| |||
|
|
ИГОРЬ БУЛАТОВСКИЙ bulatovsky@lj. ПОТЕРЯННЫЕ ВЕЩИ Два старых и одно, третье, новое. 1. Близко к тексту, кости, кусту, к устью устному, что по ту сторону от дороги стоит в шарфике и в холодном поту что рассказывать? Всё на вид очень тесно, и всех обид не запишешь на уголке, — (варежкой машет и дрожит) — что подтаял уже в кулаке, занемевшем на ветерке. Брось его, а ладонь потом приложи ко лбу и щеке. Вот и пот тебе на «потом». Снег за шиворот, целый ком. Всё навыворот. Погляди, шарфик сдуло, лежит под кустом. Что стоишь? Поднимай иди... 2. Скадовск, 1976 Нестройно вступают, ползут по жаре два-два два тире, две-две две точки. Но это — потом, и не с этого дня, сейчас — копотня в пыли-песочке. А то, что потом, за пустым городком, по меди — потком, в кривом платочке по теплой оскомине полдня ползет ни взад ни вперед полдня, полночки: «Заа-каа-ти-ки, заа-моо-чи-ки». 3. Из-под век, из-под испода алого, из-под шторки с бахромой смотри на снег театра малого, полного золота белого, талого, везде налепленного зимой. Там тени сини, тамте нисини, такая бессмысленная весть, и как Розина в каватине стоит разиня, рот разиня, весь на ватине, на вате весь. Там всё не гаснут, гаснут жарко фонарики вдоль балконов и лож, и вечной жизни контрамарка, как промокашка, как помарку, из ладони впитывает ложь. Двор городской, но деревенский там наутро дворником отрыт, и мертвый ленинградский Ленский, обычай вспомнив геттингенский, мертвецки на сугробе спит. |
|||||||||||||