрое обнаружение этого факта.]. Понимаете? Восемьдесят четвёртого! То есть ещё при Черненке, когда комсомолец Миша Ходорковский и слово-то business знал только по словарю, некий трудолюбивый товарищ встал наутро после пролетарского праздничка, пошёл да офшорчик и зарегистрировал... Спросите любого предпринимателя, велика ли вероятность, что серьёзные люди будут выращивать куст "дочерних" и "внучатых" компаний для многочисленных операций с крупными активами на не своём корне. Где тут, вы говорили, была ваша система доказательств?
Понятно, почему ни одной из сторон процесса не захотелось публично вскрывать такие баночки? Ещё бы не понятно.
Да уж, показательный получился процесс.
Нехозяйственное правосудие
Хорошо, что "адвокат дьявола" кратко изложил для нас именно эти эпизоды дела, - так мы хоть сенсацией вознаграждены. Прочие же результаты нашего анализа не веселят. Судя по показательному делу Ходорковского (не только по разбираемым здесь, но и по другим эпизодам дела), российский суд склонен рассматривать корпоративное и, шире, хозяйственное право как нечто заведомо второстепенное. Исполнение его норм не воспринимается судом как неоспоримый признак законности действий предпринимателя. Про этот процесс часто говорят, что обвинительный приговор в нём был вынесен до начала слушаний. Что ж, в протоколах можно найти немало моментов, делающих этот тезис похожим на правду. Но более сильное впечатление, мне кажется, производит то, о чём я только что сказал: неизменное - и явно привычное, не ради Ходорковского изобретённое - пренебрежение к аргументам, базирующимся на гражданском праве. Если результат какого-то действия почему-либо не нравится суду, то защищать это действие, опираясь, скажем, на Налоговый кодекс или на Закон об акционерных обществах, слишком часто будет пустой тратой времени. Мечтать о расцвете предпринимательства в России при таких настроениях в судах - попросту нелепо.
Тут можно рассуждать о менталитете судей - или о том, что наши бизнесмены "ещё в большом долгу перед народом", - или каким-нибудь ещё образом тешить беса. А нужно, на мой взгляд, как можно скорее наводить мосты между уголовным и гражданским правом, сопровождая эту сложнейшую работу как можно более широким обсуждением. Тогда и менталитет как-нибудь помаленьку войдёт в берега, и предприниматели потихоньку обретут в глазах широкой публики человеческий облик (не все, разумеется, - те, кто таковым обликом располагает).
Напоследок - несколько слов об общественных настроениях. Такие азбучные истины, как: никто не является виновным, пока его вина не доказана в суде; всякое сомнение должно трактоваться в пользу подсудимого и т. п. - в применении к Ходорковскому на удивление плохо воспринимаются слишком значительной частью общества. Стали привычными речи (в том числе публичные) о том, что всякое крючкотворство в этом деле вообще безынтересно. Олигарх? Олигарх. Известно, что за птица? Известно. Посадили - и правильно сделали. Такие речи, помимо прочего, ещё и крайне нелогичны. Логичным выводом из того, что вы, лично вы верите, будто г-н Икс столько всего наворотил, что разбираться с подробностями уже не стоит, - даже из того, что вместе с вами в этом убеждены ещё миллионы людей, - будет не прославление обвинительного приговора по первому попавшемуся поводу. Логичным выводом будет бойкот. Не требуйте, чтобы суд слепо разделил вашу веру, но - не подавайте Иксу руки при встрече. Не можете, ибо вы не знакомы с Иксом? Так сделайте больше: не покупайте ни продукции, ни ценных бумаг его компаний. Не покупайте продукции компаний, которые с ним сотрудничают, - и так далее. Если это ваше убеждение окажется действительно массовым, Икса через неделю как ветром сдует. А суду предоставьте уж оставаться судом. Если он, как того хотят у нас многие, станет ухудшенной копией суда Линча - каким-нибудь очередным игралищем "правосознания масс" - или представителей масс, - вреда от этого будет больше, чем от всех на свете иксов, сложенных вместе и возведённых в квадрат.
В поддержку гипотезы Привалова должен заметить, что, как я неоднократно (например, в http://awas.ws/POLIT/ELECTION/1996P
В "Эксперте" весьма нетривиальная гипотеза http://www.expert.ru/expert/current/dat
Из-за проблем с размером статья разбита на несколько частей.
Доказано - про кого?
Но допустим, что доказано. Тогда нужно спросить, удалось ли суду доказать, что вина за преступление лежит лично на Ходорковском и Лебедеве. Именно этот вопрос более всего занимал внимание профессионалов на всём протяжении процесса: докажут или не докажут. Не только юристам, но и предпринимателям было важно понять, в какой мере дотошное соблюдение норм корпоративного права (а в том, что юристы ЮКОСа его обеспечили, мало кто сомневается) позволяет распределять риски в компании, - можно ли за локальную погрешность в крупном бизнесе посадить его высших руководителей, прямо к происшедшему не причастных.
И западные аналитики (включая тех, кто уверенно называет анализируемые здесь эпизоды мошенничеством) с первого дня считали доказательство личной вины подсудимых самой сложной задачей обвинения. Американцы часто сравнивают процесс Ходорковского с делом руководителей "Энрона". Но там суд, сколько я понял, доказал их прямую вовлечённость в инкриминируемые фирме деяния. Наряду с косвенными построениями типа системы доказательств Шохина (только не по поводу смутно обрисованной "организованной группы", а по поводу конкретной корпорации) обвинение сумело добыть и предъявить на самом процессе цепочки прямых свидетельств, непосредственно связывающих топ-менеджеров с фальшивыми бухгалтерскими отчётами. В нашем же случае прямых улик как не было в обвинительном заключении, начавшем процесс, так нет и в приговоре, его закончившем. Есть ли персональная вина обвиняемых в этих двух эпизодах, нет ли её, так и осталось, по существу, вопросом личной убеждённости - прокурора, судьи, любого наблюдателя.
На удивление безынициативно работала с этим вопросом защита, ограничившаяся, по существу, ссылками на презумпцию невиновности: "А ты докажи!". Это правильно, но этого, как мы видим, не хватило. "Адвокат дьявола" не без яда отмечает, какими жалкими показались суду жесты такого рода (вроде попытки Падвы усомниться в наличии связи между Ходорковским и одним из фигурантов дела, Смирновым) на фоне системы доказательств, выстроенной прокурором: "Да какой там Смирнов? Ты на всю картину смотри!". Вот и надо было смотреть на всю картину - причём с совершенно иной целью, стремясь не к пассивной, а к активной защите, то есть к нападению. Надо было не указывать невязки во всеобъемлющей убеждённости прокурора, будто виновны именно те лица, что сидят на зарешёченной скамье, а разглядеть на этой же, прокурорской, картине - и указать суду - других возможных виновных. Они там есть.
К такой мысли легко прийти всякому, кто не совсем позабыл "Золотого телёнка". Вообразим, что идёт процесс над руководителями не ЮКОСа, а концерна "Геркулес", и что не Ходорковского, а отрицающего всё на свете Полыхаева притискивает к стене прокурор гигантской системой доказательств. Ни у кого (включая, пожалуй, и защиту) в глубине души нет ни малейшего сомнения, что Полыхаев всё инкриминируемое и наворотил. А что же мелькающий там и сям в трёхсоттомном деле счетовод Корейко А. И.? "Да какой там Корейко! Ты на всю картину смотри"...
Вернувшись из воображаемого суда в реальный, мы сразу найдём подходящую фигуру: Моисеев. Про этого человека суд установил не многое: что он - одноклассник Ходорковского, что он какое-то время числился его помощником и работал в принадлежащих ему компаниях*. Моисеева на процессе нет, и это никого не волнует: подумаешь, делов-то - на нём много кого нет. Но Моисеев-то иным фигурантам не ровня - столь видную позицию в "системе доказательств" занимает только он. Из материалов следствия очевидно, что он играл в обоих эпизодах ключевую роль (см. схему 1) - как минимум равнозначную ролям Х. и Л. (см. схему 7), а возможно, что и значительно большую: сама связь Х. и Л. с обеими историями прослежена в первую очередь через Моисеева (схема 3). Вот защите бы и спросить: так не Моисеев ли - движитель обоих эпизодов?
Мне скажут, чтобы я не валял дурака - что это был бы очевидно лживый трюк, обречённый на немедленный и постыдный провал: понятно же, что обе комбинации затеял и провернул Ходор, а однокласснику просто дал по старой дружбе подработать на вторых ролях. Прошу прощения! Откуда это вам "понятно"? Ещё раз: никакие "понятности" не имеют заранее установленной силы, вопрос же о том, кто попал в дело как чей одноклассник и кто кому в этих эпизодах дал подработать, в ходе процесса не рассматривался. Обвинение высказало всего лишь гипотезу, что из трёх (Крайнов здесь не в счёт) по видимости равноправных фигурантов двое, находящиеся под стражей, были ведущими, а потому виновны; третий же, пребывающий в нетях, был ведомым, а потому суду не интересен. Я настаиваю, что как минимум равные основания в материалах процесса и потому не меньшее право на рассмотрение судом имеет прямо противоположная гипотеза. Вот она: автором и выгодоприобретателем схемы, осуществлённой в обоих эпизодах, являлся Владимир Моисеев. Ходорковскому, своему навострившемуся в бизнесе однокласснику, он по старому знакомству предложил заняться техническими аспектами исполнения своего замысла - и тот, вместе со своим партнёром по "Менатепу" Лебедевым, таковой всесторонний аутсорсинг выполнил. Подобные услуги со стороны крупных российских структур были тогда широко распространены - особенно при приходе в страну западных (в кавычках или без кавычек) денег - и ни при какой погоде не тянут на состав преступления. Мне скажут, что получение Моисеевым выгоды от обеих историй нужно доказывать, - а я отвечу, что такие доказательства не представлены и по обвиняемым, поскольку подлинная структура собственности группы "Менатеп" известна суду не лучше, чем вам или мне, - и теперь уже вы перестаньте валять дурака.
Просмотрите материалы процесса, держа эту гипотезу в уме. Я, прочтя по этим двум эпизодам вроде бы всё, утверждаю, что ей абсолютно ничего не противоречит, а все прозвучавшие в суде упоминания о Моисееве отменно в неё вписываются. Вот, например, допрашивают сотрудницу ЮКОСа Мурашову. Она говорит, что получала от Моисеева поручения. Падва её спрашивает: "Он занимался только поручениями Ходорковского или у него было что-то еще? Может быть, у него самостоятельные какие-то были работы, бизнес какой-то?" - Она отвечает: "Несколько раз, когда Михаил Борисович просил найти Моисеева, мне не удавалось его обнаруживать ни на рабочем месте, ни в Москве. И его секретарь говорила, что он за рубежом, в командировке, притом что все организационно-распорядительные документы, как я уже сказала, проходили через меня, если бы это была командировка банка, я бы об этом знала". Или допрашивают подсудимого Крайнова. Заходит речь об одном, другом, третьем фигуранте наших эпизодов - всех к Крайнову направил Моисеев; интересуются, где проходили переговоры, - адрес дал Моисеев. Наконец обвинитель спрашивает: "Уточните, пожалуйста, в качестве кого вы воспринимали Моисеева, лично вы?" - Крайнов отвечает: "Моисеева лично я всегда воспринимал как старшего помощника господина Ходорковского, вел с ним переговоры по поводу 'Джамблика' и 'Килды'", - то есть по поводу коренных во всей схеме (см. схему 1) юридических лиц. Чтобы сам Ходорковский об этих загадочных офшорах хоть слово когда-нибудь и кому-нибудь сказал, судом не установлено, а кого чьим помощником представлять третьим лицам - это, извините, вопрос тактики. Хоть у того же Корейко спросите.
УПК РФ, ст. 14. "Презумпция невиновности": "3. Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого. 4. Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях".
Суд, как известно, принял гипотезу обвинения. Если бы защита прямо огласила альтернативную гипотезу, суду пришлось бы констатировать наличие обоснованных сомнений в вине обвиняемых - и либо отклонить обвинение по данным эпизодам, либо вернуть их на повторное расследование*. Можете считать меня недопустимо наивным, но я не могу вообразить вменяемого судью, способного распределять вину пропорционально известности фигурантов, но больше-то в материалах процесса ничего полезного для сопоставления гипотез - не было!
Впрочем, сюжет с альтернативной гипотезой приведён мной скорее для того, чтобы дать читателю первый повод задуматься, так ли уж безоговорочно он сам убеждён в виновности именно господ Ходорковского и Лебедева. А о том, доказана ли их виновность в суде, и задумываться странно: прямых улик нет, косвенные не однозначны. Итак, вывод второй: если в рассматриваемых эпизодах и есть чья-то вина, то обвинением, на мой взгляд, не доказано, что виновны именно подсудимые.
Полностью ли исследовано дело?
Да нет, конечно. После разговора об альтернативной гипотезе так вопрос и ставить смешно. Теперь его надо ставить иначе: что именно в деле осталось неисследованным - и почему. Если не говорить о деталях, то белых пятен в этих эпизодах три: Моисеев, "Джамблик" и "Килда". Они бросаются в глаза при первом же знакомстве с материалами, и не может быть сомнений в том, что обвинение сознавало и эти пробелы в собственном труде, и их первостепенную значимость - они слишком ясно показывают, что следствие так и не установило, кто стоял у руля раскопанных схем. На процессе же обвинитель третировал все три дырки как явно несущественные, в чём и преуспел - так, наш "адвокат дьявола" легко соглашается: "Аффилированность этих иностранных компаний с Ходорковским не доказана - видимо, следствие не смогло выйти на учредителей за рубежом. Но это не имеет определяющего значения: можно предположить, что учредителем оказалось бы очередное подставное лицо".
Увы, это пустая отговорка. Следствие, проведшее, как мы видели, титаническую работу, поленилось послать ещё пару запросов, положительный результат которых стал бы у него в руках козырным тузом? Только потому, что желанный ответ не был гарантирован или не поступил с первого раза? Полноте, так не бывает. В такую лень (или, пожалуй, в такую поспешность) можно было бы поверить, кабы следствие, раскопав по десять поколений "прародителей" "Джамблика" с "Килдой", махнуло рукой на одиннадцатое. Но вот так, на полном скаку, остановиться на самом интересном месте? Очень странно.
Особенно же странно ввиду того обстоятельства, что и защита не потребовала там копнуть. Казалось бы, чего проще - встаёт Падва и говорит: уважаемый суд, эти, главные во всей схеме, юрлица не имеют к моему клиенту никакого отношения, что и является доказательством его невиновности. Я писал по их официальным адресам, а они не откликнулись - истребуйте, пожалуйста, сами документы об их учредителях и владельцах! И суд бы истребовал, - а если бы не пожелал, то своими руками изготовил бы "обоснованное сомнение". Но Падва этого не говорит. Что должен подумать о такой воздержности Шохин? Что защите из доверительных бесед с клиентом известно, что учредил их всё-таки он. Что должен Шохин сделать? Преодолеть свою первоначальную неохоту - и живенько слать запрос, тащить из колоды помеченного туза! Но он опять этого не делает.
Прошу вас, потратьте минуту на перебор вариантов - и вы согласитесь со мной: нельзя придумать такого сочетания обстоятельств, при котором и защите, и обвинению казалось бы равно нецелесообразным привлекать внимание суда к вопросу о том, кто стоит за ключевыми юридическими лицами обоих рассматриваемых эпизодов.
Так же странно выглядит незаинтересованность сторон в появлении на процессе Моисеева. Если он и впрямь влип в историю исключительно по школьной дружбе с Ходорковским - почему его практически не ищет обвинение? Подтверди он эту версию на суде, защите уже почти нечего ловить. Если он и впрямь являлся движителем схемы (или прямым порученцем неназванного истинного движителя - всё равно) - почему на его приводе не настаивает защита? Его показания разрушили бы знаменитую систему доказательств. Потратьте ещё полминуты - и признайте: чтобы обе стороны не желали выступления ключевого свидетеля, просто-напросто не может быть. И если в случае с Моисеевым следует для логической полноты учесть наличие у защиты или её клиента неких гуманных соображений (и/или стратегических: данным процессом "дело ЮКОСа" не кончается), то в случае с юрлицами даже такой паутинной гипотезы найти не удастся. Столь полного единодушия сторон, независимо преследующих противоположные цели, - не может быть.
Но ведь было! И тут пора вспомнить аксиому, которую великий Холмс так часто втолковывал простодушному Ватсону: если все возможности, кроме одной, отвергнуты, то эта последняя, какой бы она ни казалась невероятной, и есть истина. В нашем случае эта аксиома означает: стало быть, стороны не были такими уж независимыми. Стало быть, стороны (защита с клиентами - и обвинение) так или иначе пришли к соглашению о границах, которых судебное рассмотрение переходить не должно.
Можете, если угодно, потратить ещё несколько минут, пытаясь найти какую-либо другую разгадку, - а я тем временем позволю себе максимально корректно сформулировать вывод третий: ни обвинение, ни защита, ни суд в целом не исследовали дело достаточно полным образом, манкировав необходимыми и вполне очевидными ходами расследования.
Экскурсия в паранойю: "Менатеп" от Андропова
Наш анализ затянулся, но мы не повторим приём прокурора Шохина и не остановимся на самом интересном месте. Поэтому я выскажу некоторые соображения по интригующему вопросу: что же такое невиданное могло таиться за парой офшоров? - тут нас и ждёт обещанная сенсация.
Меня ведь эти белые пятна не удивили; я с самого начала ждал появления чего-то подобного - и был бы сильнее удивлён, кабы не дождался: наличие в менатеповских подвалах таких туманных юрлиц и общее нежелание их публично анатомировать суть прямые следствия гипотезы Волкова. Сейчас я её изложу, но должен предупредить: очень странная это гипотеза. Придумавший её десять лет назад (то есть ещё до залоговых аукционов) и тогда же рассказавший её у нас в редакции проф. Волков сразу окрестил её паранойяльной, да так с тех пор и зовёт. И правда: раз в неё вдумавшись, её трудно выкинуть из головы. Так что, если она вам не нужна, не читайте.
А как узнать, нужна ли она вам? Очень просто. Сейчас уже стало общим местом, что наши олигархи были "назначенными". Кто же их назначил? Ну, допустим, чубайсовы ребята. А Чубайса кто? Ну, Ельцин. А Ельцина?.. На все эти - и им подобные - вопросы есть общепринятые банальные ответы. Если вам этих ответов достаточно, то никакая гипотеза и никакая сенсация вам не нужны, - и переходите, пожалуйста, к последней главке.
Паранойяльная гипотеза может быть вкратце изложена, например, так. Лет эдак тридцать пять назад некая группа отечественных функционеров пришла к выводу о бесперспективности советского режима - для страны, а не для себя лично. Они стали оставлять за рубежом часть выручки от экспорта, прежде всего нефтяного. К середине 80-х годов на Западе были сосредоточены значительные деньги (как минимум, многие десятки миллиардов долларов), и эти деньги двинулись устанавливать в России порядки, соответствующие целям группы.
Кто был в этой группе? По всему видно, что ядром её были люди из КГБ. Там наверняка были люди из Минвнешторга; люди из именно тогда разворачивавшейся сети внешнеторговых объединений; возможно, из каких-то ещё ведомств. Сколько их было? Как их звали? Какова была техника "невозврата"? Как управлялись деньги за рубежом? Кто принял решение, что пора двигаться назад? Не знаю - и, честно говоря, не очень хочу знать. Для денег, собранных в таком количестве, становится осмысленной метафора самодвижения: такая сумма как бы сама становится отчётливо консервативной силой, всё больше тяготеющей к своим истокам, - она сама, выждав нужный момент, стронулась в нужном ей направлении. Для наших целей этой метафоры довольно - потому что нам важно, не как каша варилась там и тогда, а как она попёрла из горшка здесь и сейчас.
Работают эти деньги с Россией через операторов - ключевой термин гипотезы. Вообще-то так следовало бы называть только - очевидно, немногих - людей, которые непосредственно управляют теми разбухшими счетами. Но удобнее использовать этот термин широко, обозначая им и тех людей, которые здесь, в России, сотрудничают с собственно операторами. Так, в начале девяностых активнейшими операторами были лидеры нескольких российских банков первого уровня со шлейфами ведомых ими структур. В середине девяностых ряды перестроились - в частности, в результате залоговых аукционов, едва ли не самой яркой страницы в истории операторства: виднейшими операторами стали "олигархи". Но, конечно же, в несколько опосредованном смысле операторами были и видные правительственные фигуры, работающие над устроением, условно говоря, современного государства (неважно, в тёмную они использовались или в светлую), - и, в совсем уж опосредованном (а потому - диалектика! - в самом прямом) смысле, оба президента. Операторы внутри России - серьёзные фигуры; нет речи о том, чтобы кто-то держал их на коротком поводке. Нет, они действуют с огромной степенью самостоятельности, порой даже с излишней - как, например, в памятных "олигархических войнах", в одной из которых сильно пострадало и правительство. Тем не менее общая их работа вела к тому, чтобы сделать страну достаточно капиталистической и вместе с тем не слишком капиталистической - максимально комфортабельной для тех самых, западных по форме и русских по происхождению, денег.
Разумеется, ничего особенно хорошего во всём этом нет: ураганным переменам, потрясшим страну, - включая полный развал управления, деградацию социальных систем, ошеломляющий передел собственности и проч. - трудно искренне радоваться*.
*Вопрос о сочетании паранойяльной гипотезы с горбачёвской перестройкой и распадом СССР, как и многое другое, я здесь опускаю: заинтересовавшиеся лица смогут сами придумать всё, что им понадобится, не хуже меня.
Но советская страна-то и впрямь неостановимо разлагалась. Её крах становился всё более вероятен - и контролируемый (скажем, операторами) кризис был не самым страшным из возможных исходов. И главное - можно было надеяться, что худшее быстро останется позади. Что победившие операторы займутся, хотя бы для увековечения плодов своей победы, надёжным обустройством страны, не чреватым новыми потрясениями. Займутся - и сделают: не такое уж безумно сложное дело, многим десяткам стран оно удалось...
Всё худо-бедно, порой очень худо и бедно, но всё-таки к тому и шло. Люди, не принадлежавшие к операторам, получили какое-никакое пространство для манёвра и быстро научались им пользоваться. Даже вколачивание ума в "олигархов", слишком уж увлекавшихся личной игрой и вконец забывавших о своём операторском служении, двинулось не без успехов. Но тут оказалось, что в силовых структурах есть люди, и недовольные, что не вошли в число операторов, - и получившие достаточно возможностей, чтобы самим приступить к переделу собственности. Таких людей - назовём их операми - оказалось достаточно много, чтобы главным мотивом внутренней жизни страны стала борьба оперов с операторами: опера бьются не за то, разумеется, чтобы упразднить операторов, а за то, чтобы занять их место. Факт этот весьма печален. В случае победы оперов мы выбросим псу под хвост как минимум десять лет: пока ещё опера, став новыми операторами, тоже проникнутся мыслью, что теперь-то и вправду пора обустраивать всё по-человечески, гарантировать права собственности и проч. Но даже не победа, а сама активизация оперов оборачивается существенными потерями и времени, и ресурсов - а у нас и того, и другого совсем не так много. Короткую перетряску можно было выдержать - тем более что и деваться было особенно некуда. Но длить это удовольствие? Бр-р!
Вот вам и вся паранойяльная гипотеза до копейки. У вас ко мне сто вопросов, из которых девяносто издевательских? Не трудитесь задавать - у меня самого их двести, и отвечать я ни на один не буду. Даже не потому, что большей частью не знаю как, а потому что - незачем. Незачем копаться в деталях, поскольку (внимание!) я не утверждал и не буду утверждать, что эта гипотеза истинна. Мы же не конспирологи. Я утверждаю только, что она работает. Нильсу Бору кто-то из гостей попенял за суеверие: что же, мол, такой большой учёный, а над дверью подкову прибил! Бор ответил: "Мне говорили, что она приносит счастье даже тому, кто в неё не верит". Так и тут: чтобы пользоваться этой гипотезой, нет нужды в неё верить. Сам я, как правило, в неё не верю (мне даже кажется, что и её автор-то - не так чтобы очень), но неизменно нахожу её полезным инструментом анализа, а в последнее время и прогноза. Читаешь, например, газету: Один поцапался с Другим. Так: кто из них от операторов, кто от оперов? А, значит, Третий, от которого зависит ход событий и который сам из оперов, поддержит Другого, но надо ещё посмотреть, что скажет на это Четвёртый, который из операторов... Конечно, для анализа можно обходиться и более обыкновенными средствами. (До недавнего времени, пожалуй, был только один случай, в котором без этой гипотезы было не обойтись, - неожиданный успех размещения наших евробондов весной 1998 года: в самом деле, как без паранойи понять, откуда взялись инвесторы, за пятнадцать минут расхватавшие кучу расписок тонущего российского бюджета - и уже назавтра пытавшиеся продать их с каким угодно дисконтом?) Но и этот инструмент, войдя в привычку, становится чрезвычайно удобным.
Прекрасный тому пример - белые пятна наших эпизодов. Понятно, что могло прятаться за именами "Джамблик" и "Килда"? Понятно: операторы ходят на длинных, но не на бесконечных поводках, а десять лет назад поводки могли быть ещё совсем обозримы. Вот следы поводка в этих юрлицах и могли обнаружиться. Именно только могли - ничего утверждать мы не можем. Хотя, честно говоря, очень хочется. Потому что не знаю, каких именно трудов убоялись прокурорские, но уж в открытые-то источники заглянуть они могли бы.
Посмотрев же по адресу www.gov.im/fsc, легко узнать, что этот самый "Джамблик", из которого, как из зерна, выросли истории НИУИФ и "Апатита", был зарегистрирован 8 ноября 1984 года [Я благодарен консультантам по офшорному бизнесу из ИК "Минфин" за невероятно быстрое обнаружение этого факта.]. Понимаете? Восемьдесят четвёртого! То есть ещё при Черненке, когда комсомолец Миша Ходорковский и слово-то business знал только по словарю, некий трудолюбивый товарищ встал наутро после пролетарского праздничка, пошёл да офшорчик и зарегистрировал... Спросите любого предпринимателя, велика ли вероятность, что серьёзные люди будут выращивать куст "дочерних" и "внучатых" компаний для многочисленных операций с крупными активами на не своём корне. Где тут, вы говорили, была ваша система доказательств?
Понятно, почему ни одной из сторон процесса не захотелось публично вскрывать такие баночки? Ещё бы не понятно.
Да уж, показательный получился процесс.
Нехозяйственное правосудие
Хорошо, что "адвокат дьявола" кратко изложил для нас именно эти эпизоды дела, - так мы хоть сенсацией вознаграждены. Прочие же результаты нашего анализа не веселят. Судя по показательному делу Ходорковского (не только по разбираемым здесь, но и по другим эпизодам дела), российский суд склонен рассматривать корпоративное и, шире, хозяйственное право как нечто заведомо второстепенное. Исполнение его норм не воспринимается судом как неоспоримый признак законности действий предпринимателя. Про этот процесс часто говорят, что обвинительный приговор в нём был вынесен до начала слушаний. Что ж, в протоколах можно найти немало моментов, делающих этот тезис похожим на правду. Но более сильное впечатление, мне кажется, производит то, о чём я только что сказал: неизменное - и явно привычное, не ради Ходорковского изобретённое - пренебрежение к аргументам, базирующимся на гражданском праве. Если результат какого-то действия почему-либо не нравится суду, то защищать это действие, опираясь, скажем, на Налоговый кодекс или на Закон об акционерных обществах, слишком часто будет пустой тратой времени. Мечтать о расцвете предпринимательства в России при таких настроениях в судах - попросту нелепо.
Тут можно рассуждать о менталитете судей - или о том, что наши бизнесмены "ещё в большом долгу перед народом", - или каким-нибудь ещё образом тешить беса. А нужно, на мой взгляд, как можно скорее наводить мосты между уголовным и гражданским правом, сопровождая эту сложнейшую работу как можно более широким обсуждением. Тогда и менталитет как-нибудь помаленьку войдёт в берега, и предприниматели потихоньку обретут в глазах широкой публики человеческий облик (не все, разумеется, - те, кто таковым обликом располагает).
Напоследок - несколько слов об общественных настроениях. Такие азбучные истины, как: никто не является виновным, пока его вина не доказана в суде; всякое сомнение должно трактоваться в пользу подсудимого и т. п. - в применении к Ходорковскому на удивление плохо воспринимаются слишком значительной частью общества. Стали привычными речи (в том числе публичные) о том, что всякое крючкотворство в этом деле вообще безынтересно. Олигарх? Олигарх. Известно, что за птица? Известно. Посадили - и правильно сделали. Такие речи, помимо прочего, ещё и крайне нелогичны. Логичным выводом из того, что вы, лично вы верите, будто г-н Икс столько всего наворотил, что разбираться с подробностями уже не стоит, - даже из того, что вместе с вами в этом убеждены ещё миллионы людей, - будет не прославление обвинительного приговора по первому попавшемуся поводу. Логичным выводом будет бойкот. Не требуйте, чтобы суд слепо разделил вашу веру, но - не подавайте Иксу руки при встрече. Не можете, ибо вы не знакомы с Иксом? Так сделайте больше: не покупайте ни продукции, ни ценных бумаг его компаний. Не покупайте продукции компаний, которые с ним сотрудничают, - и так далее. Если это ваше убеждение окажется действительно массовым, Икса через неделю как ветром сдует. А суду предоставьте уж оставаться судом. Если он, как того хотят у нас многие, станет ухудшенной копией суда Линча - каким-нибудь очередным игралищем "правосознания масс" - или представителей масс, - вреда от этого будет больше, чем от всех на свете иксов, сложенных вместе и возведённых в квадрат.
В поддержку гипотезы Привалова должен заметить, что, как я неоднократно (например, в http://awas.ws/POLIT/ELECTION/1996P
