А между тем, с нами случился невообразимо прекрасный пердимонокль.

Шесть барышень решили попить пивка. Всё бы ничего, но погода, как водится, благоприятствовала любви, а мы, как известно, цветочки тепличные. Место действия же - метро университет, где, о мои достопочтенные читатели, с кабаками весьма и весьма хуёво. Около метро университет есть два кабака - пивная ноль-один, которая пафосная, а потому в ней никогда нет мест - во всяком случае, за четыре года мне ни разу не удалось в неё попасть, и заведение пузырь, которое кошмарное совершенно, но зато ностальгическое - ибо кто не ходил в пузырь на первом курсе!

И мы отправились ностальгировать в пузырь.

На входе нам преградил путь какой-то хуй. Семь на восемь, рожа лица, не обезображенная интеллектом. Охранник типа.

- А вы, собственно, куда и зачем? - мрачно спрашивает хуй.
- Ну как? - удивляемся мы, - В этот бордель ваше заведение, бухать посидеть-выпить-поговорить.
- А вам уже есть двадцать два года? - ещё более мрачно спрашивает хуй.

Шесть челюстей одновременно ударяются о грудные клетки. Я ощущаю, как меня захлёстывает потный вал вдохновения мощная волна ностальгии - последний раз подобные идиотские вопросы мне задавали, когда мне было четырнадцать, и я нагло отвечала, что мне восемнадцать, и пару раз мне даже поверили, и - о! неужто я молодею с годами, и что мне думать - это минус или плюс?

- Так вам уже есть двадцать два? - ещё раз спрашивает хуй с каким-то садистским наслаждением.
- Есть, - честно, а потому с не меньшим садистским наслаждением, говорю я.
- Нда? - расстраивается хуй, - Ну... Эээ... Тогда я сейчас проверю ваши документы, и посмотрим, что с вами делать.
- Гхотично, - говорю я, - гхотично. Слушай, а пошол ты нахуй, дядя, с такими порядками!
- Ууу, - обиделся хуй и ретировался за дверь.

А мы долго-долго чесали репы, глядя ему вслед.

Вот что это? Что это было?!